Иногда старик поёт на непонятном языке (хинди или тибетском, может, на китайском). Повторяю мотив и слова.

Вскоре понимаю, о чём пою. Говорю об этом Шаману.

– Айанку (удэгейский), – хохочет, хлопает по плечу. – Умный.

Однажды утром просыпаюсь без повязки на лице. Шаман сидит на берегу реки и наблюдает за восходом солнца. Молча сажусь рядом. Смотрю, как просыпается день. Охватывает благодатное чувство, что вижу чудо. Чудо рождения нового дня. Никогда раньше не замечал изобилия красок и звуков. Лесные жители просыпаются и радостно, каждый на свой лад, приветствуют новый день. Я ошеломлён изобилием ярких цветов и звуков. От восхищения плачу, как маленький мальчик, которого несправедливо обидели большие дяди, запретившие видеть настоящий мир. Передо мной открывается удивительный живой мир, которого не замечал. Становлюсь его частью.

– Асаса! (удэгейский) – искренне восклицаю, кланяюсь Учителю. – Спасибо!

Шаман мудро улыбается, чуть кланяется.

– Амаихи нгэнэйни (удэгейский), – говорит после завтрака ягодами и зернами кедровых орехов. – Идём назад.

Путь домой длится недолго. Знакомые сопки и знакомые запахи (которых раньше не замечал). Обряд приветствия и ритуал. Переход через реку. Навстречу мчится Жужа, и неспешно идет Гауня.

Обнимает, целомудренно целует.

– Привет, мой суженый, – шепчут губы.

– Привет, моя богиня, – шепчу в ответ. Взгляд выдаёт мысли и желания. Девушка неожиданно кусает меня за ухо, шепчет: – Хочу немножко согрешить.

Пока соображаю, легко отстраняется, покачивая бёдрами, идёт к дому.

– Бери чистое белье и в баньку, – улыбается жена, протягивая чистую одежду. – Спинку потру.

В бане царит аромат благовоний таежных трав. Как когда-то в нашу ночь любви. Сердце бьётся в предвкушении. Дверь в баню бесшумно приоткрывается, и входит супруга в легком платье.

– Вкусно пахнет, – улыбаюсь. – Как тогда в первый раз.

– А я думала, что тогда на меня пялился, а запахи не помнишь, – улыбается в ответ, неуловимым движением освобождаясь от платья.

Как завороженный, смотрю на юное тело, в котором живёт новая жизнь. Не могу отвести взгляд от упругого животика.

– Обязанность жены – отмыть мужа после охоты, – нежно улыбается девушка, помогая освободиться от таежной одежды. – Ложись на лавку и не мешай совершать ритуал.

Поёт на своём языке песню о любви. Нежно обмывает моё тело, где-то надавливая, постукивая, поглаживая или целуя. Лежу с закрытыми глазами и наслаждаюсь каждым движением. Смазывает раны какой-то настойкой, шепчет по-удэгейски. Моет голову, щекочет губами, покусывает, делает вещи, позволенные любящей женщине. Тело подчиняется её мелодии любви. Заставляет стонать в полный голос, забыв обо всём.

В немом восхищении наблюдаю, как завершает ритуал.

Если бы женщины знали этот ритуал, то меньше бы болели, дольше сохраняли бы красоту. К сожалению, древние знания они потеряли. Им взамен кто-то услужливо подсунул идею о равенстве полов, свободе выбора партнера, защищенном сексе, прерывании беременности. Кто-то намеренно разрушил гармонию между мужчиной и женщиной, заставив совокупляться без сакрального смысла.

– О чем задумался мой мужчина? – ласково спрашивает, целуя в приоткрытые губы, пристраивается рядом.

– Ты – красивая, – улыбаюсь. – Беременность даёт особую силу и красоту. Вкусно пахнешь. Никогда не замечал, что вкусно пахнешь.

– Становишься чище, – мудро замечает. – Ближе к природе. Становишься Человеком, понимающим мир.

– Чувство, что заново родился. Ощущение, что чего-то где-то упускаю. Что-то важное. Увидев тебя, понимаю, что…

– Ну и что же? – лукаво спрашивает, прижимаясь.

– Понимание, как искажен мир. Жил и не понимал, что живу в мире, наполненном ложной реальностью. Ты – настоящая! В гармонии с природой. Каждый жест наполнен естественностью и гармонией. Смотрю и понимаю, что ты – совершенное чудо.

– Ой, захвалил, – счастливо улыбается. – Позволь тоже похвалить. Дед сказал, что ты упрямый и способный. А он такое редко говорит. Я очень тобой горжусь.

– А можно я тебя помою? – предлагаю.

– Да, – улыбается. – Только осторожно…

Когда возвращаемся в дом, нас ждёт вкусный ужин. Впервые за последние недели (или месяцы) нормально поел. Дед разрешает выпить немного таежной настойки. Быстро хмелею. Добираюсь до койки в доме, едва притронувшись к подушке, засыпаю.

Утро встречаю в одиночестве. В доме тихо, чисто, светло. Возникает мысль, что шаманы вообще не спят.

Никогда не видел, как они спят. Всегда ложусь раньше, встаю позже. Никогда не вижу, что жена спит, пока бодрствую.

– Наверное, ушли творить Добро, – говорю вслух, отправляюсь на улицу. Утренний ритуал с зарядкой, купанием и завтраком превращается во вновь созданную традицию. Не отвлекаясь на телевизор, радио, Интернет и прочие новостные факторы, больше прислушиваюсь, присматриваюсь к окружающему миру. Хлеб пахнет по-другому, вкус кажется особо нежным. Смакую каждый вздох, новое ощущение. Искренне радуюсь тому, что чувствую мир по-настоящему чистым.