Сигруд смотрит вниз – точнее, поскольку он вверх тормашками, вверх – на воду, которая стремительно приближается к нему.

«Это, – думает он, – не то, чего я хотел».

Он пытается завернуться в пальто, но потом…

Удар.

Мир темнеет, и все его чувства сводятся к пронзительному «и-и-и-и-и-и-и-и!» в ушах. Когда Сигруд приходит в себя, то мгновенно осознает, что очутился под водой, что пузыри струятся из его носа и рта и в общем-то в глотке уже немало воды.

«Не паникуй. Не паникуй…»

Он начинает биться, дергаться, рваться вверх, к мерцающему там свету, красному и злобно-оранжевому. Он вырывается из воды, кашляя и задыхаясь, и от облегчения едва не начинает тонуть опять. Он снова выбирается на поверхность, работая руками и ногами, и плывет к далекому берегу.

Наконец под ногами у него мягкая грязь, и он выкарабкивается на берег, еле дыша от изнеможения. Позади раздается оглушительный треск, и Сигруд оборачивается как раз в нужный момент, чтобы увидеть: скотобойня начинает разваливаться.

Дрейлинг хмурится. Он намеревался устроить всего лишь яркую и жаркую вспышку, а не разрушить все здание.

«Мне точно надо стряхнуть пыль со своих навыков взрывника».

Он смотрит, как здание рассыпается. Интересно, а эта тварь – Ноков – погибла в огне, оказавшись в ловушке? Сигруд в этом сомневается. Восемнадцать лет назад в Мирграде он видел, как Божество получило несколько десятков артиллерийских снарядов прямо в физиономию и у него даже кровь из носа не потекла.

«Но разве оно… он… Божество? – Сигруд сует мизинец в ухо, пытаясь вытрясти каплю воды. – И кто эта девушка? Во что же я ввязался?»

Он вспоминает, что сказала молодая континентка: «Разве ты не знаешь, что идет война?»

Он смотрит на себя. Пальто Кхадсе разорвано – не из-за внешних сил, но явно из-за того, как очень большие руки Сигруда вертелись и дергались туда-сюда в одежде размеров на пять меньше нужного. Вздохнув, он снимает с себя лохмотья. Очень бы хотелось сохранить такую штуковину, но он решает, что было бы глупо доверяться чуду, особенно такому, которого никогда раньше не видел.

Он встает и ковыляет прочь. Теперь надо добраться до квартирки и спрятанных денег и документов. А потом уматывать как можно скорее из Аханастана.

«А оттуда в Галадеш, – думает он, – чтобы уберечь Татьяну от этого существа, чем бы оно ни было».

Понадобится местный ресурс. Но дрейлинг знает отличный вариант. Тот, чей домашний адрес известен широкой публике.

«Надеюсь, – думает он, пока плетется в сторону дороги, – она не застрелит меня при встрече».

Капитан первого ранга Кавита Мишра идет через пустырь, сунув руки в карманы шинели. Руины скотобойни за пустырем все еще дымятся, откуда-то из глубин поднимаются извилистые струйки дыма. Аханастанская полиция отгородила район, и Мишра замечает, что все офицеры выглядят очень серьезными, хмурятся и качают головами, щеки и носы у них раскраснелись под высокими шлемами с гребнями. У нескольких на плечах блестит золото – лейтенанты, а может, один-два капитана. Да, и впрямь очень серьезное дело.

Впереди констебль машет рукой в черной перчатке, завидев ее приближение.

– Простите, барышня, это место преступления, и я…

Мишра вытаскивает удостоверение и показывает ему.

– Доброе утро, – говорит она.

Констебль читает. Таращит глаза и отступает на шаг.

– Я понял, сударыня, – говорит он. – Э-э. Хотите, чтобы я позвал лейтенанта, сударыня?

– Если он тут главный – то да, пожалуйста.

– Да, сударыня.

Он рысью убегает прочь. Мишра ждет, окидывая взглядом руины скотобойни. Она могла бы пройти на место преступления, если бы захотела, – сколько бы золота ни украшало эти мундиры, ее пост с лихвой превосходит все прочие, – но не делает этого. Она не хочет, чтобы какие-то другие ее поступки, кроме появления и ухода, особенно запомнились.

Аханастанский лейтенант с внушительными седыми усами, которые колышутся всякий раз, когда он пыхтит от негодования, широким шагом идет к ней по тротуару.

– Да-да? – спрашивает он. – Чем могу помочь?

Она показывает документы. Лейтенант пугается, как и констебль, но возмущения в нем куда больше.

– Понятно, – говорит он. – Ну-ну. Как мило, что вы к нам присоединились, капитан Мишра. Министерство иностранных дел, да? При чем тут военная разведка? Разве что… дело каким-то образом связано с Комайд?

Лейтенанту неловко, потому что аханастанские власти прямо сейчас подвергаются серьезной критике. Такое случается, если допустить, чтобы бывшего главу самого могущественного государства в мире убили у тебя на заднем дворе.

– Мы пока что не уверены, – говорит Мишра. – Мы еще оцениваем ситуацию. А вы думаете, эти случаи связаны?

– Нет, – с удивлением отвечает он. – По крайней мере пока нет. Хотя я точно надеюсь, что связь и не обнаружится.

– Вы сказали, у вас еще серия трупов в другом месте, ниже по течению реки?

– На угольном складе, да. Работал профессионал. Очень высокого уровня. – Он окидывает ее взглядом. – Но я очень надеюсь, вы мне не скажете сейчас, что Сайпур с этим как-то связан. Я думал, дни, когда где-то рядом вызревают смертоубийственные конфликты, остались в прошлом.

– Сейчас я мало что могу вам сказать. Но можете не сомневаться, что Министерство иностранных дел не причастно к случившемуся. Хотя оно, разумеется, нас тревожит. Вы опознали какие-то из тел?

– Ни одного. Еще рано.

– И… – Она кивком указывает на выгоревшую скотобойню. – Здесь трупов не нашли?

– Пока нет. Но руины в плохом состоянии. Нужно время, чтобы все обыскать.

– Ниже по течению реки ничего не прибило к берегу?

– Нет. – Он устремляет на нее тяжелый взгляд. – Кого именно мне следует искать, капитан?

– Высокого мужчину, – говорит Мишра. – Волосы острижены очень коротко. Дрейлинг. С фальшивым глазом.

Лейтенант качает головой.

– Мы не находили трупов, соответствующих этому описанию, сударыня. Может, что-нибудь еще подскажете?

– Если бы знала больше, лейтенант, не стала бы утаивать. Он всего лишь сомнительный тип, которого заметили на месте предыдущего происшествия. – Она вытаскивает визитку и протягивает ему. – Если что-то узнаете, не могли бы вы уведомить меня? В этом деле нам лучше держаться друг друга.

– С радостью, сударыня, – говорит он, но улыбается достаточно недружелюбно, чтобы понять: все совсем наоборот.

– Спасибо, лейтенант, – говорит Мишра. Кивает ему, поворачивается и уходит обратно к своему автомобилю.

Она с облегчением переводит дух. Она ожидала, что кто-то из Министерства иностранных дел уже нанес ему визит – кто-то с официальным приказом явиться сюда, – и это могло обернуться некрасиво. Ибо, хотя у Мишры и был приказ проверить место происшествия, он пришел не из министерства.

Она едет на север, прочь от промышленных кварталов, мимо фабрик и нефтеперегонных заводов, чьи трубы извергают дым. Едет и едет, пока не оказывается возле дорожных туннелей, соединяющих восточный Аханастан с автомагистралями, идущими с севера на юг, – узкими, тесными артериями, высеченными в горе. Она въезжает в один из туннелей и примерно на полпути останавливается на аварийной полосе. Некоторое время сидит, наблюдая за другими машинами. Смотрит в зеркало заднего вида прищуренными, внимательными глазами янтарного цвета. Убедившись, что за ней не следили, достает конверт.