– Все, хорош бл*дь, мне не нужна эта ху*та, – Марс сбрасывает мои руки и отходит к столу. – Ты свободна, у меня куча работы и нет времени возиться с этим дерьмом. Шагай.

Наклоняется, поднимает что-то с пола, сует мне в руку. Опускаю голову и смотрю сквозь пелену слез – моя босоножка. Она была в руке… видимо уронила, и даже не поняла как. Почему все это произошло? Почему я так бешено отреагировала на этого мужчину? Почти старика. Он ведь старый, да? Борода, седина в ней, и волосах. Но почему я не чувствую этой пропасти, разницы в возрасте? Почему мне так понравился его поцелуй? Безумие какое-то…

Но я собираюсь с силами, и не говоря ни слова покидаю кабинет. Возвращаюсь обратно в помещение, где душ принимала. На стуле одиноко лежит моя сумка… с босоножкой. Кажется, теперь я ненавижу эту обувь. Но босиком топтаться тоже достало. Одеваю босоножки, выпрямляю спину. И снова иду по коридору. Говорю себе, что ничего не случилось. Странное недопонимание, не больше. Радоваться должна, ведь могло все закончиться куда хуже. И правда, могла на насильника нарваться. Сколько таких случаев! Наверное, все же было безрассудством прийти сюда и лучше прямо сейчас…

– Где ты пропала, мы тебя по всему зданию ищем!! – орет во все горло взбешенный Артем, несущийся мне навстречу. Он появляется до того неожиданно, что я спотыкаюсь и больно подворачиваю ногу. Издаю тихий стон, пытаюсь наступить на ногу и снова охаю – больно.

– Ты чего хромаешь? Смерти моей хочешь? Фотограф рвет и мечет! А он у нас между прочим не штатный, почасовая оплата. Вычту из твоего гонорара… Эй, ты чего? Ревешь? Ой, блин, да успокойся, пошутил я! Все, быренько, накрасимся и сниматься. И завтра, имей в виду, приходишь чистая, и без опозданий. Завтра основная съемка, поняла? Точно сможешь? Ну хорошо, не реви. Не хромай… Понести тебя что ли?

Под этот нескончаемый поток слов, прихрамывая следую за Артемом, мало что понимая. Просто киваю как китайский болванчик, закусив губу от боли… Надо же было ногу подвернуть, в довершении ко всем несчастьям!

Полчаса сижу, закрыв глаза пока девушка-визажист колдует над моим лицом. Это даже приятно…

Когда приходит время посмотреть в зеркало – замираю. Потому что в отражении – не я.

Глазищи – огромные, выразительные, бездонные. Разве у меня такие глаза? Я всегда казалась себе обычной… Губы тоже преобразились удивительным образом. Пухлые, влажные… цвет помады изумительный, хотя у меня в жизни ни одной не было, чтобы я могла судить трезво. Я кажусь себе… совершенно инопланетной. И прическу сделали, волосок к волоску, сияют, переливаются. Кажется, я влюбилась. В свое отражение.

– Ты так уставилась, – хмыкает Артем, – словно у тебя никогда зеркала не было.

Ничего не отвечаю, задумавшись, что он, пожалуй, прав. Наверное, я толком никогда себя не рассматривала. Даже избегала этого, погруженная в себя, свои воспоминания. Стоило остаться одной, только этим и занималась. Во мне всегда жило чувство, что я должна вспомнить нечто важное… Если бы была жива тетя Маша! Она была тоже одержима желанием помочь разгадать мою историю… Карину же это не интересовало. А Зоя… на ней было слишком много хлопот. Я не могла взваливать на нее еще и это.

– Я гений, – продолжает довольный Артем. – вы же видите, да? Такой самородок раскопал!

– Смотри чтобы тебя кое-кто не услышал, – многозначительно кивает на дверь визажист Ирина.

– Она уехала, расслабься, – понимаю, что Артем говорит про Ларису. – Ну, пошли, самородок, фоткаться.

Марс

Сегодняшний день определенно щедр на странные сюрпризы. Сначала лужа, обрызганная с ног до головы девчонка и ее нетипичная реакция – позабавили меня, теперь вот поцелуй. С чего я вообще решил зажать в темном углу девчонку, которой лет пятнадцать от силы? Блядь, неужели крыша поехала? Кризис, мать его, среднего возраста.

Думать об этом не слишком приятно. Никогда не тянуло на малолеток, с четырнадцати начал половую жизнь и всегда привлекали бабы постарше. Опытные, чувственные. Если и случалось трахать молодых – почти всегда секс уступал по накалу дамам постарше. Вот и сейчас, у меня шикарная любовница. Рощин познакомил, ей сорок, почти ровесница, в постели творит что-то невероятное. Красивая, сексуальная, податливая, готовая на любые извращения, причем не только удовлетворяет мои заскоки, но и инициативу обожает проявлять. И что немаловажно – умная. Прекрасно понимает, что наши отношения поверхностны, и что влез в них только за-ради физиологии. Достаточно было один раз объяснить это Лидии, и она поняла. За что тоже уважаю. Лида отлично понимает, что ничего большего, нежели постель, дать не смогу, знает, когда промолчать, а когда слово вставить. За это отношусь с уважением, хотя обычно не испытываю подобного к женщинам. Терпеть не могу таких как любовница Рощина, Лариска – на внешность ничего, но какая же пустышка, скандалистка, так и хочется леща зарядить, еле сдержался сегодня, когда измывалась над девчонкой. Но та хорошо держалась, отвечала дерзко, смело, мне понравилось. Ей не требовалась ничья защита, хотя заметно было что девочке не по себе. Из последних сил держалась.

И все равно в последнее время жизнь казалась пресной. Не хватало чего-то и я начал впадать в тоску. Понятно, чего – я привык к адреналину. Борьба с корпорацией была трудной, но захватывающей. Интересно, Макс скучает так как я по былым временам? Или осел в тихом местечке с рыжей и доволен как слон тем что имеет? Жаль, не спросить. Жаль, что все так вышло с братом. Единственный человек, которого по-настоящему люблю в этой жизни.

Переключившись на мысли про брата, напрочь забываю о поцелуе. Вот только девчонка как заноза – стоит выйти из кабинета, подумав, что неплохо бы размять свои старые кости, снова она. Забыл, что в павильоне идет съемка, дернуло же сунуться туда. Замираю. Серьезно, бл*дь, это та самая драчунья, что я поцеловал?

Поймав в коридоре, я ведь и не рассмотрел ее толком. Зол был. Хотелось обувь отдать, а то пялился на нее, аж опасаться начал, что фетишистом стал. Босоножка возбуждала. И этим самым напрягала до чертиков. Она стояла на моем столе как символ дерзости хозяйки. А я обожаю дерзкий вызов, сопротивление.

Поэтому поцеловал?

Скорее всего. А может потому что пахла девчушка уж больно сладко. И абсолютно невинно. Ее губы говорили о чистоте, реакция… хм, вот реакция была для такой молоденькой, пожалуй, слишком… откровенной.

Поэтому и оттолкнул. Еще пара секунд и я бы завалил эту пигалицу прямо на свой стол, меня буквально разрывало от желания сделать это. Она меня завела. И этим – разозлила. Ненавижу терять контроль. Я не трахаю малышню, даже если сама напрашивается. У меня есть баба. Не шлюха, мы строим отношения… По крайней мере, пытаемся. Главное, она не давит на меня. Потому что давить – себе дороже. Я слишком вольная птица.

Надо валить… но я как вкопанный замираю в дверях и жадно разглядываю крутящуюся возле объектива фотографа девочку. Ее накрасили, причесали. Платье… я даже внимание на одежду не обратил, когда схватил ее в коридоре. А сейчас, на расстоянии, жадно впитываю каждую складку, каждую волну на нем. Струится по фигуре, облегая, лаская идеальное тело. Платье очень короткое, едва прикрывает задницу, открывает ноги длиннющие… Невероятная фигура, мне кажется никогда не видел такой. Длинная, гибкая, тонкая. Хрупкие руки держат коробку стирального порошка. А движения – прямо королевские, словно скипетр держит, а не дурацкую картонку. Хороша – невероятно. И я осторожно, стараясь остаться незамеченным, покидаю комнату. Надеюсь сегодняшние столкновения на этом закончатся, потому что как-то слишком много их на один день… словно какие-то высшие силы толкают эту инопланетянку на мою кривую тропу. По которой предпочитаю брести в одиночестве.

– Марс, ты уезжаешь? – запираю кабинет на ключ, скорее по привычке из старых времен, ничего ценного там нет, когда подходит и задает этот вопрос Темыч. Парень конечно очень старается, но, пожалуй, уже слишком, начинает утомлять. Может и не так плох был бордель, что существовал здесь при Рощине? Хоть склок не было… Артем ввел конкуренцию, и я чувствовал – дело начинает пахнуть керосином.