Девушка невольно сравнила это процветающее поместье с хилыми деревеньками отца и тяжко вздохнула. Она давно подозревала, что жестокость и нетерпимость лорда Гросби к преуспеванию не приведет. И вот наглядный тому пример.

Они подъехали к большому двухэтажному дому, отделенному от замка лорда небольшим ухоженным садиком и обширным парком.

Едва заехали на задний двор, как навстречу им нетерпеливо выскочили по-господски одетые мальчики-погодки лет девяти-десяти в бархатных камзолах и плотных шерстяных брюках. Из-за их спин осторожно выглядывала прелестная девочка лет шести в коротком платьице с выставляющимися из-под него беленькими кружевными панталончиками.

Урван указал на них Аури:

– Это твои племянники. Эдди, Мэрфи и Светти. А вон и хозяйка идет, госпожа Ганти. – И, понизив голос, предупредил: – Она очень придирчивая.

– Бабушка мне об этом говорила, – Аури скептически рассматривала высокомерное лицо женщины с тонкими неприязненно поджатыми губами. Госпожа Ганти ей уже не нравилась.

– Почему ты так долго? – сердито спросила та у Урвана, подходя к возку. – Когда ты выехал?

– Вчера. – С низким поклоном доложил парень. – Но утром мы встретили умертвие. Пришлось спрятаться. И пару часов подождать.

Госпожа Ганти покраснела от гнева.

– Умертвие? – ее недовольный высокий голос был похож на визг поросенка. – Что ты врешь, негодный мальчишка! Умертвие никто в страну бы не допустил! Вот я велю выпороть тебя на конюшне, чтоб больше не выдумывал того, чего не было и быть не могло!

Аури неловко выбралась из кибитки, понимая, что ее перепачканное в соломе платье не вызовет одобрение столь высокомерной дамы.

– Добрый день, дорогая тетушка! – саркастично произнесла, на миг забыв, что здесь она всего лишь бедная родственница. – К сожалению, утром мы действительно встретили умертвие. И просто чудом успели спрятаться.

Госпожа Ганти медленно повернулась к ней и обвела презрительным взглядом. Оценив и выпачканное платье девицы, и его старомодность, сложила холеные руки на груди и заносчиво указала:

– Тетушка? Как ты смеешь ко мне так обращаться? Какая я тебе тетушка?

– Думаю, самая обыкновенная, – Аури не собиралась спускать ей грубости. – Насколько я понимаю, вы законная супруга моего дяди, господина Оскари Марти? – она подчеркнула слово законная, будто сомневаясь в этом.

Госпожа Ганти вознегодовала.

– Ты что, смеешь в этом сомневаться, жалкая замарашка?

– Ну что вы, зачем мне сомневаться? Если вы и впрямь жена моего родного дяди, то, следовательно, и моя тетя. – Это было сказано с явным пренебрежением, и даже до тугодумной Ганти дошло, что тетя из нее никудышная.

– Я не знаю никаких племянниц моего мужа, похожих на тебя! – холодно заявила, презрительно сморщив нос. – Так что можешь отправляться туда, откуда приблудилась, бродяжка!

– А вот это будет решать сам господин Марти. Или это вы глава этого дома? – прозвучало достаточно жестко, чтобы осадить неучтивую особу.

Ганти скривилась. Ее только что бесцеремонно поставили на место, и кто? Жалкая замарашка! Ведь она и впрямь лишь жена хозяина, и указывать его гостям, оставаться им тут или уезжать, не вправе. Но остановиться не смогла, зловеще пообещав:

– Муж выгонит тебя точно так же, как и я! У нас таких простоватых родственников, как ты, нет и быть не может! – она гордо задрала нос и повернулась, собираясь уйти.

– Да? А бабушка мне сказала, что вы из очень простой семьи, ваш отец всего-то бедный подмастерье, кажется. Почему же у вас не может быть простых родственников? Вы что, со всеми своими родными перессорились, или это они от вас отказались? – с нарочитой наивностью спросила Аури, стряхивая с платья соломинки.

У госпожи Ганти нервно задергалось веко. Она старательно скрывала свое плебейское происхождение, стыдясь его, а тут ее прилюдно тычет в него носом отвратительная особа, которую она и видит-то впервые в жизни! Она гневно зыркнула на нахалку, стараясь испепелить ту на месте.

Но наглая девица только широко усмехнулась и ответила твердым властным взглядом. Пораженная и обескураженная госпожа Ганти первая опустила глаза. Чтобы скрыть растерянность, повернулась и сердито указала развесившему уши Урвану, внимательно следившему за их перепалкой:

– Распрягай кобылу, отдавай ее конюху! Госпожа Марти что-то мне прислала?

Он снова поклонился, но ответил с явственной ехидцей:

– Вам нет, только сыну и внукам.

– Подавай сюда! – шикнула на него хозяйка, расслышав насмешку во внешне почтительном голосе.

Забрав подарки свекрови, ушла в дом, нарочито игнорируя Аури.

– Она всегда такая? – спросила Аури Урвана, провожая хозяйку скептическим взглядом.

– Только со слугами, – хмыкнул он. – С теми, кто выше ее по положению, она кроткая и смирная.

– Умеет лебезить, значит? Дуры – они все такие, – Аури сказала это в полный голос, не стесняясь проходивших мимо служанок.

– Тише! – испугался Урван. – Если она это услышит, тебе несдобровать! Выпорют на конюшне, как пить дать! Вот увидишь!

Аури небрежно отмахнулась.

– Это ей несдобровать, если она еще раз посмеет поднять на меня голос. Я же тебе говорила, что мой отец был военным? Я прекрасно знаю, как нужно осаживать подобных зазнаек. Так что ей же хуже будет.

Поняв, что все его увещевания напрасны, Урван пожал плечами, снимая с себя ответственность. Выпряг лошадь, закатил кибитку в сарай, где уже стояла тяжелая дорожная карета и легкая изящная коляска для разъездов по поместью; отвел выпряженную лошадь на конюшню, поручив ее конюху, старому неразговорчивому мужику.

Аури посмотрела на дом. Большой, двухэтажный, удобный. Такие обычно выделялись для управляющих поместьями. Госпожа Марти не сказала, кем служит ее сын, но явно не низшим слугой. Кем же, интересно?

Все еще стоявшие неподалеку дети с непосредственным любопытством смотрели на нее. Она приветливо улыбнулась. Старшие тотчас подбежали к ней.

– Это правда, что ты наша?.. – не зная, как назвать, Мэрфи вопросительно ждал ответа.

– Кузина? Правда. – Она приветливо помахала им рукой. – Меня зовут Даффи.

– Даффи? Смешное имя, – важно выговорил второй, видимо, Эдди, похожий на мать своими тонкими презрительно поджатыми губами и высокомерными гримасами. – Одета ты странно. И в соломе вся.

Аури сняла капор и тщательно его вытряхнула. Потом натянула на уши и щелкнула его по носу:

– Ты мне тоже кажешься ужасно смешным. Такой маленький, чванливый и, похоже, глуповатый. Хотя все важничающие глупы. Гордиться им нечем, вот они и важничают.

– Вот! – радостно вскричал Мэрфи. – Я всегда тебе говорил, что ты дурак!

– Сам дурак! – возмутился Эдди. – И я такой же, как мама! Значит, лучше всех!

– А лорд Дроверин такой же важный и напыщенный, как твоя мать? – лукаво поинтересовалась Аури. – Он же аристократ, правда?

Мальчишки призадумались. Эдди впервые в жизни сравнил мать и своего господина. Сравнение оказалось не в пользу первой.

– Нет, он… – мальчики не могли подобрать нужного слова.

– Дружелюбный? Не важничает? Как он к вам относится?

– Он добрый, – наконец признал Эдди.

– А почему ты тогда не добрый? Потому что ты простолюдин? Это только аристократы могут позволить себе быть добрыми? – каверзно спросила Аури, откровенно насмехаясь над его глуповатым важничаньем.

Эдди надулся еще больше.

– Я маме скажу, что ты тут наговорила.

– Говори. Я с первого взгляда поняла, что ты жалкая ябеда. Но я твоей мамочки не боюсь.

– А вот это мы сейчас увидим! – угрожающе пообещал мальчишка и со всех ног помчался в дом.

Аури недовольно вздохнула, досадуя на саму себя. Нужно вести себя поскромнее, а то что-то на бедную родственницу она совершенно не похожа. Но терпеть унижение и дурные придирки она никогда не будет. И угождать этой зарвавшейся дамочке не собирается.

– Эдди никто не любит, он вредный, – утешающе взял ее за руку Мэрфи. – И ты на него внимания не обращай.