– Чего ты хочешь от меня? – спросила я.

– Обещания.

– Что именно я должна тебе обещать?

– Обещай, что пойдешь через этот лес ко мне домой, и останешься там со мной на год.

– Зачем мне все это? – дрожащим голосом спросила я.

– Затем, что если ты это сделаешь, я спасу твоего отца и благополучно отправлю его домой. Он был заперт в этом лесу несколько недель. Даже месяцев, быть может. Если бы не я, твой отец давно был бы мертв, или, что еще хуже, оказался в ее власти.

У меня кружилась голова, и думала я только о том, что моего отца необходимо как можно скорее согреть.

– Не понимаю тебя, – сказала я волку.

– У тебя есть возможность спасти его, – ответил он. – Выбирай: или ты идешь со мной, или он умрет.

Кожа на лице отца стремительно приобретала темный оттенок. Пульс, который я чувствовала кончиками своих пальцев, стал неровным и лихорадочным. Что-то горячее вздрогнуло у меня в груди – наверное, сердце. Выбор… У меня, по сути, не было никакого выбора.

– Я найду способ вернуться к тебе, папа, – произнесла я, целуя отца в холодный лоб. – Найду дорогу назад.

Я заставила себя подняться на ноги и твердо сказала, глядя волку прямо в его янтарные глаза.

– Я обещаю пойти с тобой. А теперь спаси моего отца.

– Иди за мной, – сказал волк, направившись к краю поляны. Я тяжело поплелась следом за ним.

– Ты же сказал, что спасешь его!

Я оглянулась на желтое пятно света от фонаря, рядом с которым лежал в снегу мой отец. Жизнь по капельке покидала его. Ужас шевельнулся в моем сердце, но тут же сменился надеждой и странной, непоколебимой уверенностью в том, что все будет хорошо. Мне на щеку упала снежинка и тут же растаяла – испарилась в моих жарких, горючих слезах.

Волк остановился передо мной, поднял к небу свою белую морду и резко, громко рявкнул – даже если это было какое-то слово, разобрать его я не смогла.

И тут же с новой силой взвыл ветер, срывая с меня меховую накидку. Он осыпал мое лицо дождем мелких, острых словно льдинки, снежинок. И тут же сквозь завывание ветра я вдруг услышала звон конской сбруи, лай собак и песенку, которую кто-то напевал в этой метели. Я узнала эту песенку, и голос тоже узнала. Он принадлежал старику Тинкеру.

Мое сердце дрогнуло и зачастило от радости.

– Отойди в сторону, – сказал волк, оглянувшись на меня через плечо.

Я нырнула за деревья и затаилась.

Сани Тинкера приблизились, осторожно лавируя среди деревьев. Лаяли собаки, качался подвешенный на шесте над санями фонарь. Тинкер остановился возле моего отца и моментально оценил ситуацию. Он втащил отца в сани, укрыл лежавшими там меховыми накидками. Затем откупорил бутылку, в которой могло быть только что-нибудь спиртное и крепкое, и влил несколько глотков ему в горло.

После этого Тинкер и сам приложился к бутылке, вскочил на сани, свистом подозвал к себе собак и вместе с ними исчез в снежной круговерти.

Я выскочила на поляну, стала кричать им вслед – они меня не услышали.

И тут же возле моего колена возник белый волк.

– Я свое обещание сдержал, госпожа, – сказал он. – Теперь твоя очередь сдержать свое. Мы должны спешить. Она уже чувствует, что ты здесь. Нам придется бежать, ты сможешь?

Над поляной пронесся еще один порыв ветра – резкий, ударивший мне прямо в лицо. Он не давал вдохнуть и едва не сбил меня с ног. Застонали, заскрипели деревья. Мне почудилось даже, что они стонут от предсмертной тоски, готовые расколоться, разлететься на куски.

– Беги! – рявкнул волк, перекрывая вой ветра. – Беги и постарайся не терять меня из виду!

Он прыгнул в темноту, и я, как могла, поспешила следом, чувствуя, как горят мои легкие, которым не хватает воздуха.

Я бежала через лес, сквозь ветер и тьму, и видела перед собой только белую размытую тень волка. Догнать его никак не удавалось, он постоянно был впереди. Во всем мире для меня не осталось ничего, кроме грызущего холода, задыхающихся легких, разрывающегося от напряжения сердца в груди.

Я бежала, уклоняясь от деревьев, тянувших ко мне костлявые пальцы своих голых ветвей; от жестокого ветра, пытавшегося повалить меня с ног.

Я бежала, казалось, целую вечность… А затем еще одну вечность… Потом время вообще перестало существовать, и я вдруг почувствовала себя частью леса – а может быть, это лес стал частью меня.

Но при всем при этом я не переставала бежать вслед за волком под скрип деревьев и вой ветра, сквозь ледяную мглу. Усталость пригибала меня к земле. Я чувствовала, что еще чуть-чуть, и сдамся, упаду, а тогда – погибель.

Я закричала, устремившись к летящему впереди меня белому пятну.

Мне удалось ухватиться за белую шерсть кончиками пальцев. Из последних сил я рванулась вперед и крепко обхватила мохнатую шею. Дальше волк нес меня на себе, петляя в непроглядной тьме. Я закрыла глаза, всхлипывала от невозможности вдохнуть полной грудью. Волк двигался стремительно, однако ветер был еще быстрее. Казалось, он не отступит никогда, а деревья разорвут нас на куски своими корявыми ветками. И мы пропадем, исчезнем навсегда…

Но затем…

Щебет птиц, мягкий шелест листьев, запах нагретой солнцем земли, яркая зелень.

Прижатая к моей щеке теплая волчья шерсть.

Я открыла глаза. Оказалось, я сижу верхом на волке, обхватив его руками за шею. Мои пальцы утонули и запутались в густой шерсти волчьего загривка. Я испугалась, отпустила руки и кубарем покатилась на мягкий ковер из полевых цветов, а затем медленно поднялась на ноги.

Волк стоял рядом и спокойно наблюдал за мной. Мы находились посреди тихого, красивого летнего луга – жужжали пчелы, качались высокие травы под теплым ленивым ветерком. Позади нас поднимался лес – обычный, одетый густой листвой и совсем-совсем не страшный. Впереди виднелся одинокий заостренный коричневый холм, его силуэт четко выделялся на фоне безоблачного голубого неба. Солнце стояло пока не высоко – утро уже заканчивалось, но до полудня оставалось еще довольно много времени.

– Где мы? – хрипло спросила я севшим от холода и ветра голосом. Наверное, меня должно было бы переполнять ощущение невероятности того, что со мной происходит. Однако единственное, что я могла увидеть своим внутренним взором, были мчащиеся сани Тинкера, увозившие прочь моего отца.

– Там дом под горой, – ответил волк. – Мой дом.

И он зашагал к холму.

Бег через лес высосал из меня все силы, я чувствовала себя обессиленной и опустошенной после того, как оставила отца. Мысленно я все еще была рядом с ним на мчащихся по зимнему лесу санях, но одновременно пыталась понять, что же за обещание я дала волку. Волк… Когда я пыталась подумать о нем, у меня начинала кружиться голова. Неужели это настоящий говорящий волк? Но так не бывает! Говорящие волки, злые леса… Магия? Но это же невозможно!

Однако я здесь, на этом летнем лугу, и белый волк следит за мной своими янтарными глазами.

Мне вдруг стало жарко и душно в меховой накидке. Я сбросила ее с плеч и перекинула через локоть, ошеломленная птичьим пением, яркими красками полевых цветов, переполненная разлитым в воздухе пряным ароматом.

Что за время года здесь? Поздняя весна? Начало лета? Я вспомнила про часы с компасом, которые подарил мне на день рождения Родя, и вытащила их из-за пазухи. К моему удивлению – они тикали, хотя до этого не работали с того самого момента, когда брат подарил их.

– Сколько времени мы пробыли в лесу? – спросила я у волка.

– Неделю, а может, две, – ответил он, не оборачиваясь, и продолжая вести меня к холму, который вырастал все выше, постепенно заслоняя собой солнце.

– Но как такое возможно? – снова спросила я, следуя за ним.

– В лесу все происходит по ее воле, и никак иначе.

– Как это понять? Кто такая она? И кто ты сам?

Волк не ответил и молча продолжал вести меня вперед, теперь уже сквозь густую завесу узловатых, оплетенных вьющимися лозами деревьев, растущих у подножия холма. Здесь мне приходилось пригибаться, чтобы не задеть головой низко свисающую ветку, и рукой отводить в сторону лезущие в лицо липкие холодные стебли. За деревьями открылась сырая дыра, из которой тянуло гнилью и запахом червей. Солнечный свет казался теперь далеким-далеким, а воздух стал таким тяжелым, что я едва могла дышать.