Господин Оскари недовольно поморщился.

– Да, к сожалению, моя жена, несмотря на внешнюю красоту, обладает недобрым нравом. Возможно, в этом есть и моя вина. Я слишком долго позволял ей делать все, что вздумается. По сути, потакал во всем. Плоды этого и пожинаю теперь.

– Характер не исправить. Мой отец тоже считает меня непокорной, не соответствующей гордому званию наследницы рода.

– А вы объявлены наследницей рода? – в это ему отчего-то не верилось.

– Нет. Потому и не объявлена, – подтвердила она его сомнения. – Наследник рода Гросби – кузен отца. Вы же знаете, как в нашем королевстве пренебрегают женщинами.

– Знаю. Причем эти правила только у знати. Всем остальным живется куда легче. Другие сословия не столь разрушительно относятся к собственным семьям.

– Борьба за чистоту крови у аристократов достигла своего апогея. В знатных семьях детей самое большее трое, а гибнут они гораздо чаще, чем остальные жители королевства. Так что аристократов все меньше и меньше, а ценят они свою голубую кровь все больше и больше, – Аури допила чай и тоже поднялась.

– Хорошо, что магический дар проявляется почти у всех слоев населения. Иначе королевство давно было бы завоевано, – господин Оскари припомнил историю лорда Гардиана, но промолчал, не желая расстраивать свою гостью.

– Да, это так, – Аури знала, что у отца служат в охране несколько магов-простолюдинов.

Они прошли к дверям. Внезапно господин Оскари насторожился и приложил палец к губам. Потом одним длинным прыжком выскочил из трапезной. Двигался он очень легко для такого плотного с виду человека.

Удивленная Аури пошла за ним. Неужели их кто-то подслушивал? Кто посмел? Если только сама госпожа Ганти?

За дверью в самом деле стояла хозяйка дома. С пунцовыми щеками и каплями слез на ресницах.

– Вы несправедливы ко мне, Оскари! – вздернув подбородок, с нотками возмущения и негодования говорила она в ответ на его обвинения. – Я и не думала подслушивать! Это бесполезно! Двери во всех комнатах слишком толстые!

Аури чуть было не засмеялась во весь голос. Госпожа Ганти проверяла все двери на слышимость? Для чего? Чтоб можно было беспрепятственно подслушивать?

То же самое подумал и господин Оскари. С негодованием посмотрев на жену, сурово пообещал:

– Мы с тобой вечером поговорим, Ганти! И этот разговор тебе не понравится! – и вышел из дома, сердито припечатывая шаг.

Аури вежливо присела в книксене и постаралась смягчить недоброе к себе отношение:

– Благодарю вас за заботу, дорогая тетушка! Вы так добры. Вещи, которые изготовили для меня по вашему приказанию, выше всяких похвал!

Госпожа Ганти приосанилась. Она-то приготовилась к беспощадному сражению, которое даст этой нахальной выскочке, но от восхищенных слов ее настроение резко улучшилось.

– Да, у меня первейшая портниха в поместье! – произнесла она с горделивой усмешкой. – Даже леди Дроверин иногда просит ее у меня, хотя шьет свои наряды у лучших портних столицы!

Как все глупые и недалекие люди, Ганти легко поддавалась на лесть, чем и воспользовалась хорошо знающая людскую натуру Аури:

– О, но госпожа Конни ни в чем им не уступит, я уверена! У вас прекрасно обученные слуги, тетушка!

Ганти благожелательно улыбнулась. Ее мнение о бессовестной племяннице начало меняться на противоположное.

Аури удвоила усилия для примирения:

– Наверное, такой большой усадьбой трудно управлять? Как вы справляетесь со всем одна? Или у вас есть помощники?

Ганти тут же забыла о том, что по милости этой девчонки ее выпорол собственный муж и жалостливо пожаловалась:

– Нет, никаких помощников у меня нет! Мне никто не помогает.

– Я вам от всей души сочувствую! – чистосердечно воскликнула Аури. – Ведь это хлопоты с утра до ночи! Присмотреть, чтобы у детей все было в порядке, составить дневное меню, проследить за поваром, проконтролировать чистоту уборки, успеть дать приказания садовнику, да просто уйма самых разных мелочей! Мужчинам никогда не понять, сколько дел приходится делать одновременно их женам! А ведь это тяжкий и неблагодарный труд! – и она не кривила душой.

Госпожа Ганти немедля прониклась искренней жалостью к себе. И неважно, что она никогда не заморачивалась присмотром за садовником или контролем уборки, но восхищение племянницы восприняла как вполне заслуженную дань.

Уведя Аури в сад, усадила на скамейку и принялась жаловаться на всех и вся. Аури делала вид, что внимательно слушает, кивала в нужных местах и даже ахала, когда голос госпожи Ганти вздымался до патетических высот.

Их разговор прервал привратник, доложивший о приходе госпожи Маттус.

Ганти принялась охорашиваться, одновременно вводя Даффи в обстоятельства своей светской жизни:

– Это жена дворецкого лорда Дроверина. Очень приятная дама. Я сейчас тебя с ней познакомлю.

Но Аури встревожено отказалась:

– Мне очень жаль, дорогая тетя, но я в глубоком трауре. И дядя настойчиво рекомендовал мне ни с кем не знакомиться. По крайней мере, пока. А ослушаться его я не осмелюсь.

Ганти не понимала, отчего девушку нельзя просто представить соседке, ведь это не танцы и не светский раут, но последние драматические события убедили ее в том, что с мужем лучше не спорить. Поэтому она милостиво разрешила:

– Хорошо, Даффи, беги. Думаю, ты сама будешь чувствовать себя неловко в присутствии такой благонравной и воспитанной особы, как госпожа Маттус. К тому же она всегда одета по последней придворной моде. – В последних словах ясно читался намек на глупый, с точки зрения госпожи Ганти, деревенский капор на голове племянницы.

Скрывая загоревшиеся насмешкой глаза, Аури почтительно поблагодарила госпожу Ганти за понимание и убежала в дом. А хозяйка велела пригласить гостью к ней в сад. Та не заставила себя долго ждать.

Учтиво поприветствовав друг друга, дамы поудобнее устроились на скамейке. Первой начала разговор гостья:

– Говорят, к вам приехала племянница господина Оскари? – при этом она хищно повела тонким носиком, будто чуя добычу.

Госпожа Ганти подтвердила эту новость:

– Да, Даффи. Очень милая девочка. Не красавица, конечно, но симпатичная.

Госпожа Маттус удивилась. Она была убеждена, что Ганти не терпит свою новоявленную племянницу, к тому же простую дочку фермера, и тут же примется жаловаться на нее. Горничная госпожи Маттус приходилась сестрой помощницы повара госпожи Ганти, и то, что хозяйка усадьбы была сурово наказана за неприветливость к родственнице мужа, в поместье лорда Дроверина знали все.

Госпожа Маттус и пришла сюда лишь для того, чтоб лично взглянуть на эту странную Даффи. Посмотрела по сторонам, не увидела ни одного нового лица и великодушно предложила:

– Вы не представите меня ей?

– Увы, она до сих пор не может прийти в себя. Ее родители трагически погибли. – И, понизив голос, будто выдавая страшную тайну, госпожа Ганти прошептала: – Они жили в Приграничье. Ну, вы понимаете!

Госпожа Маттус тут же забыла о Даффи, вспомнив о более насущной новости.

– А вы слышали, что в окрестностях поместья объявилось умертвие?!

Госпожа Ганти энергично закивала головой.

– Да! Это ужасно! Даффи с Урваном чуть не попали ему в лапы! Они спаслись чудом! – она уже забыла, что выбранила Урвана за вранье об умертвии.

– Теперь понятно, почему девочка до сих пор не может прийти в себя, – госпожа Маттус проявила истинное сочувствие. Она прекрасно помнила то страшное время, когда в поместье бушевало проскочившее все кордоны умертвие. – Для нее это удар за ударом!

– Вот именно! – госпожа Ганти энергично затрясла головой. – И я не знаю, как долго она пробудет в таком состоянии. Конечно, я сделаю все, чтоб бедняжка смогла хотя бы участвовать в разговоре, не заливаясь слезами, но вы же знаете, как это трудно!

Приукрашенная действительность всегда вызывает большее сочувствие, чем голая правда, в этом госпожа Ганти убедилась, будучи еще зеленой девчонкой.