– Я, что, дурак, на пробежку телефон брать? У меня Айфон. Знаешь, сколько он стоит?

– У кого сотка есть? – обратился ко всем Сёма. – В конце концов, нужно же, хотя бы, в полицию позвонить. Может, они что-нибудь знают.

– Я те позвоню! – Угрожающе надвинулся на него Артур. – Вам-то что? Палками мы с Иванычем махали. И ваши задницы, между прочим, спасали тоже. А сейчас, что, ты нас сдашь, а сам чистенький?

– Я не это имел в виду!

– Это я тебе щас введу!

– Да что ты разоряешься! – успокоил его Иваныч. – Всё равно ни у кого телефонов нет. У вас у всех крутые, которые на пробежку брать себе дороже, а я свою звонилку обронил где-то.

Действительно, мы переглянулись между собой и пожали плечами. Я тоже никогда не брал с собой свою сотку на пробежку. Пусть она и не такая крутая, как у Игорька, а всё равно, для моего кармана не дешёвая. Причём я через нее, всегда в интернете сижу. Так, что к ней привязан и не хотелось бы потерять во время тренировки или разбить. Исходя из моего финансового положения в последнее время, на смартфон я, точно, разориться не смогу, а звонилку с кнопками, как у Иваныча, брать, как-то не хочется. У других, похоже, та же история. И, действительно, во время утренних занятий на стадионе телефон и не нужен, а звонить тебе в такую рань никто не будет.

Очередь, прозвучавшая вдалеке, заставила нас испуганно присесть. Потом прозвучали одиночные выстрелы, и опять очередь, длинная, захлёбывающаяся. Артур осторожно подобрался к углу дома и выглянул на улицу.

– Что там? – почему-то шёпотом поинтересовался я.

– Скорая разбитая стоит, – так же шёпотом ответил качок. – Двое в белых халатах, по-моему, тоже психи. Ещё несколько уже в обычной одежде. Один, вообще в трусах.

– Дурдом на выезде, – пробормотал Игорёк.

– А стрелял-то, кто? – спросил Иваныч.

– Не знаю. Никого с оружием я не видел.

– Ну, как, расходимся? – нетерпеливо предложил я.

А, как же иначе? Дом-то рядом. Добегу до туда и запрусь в своей квартире. Дверь у меня железная, попробуй, сломай! Хлеба на пару дней хватит. Так, что ещё у меня есть? Картошки килограмма три, масла подсолнечного полбутылки, сливочного немного в холодильнике, хвостик колбаски, два окорочка. Негусто, конечно, но есть ещё консервы и запас макарон и круп. Продержусь. А там, порядок наведут. Не может же быть так, что власти ничего не предпримут?

Возглас кого-то из нашей компании вырвал меня из задумчивости. Я оглянулся и увидел компанию ненормальных, выходящую из-за угла. С другой стороны дома уже тоже замаячила подобная группа. Похоже, путь к дому для меня отрезан. Как, впрочем, и для остальных. Единственный путь – это в гаражи. Гаражный кооператив услужливо распахнул ворота, приглашая нас туда. И там, кажется, было пусто. Не сговариваясь, мы рванули туда. Забежав, мы с Артуром задержались и закрыли жалобно заскрипевшие несмазанными петлями ворота. Качок тут же замотал валявшейся под ногами проволокой створки, и мы бросились догонять своих. Я, даже, успел подумать о том, что именно этот звук я слышу каждый вечер и каждое утро, а иногда и ночью. Вот лентяи сторожа! Лень им маслёнкой пройтись?

Мы завернули в первый же сектор и увидели нашу компанию, столпившуюся и разглядывающую что-то перед собой. Я протиснулся вперёд и увидел капитана полиции, сидевшего на земле и привалившегося спиной к створке ворот одного из гаражей. Полицейский находился на грани обморока и яви, тяжело дышал, лоб покрывала испарина, а на лице проступил яркий лихорадочный румянец. Правый рукав его форменной рубашки был разодран и измазан кровью, а в руке он держал пистолет. Обыкновенный ПМ, штатное оружие полицейских. Капитан что-то пытался сказать, но сил хватало только на хрип. Сёма сбросил свой спортивный рюкзачок, извлёк из него бутылочку воды, которую всегда таскал с собой на тренировки, и дал полицейскому попить. Раненный сделал пару глотков и явно почувствовал себя лучше.

– Капитан, что с тобой? – поинтересовался на правах старшего Иваныч. – Тебе бы в больничку, да тут такая хрень творится, что и не знаю. У тебя сотка есть? Давай я по твоей скорую вызову.

– Не надо. Никто не приедет.

– Как это не приедет?

– Город с вечера на ушах стоит, – полицейский, хоть, говорить начал, правда, путано, сбивчиво, но, хоть что-то. – У нас всё отделение по тревоге подняли. Мы же на обычные вызовы выезжали. Немотивированная агрессия, хулиганство. Кто же знал, что вот так. Это болезнь какая-то. Люди сходят с ума и превращаются в чудовищ. Мы их скрутить пытаемся, а они нас зубами. Так и скорые. Выезжают по вызову, а потом больные их прямо в машине или в приёмном отделении зубами. Первая городская уже вся заражена.

– Не, капитан, – перебил его Артур. – Ты толком скажи, что происходит?

– Болезнь. Она передаётся через укус. Ничего не спасает. После укуса человек в течение часа становится таким же. Город уже заполнен больными. Полиции не существует, как и других структур. Власти, думаю, тоже нет. Прикиньте: мэр по кабинету бегает за секретаршей и пытается её укусить! – полицейский даже улыбнулся.

– Тебя укусили? – вернулся к сути разговора Иваныч.

– Да. Скоро я стану таким же. Хотел, вот, застрелиться, да не могу. Мужики, последняя просьба, как только обращусь, пристрелите меня. Христом-богом заклинаю. Не позвольте мне вот так по улицам бродить!

– Ну, ты, капитан, даёшь, – удивился десантник.

– Умоляю!

– И, кто же возьмётся за это? – Иваныч обвёл взглядом нашу компанию.

– Давай я, – протянул руку к пистолету Артур. – Давно мечтал мента завалить. А тут случай такой.

ПМ быстро перекочевал в руки качка, а капитану, вдруг, резко стало хуже. Он судорожно, с хрипом и бульканьем, задышал, пот по лбу покатился градом, а глаза на сером, как бетонная стена, лице, закатились, показывая белки с полопавшимися капиллярами, как у того мужика, который загрыз Витьку.

– Стреляй уже! – нервно взвизгнул Сёма.

– Погоди, – оборвал его Иваныч. – Он ещё нормальный.

– Чего ждать-то?

– Мало ли? Может, он не обратится. Кто знает, от чего в действительности психами становятся. Может, он просто так думает. А мы нормального человека завалим.

– Ага! – влез в разговор Игорёк. – Ты так не думал, когда психов на стадионе гасил!

– Мы тогда, между прочим, и твою задницу тоже спасали, – напомнил Артур. – Если не согласен, к воротам проводить?

– Не надо.

– Вот и молчи.

– А, если он обратится, а Артур выстрелить не сможет, – усомнился Сёма. – Он же тогда всех нас перекусает.

– Не боись, смогу, – заверил качок и для убедительности расставил пошире ноги и вытянул руку с пистолетом, как полисмены в кино.

А капитану было уже совсем худо. Он провалился в беспамятство, что-то бормотал, а глазные яблоки метались под полуприкрытыми веками с огромной скоростью. Наконец, он выгнулся дугой, потом обмяк и перестал дышать.

– Вот, видишь, сам умер, – вздохнул с облегчением Иваныч. – И не нужно грех на душу брать.

Мы уже отошли шага на два, когда мертвец, вдруг, зашевелился, что-то замычал и стал неуклюже подниматься на ноги. Не знаю, как остальные, но у меня буквально зашевелились волосы на голове, и я заорал. Просто заорал, что-то типа «А-а-а!» или «О-о-о!», не помню. Но, точно, что-то нечленораздельное, потому, что мозги напрочь отказали, не в состоянии осознать действительность.

– Стреляй! – завизжал Игорёк, а Артур попятился, обо что-то споткнулся и упал, выронив пистолет.

ПМ подхватил Иваныч и, шагнув вперёд, сделал два выстрела прямо мёртвому капитану в голову. Он бы ещё стрелял, да патроны кончились. Затвор так и застыл в заднем положении, встав на задержку.

– Вот падла, – ругался Артур, поднимаясь с земли. – Что там, Иваныч?

– Всё, завалил его.

– А с патронами как?

– Нет патронов. Последние два оставались в обойме.

– Надо глянуть в кобуре. Может, запасная обойма есть.