— Плачешь. Я тут давно стою. Ты Ким, правда?

— Ну да. И что?

— Я Майя, — девочка улыбнулась. Она была красивой, с тёмно-русыми волосами, светлой кожей, усыпанным веснушками лицом с большими карими глазами. Из одежды на ней был красивый, белый сарафан весь в цветочках, рюшах и кружевах. На ножках болтались белые туфли надетые на гольфы.

— Ты с Земли? — здесь Ким ни у кого не видела таких нарядов.

— Почти, — уклончиво ответила Майя. — Я тут учусь.

— На кого?

— Я целитель. Учусь у Осириса. Он забрал меня у мамы, чтобы учить. И я ему благодарна. У меня ужасная мама. Она вечно заставляет меня есть какую-то кашу. И не хочет покупать красивые платья. И вообще…

Ким нахмурилась. Майя, поначалу казавшаяся ей обычной маленькой девочкой, тут же превратилась в избалованную маленькую девочку.

— Что ты тут делаешь? — сменила тему золотоволосая.

— О, я думала опять Жрицы пришли. Но их никто не видел. А потом я узнала, что ты — тоже Жрица. И мне стало интересно…

— А это так важно?

— Угу. Этот коридор исчезает и появляется, вместе со Жрицами. И если хоть одна из них в пирамиде — коридор Жриц будет открыт. Классно, да?

Майя была в восторге буквально от всего. Наверное, совсем недавно здесь, иначе уже перестала бы удивляться. Ким посмотрела на свои дрожащие руки и кивнула. С Жрицами у неё были связаны не самые приятные ассоциации. Все они, с которыми она связывалась, пытались её убить. Сначала семёрка Карлен, потом Карпена, сейчас ждёт её смерти мать, Жрица Луны.

Маленькие ручки Майи погрузились в гриву золотых волос Ким. Девушка вздрогнула, от неожиданности, но ловкие, маленькие пальчики уже принялись заплетать её. Ким замерла, а Майя едва ли не мурлыкала, от восторга:

— Они у тебя такие мягкие… Красивые. Никогда таких не видела. Папочка говорит, что золотоволосые Жрицы уже не рождаются… А ты вот родилась. Ты красивая. И сильная. Мне братик так говорит. Они с мамой сильно ругаются. Но братик почти не появляется дома. Он с папочкой живёт. Мама говорит, что у них — дела. И каждый раз, когда братик возвращается, он приносит мне красивые украшения. Мне все девчонки завидуют. Они у меня такие шикарные…

Майя трещала, без умолку. Ким соображала, что за братик, и что за мамочка.

— Майя, а кто твой братик? — наконец ввернула девушка. Майя тут же замолчала, а потом выдала:

— Ему зовут Мин.

— А тебе сколько лет, дорогуша?

— Мне семь. Я уже взрослая! Папа говорит, что я ещё ребёнок, а братик — что я просто несамостоятельная. Да ну их всех. Я — красивая, умная, сильная и самостоятельная.

Майя говорила и заплетала Ким. Голос девочки становился всё спокойнее и тише, пальчики перешли к плетению косы, которая падала на спину.

Ким закрыла глаза и провалилась в тревожный сон. Майя спрыгнула с кровати и осторожно вышла, прикрыв дверь.

— Умаялась, бедненькая, — вздохнула малышка и, с чувством выполненного долга, пошла обратно, к Осирису.

— Она спит, — хмуро сказала девочка, заходя в зал Правящего Совета. Все посмотрели на неё, и Кефер благодарно кивнул.

— Спасибо, Майя. Как у тебя это получилось? Да, и где сейчас Ким?

— Она в коридоре Жриц. Сейчас под сонным порошком, его действие длится примерно восемь часов. Потом она проснётся. Будет вашей марионеткой, если нужно.

— Этого не надо. Пусть остаётся собой, но немного спокойнее. Её буйный характер всё испортит.

Майя кивнула и ушла. Неферия нахмурилась и строго спросила у сына:

— Это так необходимо?

Кефер отвёл глаза. Он не хотел никого подчинять, делать больно или лишать воли, но иного выхода с Ким не было. Девушка была чересчур своевольной и эксцентричной. При желании, она просто бросит их всех на произвол судьбы. Кефер не хотел уподобляться старшему брату, но иного выхода просто не видел. Потом надо будет поговорить с вредной сестрёнкой.

А ведь всё было бы иначе, не отнеси мать Ким к Карпене. Они бы ругались с младшей сестрёнкой по любому поводу. А потом приходил бы отец, потому что их крики слышно по всей пирамиде, и наказал бы обоих. Эксатон сразу начал бы глумиться, и тут же оказывался наказанным за компанию. Оба бы потом обижались на Ким, а она бы засмеялась и, с искрящимися глазами, предложила наперегонки до стены. А по дороге кидала бы в них шары солнечной энергии и показывала язык, когда братья ругались, что так нечестно и сестра — жульничает. Ким тут же сделала бы умильную мордашку и они бы простили ей всё-всё.

А теперь получается так, что Кефер пытается удержать сестру, чтобы она не ушла и не бросила их погибать. Ведь против такой мощи — объединённых сил Тёмного властелина и Тёмной Жрицы — не выстоит никто, кроме Третьего ребёнка Ра. Именно так говорилось в пророчестве. Но если этот самый ребёнок откажется, или не сможет — погибнут все. В Египтусе воцарится зло, которое просочится на Землю.

Оба мира превратятся в выжженную пустыню, которой будут править Эксатон и Карпена.

Истинное Зло.

— Да. Это необходимо. Так, если разметить пятый отряд за холмами…

====== Начало конца ======

Сны были пушистыми и тёплыми. Не хотелось просыпаться, хотелось свернуться калачиком, накрыться с головой и не двигаться. И чтобы в нос ударил знакомый, сухой запах пустыни, или влажный воздух пещер. Или солоноватый привкус железа и крови.

Ким выгнулась, по-кошачьи, и открыла глаза. В комнате был приглушён свет, а сама девушка растянулась поперёк кровати. Причёска растрепалась, в глаза и рот лезли волосы. Ким ещё раз закрыла глаза, но уже не уснула.

«Это сегодня. Я спала долго. Последняя битва сегодня».

Как ни странно, её нисколько не тревожил этот факт. Словно не решались судьбы двух миров. Ким чувствовала себя какой-то отстранённой.

«Майя. Это она со мной сделала. На её руках был сонный порошок».

Ким изучала свойства этого порошка, когда жила у Карпены. В её лаборатории было много сонных препаратов. Эту дрянь девушка запомнила навсегда. Однажды, перепутав банки, она отдала Вайтор не соль, а сонный порошок, подавляющий волю, делающий человека марионеткой. После вкусного обеда, все Солнечные войны были никакие. Потом ещё несколько дней все валялись. Кто-то спал, а кто-то пытался снять с себя действие заклятия.

Ким запомнила свойство этого порошка. Майя им и воспользовалась, когда заплетала. Через кожу на голове в организм и попала эта гадость. Наверняка эту мелкую Кефер попросил. Вот идиот, неужели он думал, что она их бросит? Конечно, весь Золотой город ей до лампочки, но Карпена куда-то дела всех Солнечных. Подчинила себе Рена. Этого нельзя простить. А теперь, что делать Ким? Сражаться она в таком состоянии не может.

А впрочем, какая разница? Сами виноваты.

— Не притворяйся. Ты не спишь. Восемь часов прошло.

Ким открыла глаза, но даже не попробовала сесть. Зачем? Надо будет…

Видимо надо. Кефер рывком поднял Ким на ноги и вгляделся в лицо сестры.

— Всё-таки, Майя перестаралась. Просил же, аккуратнее. Что мне теперь с тобой, квашнёй, делать?

Квашня. Самой подходящее слово, описывающее состояние Ким. Кефер осторожно попробовал её усадить на кровати, но девушка тут же рухнула. Постебаться — как без этого? Она спокойно могла управлять своим телом, только не состоянием. Если бы он ей приказал — она бы сделала.

— Слушай, сестрёнка, ты не сердись. Но так надо.

Надо. Кому надо? Ей, Ким, не очень-то и нужна такая медвежья услуга. Да и какая она ему сестрёнка? Он ещё ничего не сделал, чтобы иметь право её так называть. Вот бы сказать ему всё это в лицо!

— Ким, меня не интересует, как ты собралась нас спасать. Мне нужно лишь, чтобы ты это сделала. Не знаю, надо ли тебе объяснять, зачем я попросил Майю это сделать, но я расскажу. Ты могла уйти. Просто исчезнуть, и они снесли бы весь мир под основание, а в первую очередь — наш город. Ты понимаешь? Я сделал это лишь для того, чтобы защитить всех.

— А меня ты спросить не хотел?

Ким осторожно села, и придержала необычайно тяжёлую голову.