– Да? Напрасно.

– Почему?

Девушка окинула меня профессиональным взглядом:

– Ну, хотя вы и в неплохой физической форме, животик уже начинает наклевываться.

– Неужели? – Я машинально опустил глаза и уставился на футболку.

– Пока ничего критического, конечно, но лучше не запускать, – сказала девушка. – Танцы быстро вернут вам рельефность. Такие дела.

– Ну, в каком-то смысле я и так танцор.

– Это в каком же? – Вопрос позвучал скептически.

– Что, не похож на балерину?

– Не особенно. А вам кажется иначе?

Я усмехнулся:

– Упаси боже!

– Так что вы имели в виду?

– Я занимаюсь капоэйрой.

– Правда?

– Да. Много лет.

– Ладно, допустим, на мои занятия вы не планируете записываться. Тогда что вы хотите? Потеряли кого-нибудь? – Девушка вытерла полотенцем шею и плечи, взяла бутылку с водой и принялась медленно отвинчивать крышку.

– Нет, – я направился к ней, доставая удостоверение, – старший лейтенант Самсонов, из полиции.

– Серьезно? – Она сделала несколько жадных глотков. – Что случилось?

– Я расследую смерть вашего коллеги.

– Андрея? – Взгляд у девушки сделался испуганным. – Он умер?

– Нет, я говорю о Евгении Казимировиче Зинтарове, учителе химии.

– А-а, – протянула девушка с облегчением. – Значит, он умер? Когда?

– Сегодня ночью.

– Понятно. А от чего? Инфаркт?

– Нет, его убили.

Девушка вздрогнула:

– Правда? Кто?

– Не знаю пока. Потому и расследую.

– А-а. Ну да. Логично. Извините, я плохо соображаю сейчас, потому что устала. Конечно, если бы смерть была… естественной, вы бы не пришли.

– Ничего. А кто такой Андрей?

– Мой напарник. Мы с ним ведем танцевальные классы. Сегодня моя смена, а завтра – его.

– Я уж не думал, что застану кого-нибудь, – сказал я. – На втором этаже только ваш директор.

– Да, Федор Степанович поздно уходит. А у меня вечерняя группа. На самом деле она дневная, конечно, просто так называется. Я скоро тоже пойду.

– Постараюсь вас не задерживать. Может, уделите мне десять минут?

– Ну, давайте. Заодно немного остыну.

– Вы хорошо знали Зинтарова? Ваш директор сказал мне, что Евгений Казимирович почти ни с кем не общался, так что, наверное, нет, но я должен спросить, сами понимаете.

Девушка кивнула. Фигура у нее была отменная – этого не заметить было нельзя.

– Правильно вам Федор Степанович сказал. Зинтаров ни с кем и словом иногда не перемолвился за весь день. Ходил как сыч, глядел так, что даже здороваться с ним не хотелось. Тем более он обычно и не отвечал.

– Простите, а как вас зовут? – Я вытащил блокнот, хотя был уверен, что и так запомню.

– Аня. То есть Анна Вячеславовна Федотова.

Я старательно записал.

– Вы, как я понял, преподаете танцы.

– Ритмику. Детям – ритмику, взрослым – латино и современные танцы.

– Понятно. Замужем? – Я постарался сделать серьезное лицо.

– Пока нет. Но надежды не теряю.

– А ваш напарник, Андрей? – ляпнул я прежде, чем успел подумать, как это прозвучит.

– Он тоже не замужем, – ответила Аня. – Насчет его надежды, увы, ничего сказать не могу.

Я вымученно рассмеялся, чувствуя себя полным придурком.

– Извините, – сказал я. – Просто я подумал…

– Вы что, клеитесь ко мне? – вдруг спросила девушка.

– С чего вы взяли? – опешил я, хотя, наверное, выражение лица выдало меня с потрохами.

– А зачем выясняете, не встречаюсь ли я с Андреем?

– Да я и не думал, – заявил я наконец, взяв себя в руки.

– Да? – Брови у Ани взметнулись вверх. – Ну, ладно, как скажете. Значит, показалось.

Я откашлялся.

В конце концов, представитель закона должен быть суров, брутален и поглощен работой.

– Так встречаетесь или нет?

Она рассмеялась:

– Нет. Он не в моем вкусе.

– А вы?

– Что я?

– Вы тоже не в его?

– Думаю, он не гей, но лично мной не интересуется. По крайней мере… Слушайте, это становится похоже на какой-то нелепый допрос! Вам не кажется?

– Думаю, я уже выяснил, что хотел.

– Может, перейдем к делу, а то мне еще в душ идти.

– Конечно. – Я достал из кармана фотографии стен Баболовского дворца. – Аня, вы разбираетесь в музыке?

– Приходится по роду занятий. А что?

Я протянул ей снимки.

– Можете сказать, что это за мелодия?

Аня смотрела на фотографии минуты две, потом спросила:

– А какое это имеет отношение к вашему расследованию?

– Эти надписи предположительно оставил убийца на месте преступления.

– Серьезно? Жуть какая!

– Узнаете мелодию?

– Что-то знакомое, но не могу сообразить. Постойте-ка, надо наиграть. – Аня подошла к стоявшему в углу пианино и поставила фотографии на пюпитр. – Кажется, так, – пробормотала она.

Взяв несколько аккордов, она стала играть более уверенно, звуки слились в мелодию. На Анином лице появилась улыбка.

– Теперь узнаете? – спросила она, когда я подошел.

– Нет.

– Неужели? – Она была удивлена. – Это же ария Марии Магдалены!

– Боюсь, я не такой уж большой поклонник оперы.

Аня понимающе кивнула:

– И тем не менее это она. Хотите, сыграю целиком?

– Не надо! – выпалил я, пожалуй, чересчур поспешно.

Музыку я люблю, но слушать сейчас арии… не подходило ни время, ни место.

Девушка прекратила играть и пожала плечами:

– Ладно, как знаете. Опера называется «Иисус Христос – суперзвезда». Слышали о такой?

– И даже видел по телевизору, – ответил я.

– Ну, вот. Надеюсь, я вам помогла?

– Не то слово. Сам бы я никогда не догадался.

– Ну, вам бы помог кто-нибудь другой.

– Лучше вы.

Аня встала и направилась к одной из дверей.

– Если это все, что вы хотели узнать, то я в душ.

– Можно я вас потом подвезу? – Я решил идти до конца.

– Да ради бога! – Аня исчезла за дверью, прихватив с собой полотенце.

Я сел на один из трех стульев и достал стихотворение, пришедшее на ящик школьной почты. Оно было посвящено амбре. Знать бы еще, что это такое. Вообще слово было знакомое и что-то напоминало.

Подумав, я понял, что именно: английское слово «amber», «янтарь». Но в стихотворении речь шла о «душистой амбре», значит, это что-то вроде благовония или специи. Словом, надо будет выяснить.

Аня появилась минут через пятнадцать. Теперь она была в платье до колен, белых босоножках, а в руке держала небольшую спортивную сумку. Волосы она распустила, они были еще немного влажными.

– Я готова, – сказала она.

– Отлично! – Я приветливо улыбнулся.

Мы вышли из школы и сели в мою машину.

– Что это у вас за тачка? – спросила девушка. – Впервые такую вижу.

– Олдсмобиль. Мотор я перебрал, чтобы участвовать в гонках хот-роадов.

Аня забавно нахмурила лоб:

– Хот-роадов? А это законно?

– Ну, как сказать.

Девушка усмехнулась:

– Понятно! Мальчишки есть мальчишки.

– Куда едем?

– Ко мне домой.

– Я понимаю. Где вы живете?

Аня рассмеялась:

– Да, точно! Мы же едва знакомы. Вернее, толком даже и не знакомы. Вы мне назвали только свою фамилию.

– Валера, – представился я.

– Очень приятно.

– А мне-то как.

Аня назвала мне адрес, и я удовольствием отметил, что это не совсем рядом, а значит, еще минут десять мы проведем вместе. В последнее время я все чаще склонялся к мысли, что так никогда и не женюсь, но это вовсе не значило, что я решил податься в монахи.

– Знаете, я еще не очень хорошо ориентируюсь в Пушкине, – сказал я. – Дорогу покажете, если что?

– Конечно, – Аня улыбнулась, – поработаю для вас навигатором.

– Отлично, – кивнул я, заводя мотор.

– Зачем убийца оставил на месте преступления нотную запись этой мелодии? – заговорила Аня, едва мы отъехали от школы.

– Пока не знаю. Думаю, это что-то вроде послания.

– Какого послания?

– Может быть, убийца хочет объяснить, почему прикончил Зинтарова.