– Но ты летал в обличии человека меньше часа назад, и всё было нормально. – Не отступал Лиам. – Почему не можешь сейчас?

– Я летал низко над землёй, а это почти не полёт. – Мирком, убедившись что Янсонов рядом нет, испытал огромное облегчение. – Летать над лесом – это другое.

– Вои именно. – Вмешалась Эмили. – Сразу видно, что ты ничего не знаешь о полётах, Лиам. Да тем более, если он полетит над лесом в обличии человека, его могут увидеть люди. Представь, что они подумают? Нам ведь нельзя показывать свои способности.

Продолжать разговор не было смысла. Лиам отвернулся и молча развёл руками, показывая, что уже не спорит, но настроение у него резко ухудшилось.

Перед друзьями лежали чемоданы и сумки. Только когда они уже двинутся дальше?

– В общем, без медальонов нам сейчас не обойтись. – С нажимом подытожила Эльвин, ставя точку и настраивая Эми. – Я очень рада, что мы наконец решили, что делать.

Наступила тишина и друзья переглянулись. Ну хорошо, они дадут Эмили ещё одну минуту на то, чтобы собраться с духом. Пусть в последний раз попробует составить план действий, который бы ненароком не прогневал Мистера Грифа, и поймёт наконец, что она никогда не угадает. Пора уже идти на риск. Пора бежать.

Избранные молчали, и пространство наполняли только причудливые звуки леса: скрипы, шелест, царапание. Но почему причудливые?

Эльвин вздрогнула от холода и огляделась. Кто бы мог подумать, что вздрогнув, совсем незначительно, но очень резко переместив тело в пространстве, она внезапно вторгнется туда, куда ей вторгаться не следовало. Она перескочила из одного слоя реальности, приготовленного для Избранных, в другой. Она увидела место, где они находились без завесы, скрывающей его суть, она увидела его настоящим. А место это было странным и необычным. Может даже слишком странным и необычным. В нём была загадка. Точнее, оно само было загадкой вдоль и поперёк.

Пройдя чутким взглядом по всему, что её окружало, Эльвин вдруг испытала страх и неловкость. Она почувствовала и ясно поняла, что только что, сама того не желая, разоблачила чью-то тайну.

Нет, вокруг был лес, тот же лес, но ненастоящий, не живой, а оживлённый кем-то. Да, именно, оживлённый. Как будто кто-то воссоздал на пустом месте лес, нарисовал все деревья, кусты, ягоды, детали, а потом оживил всё это, вселившись в созданную картину.

Хитрый художник, Мастер, он пытался быть каждой маленькой частичкой своего шедевра, но многого не умел, и это было видно. Все движения веток на ветру, покачивания травинок и цветов выглядели удивительно наигранно. Звуки были незаконченными, неполными, неловкими, как будто только пытались быть теми звуками, которые издавали, но не являлись ими.

А сколько же тут было оттенков зелёного! Бесконечное количество. И каждый был преувеличен, переполнен, перенасыщен собой. Оттенки не сочетались, не могли влиться один в другой, расслаивались, шелушились.

И сколько тут было недочётов… Странные листья, напоминающие ладошки на березе, шляпки на грибах уж слишком сильно напоминали человеческие шляпы, несимметрично расположенные лепестки на ромашках, ягоды непонятного цвета… И все деревья, цветы, ароматы как будто только пытались быть собой, но не знали как.

«– Кто-то притворился лесом. – Промелькнуло в голове Эльвин. – На свою беду я заметила это… Ведь теперь этот «кто-то», кем бы он ни был, мне этого не простит…»

Она была права, она была права и знала это. Ей было не по себе. Всё вокруг вдруг насторожилось. Тот, кто притворился лесом, понял, что его тайна раскрыта, и замер. Эльвин чувствовала, как он злится, чувствовала, как он негодует.

… Как она смогла?

«– Проникла! Увидела! Разоблачила! Слишком чувствительная, слишком чувствительная…»

И тот, кто притворялся лесом, как будто скукоживался от смущения, что он плохо изображает лес, и всё скукоживалось вместе с ним.

Эльвин опустила глаза, стараясь не смотреть на эту пугающую картину. Вот до чего дошла её чрезмерная чувствительность! Невероятно. Эльвин даже не знала, радоваться или паниковать. С одной стороны, она видела истинное лицо реальности, но с другой… что теперь сделает тот, кому это самое лицо принадлежало? Не думалось ей, что этот хитрец изначально хотел причинить им вред (во всяком случае, она сильно надеялась на это),но что он может сотворить теперь, из злости что его раскрыли? Изменит ли свои планы насчёт них и что у него вообще были за планы? Избранные находились внутри кого-то, в самом центре того, чем стал этот кто-то, словно на сцене, и мысль о том, что из-за неё «спектакль» теперь может окончится трагично, была страшнее всего остального. Единственное, что могла предпринять Эльвин, чтобы защитить своего сына и всех остальных – это не предпринимать ничего, показать похитителю, что она не вмешивается в приготовленный ход событий и задобрить тем, что сохранит его секрет. А ещё… а ещё молиться, чтобы всё обошлось.

«– Я никому не скажу! – С отчаянием обратилась она взглядом ко всему, что её окружало. – Прости, что увидела! Я буду молчать, я не выдам тебя. Только не трогай детей, не трогай Лиама, не причиняй нам вреда!»

Лес смотрел на неё нетерпеливо и строго, но через мгновение он как будто кивнул ей в знак согласия, и Эльвин кивнула в ответ. Вот так абсурд! И девушка вспомнила, как много раз в своей жизни вспоминала это слово, попадая в не менее нелепые ситуации. Ну привет, новая странность! Хотя… Эльвин снова огляделась. Хотя во всём этом было что-то очень знакомое. Да, слишком знакомое. Ей даже казалось, что она видит целостность того, кто пытался перехитрить её, и она знала его, откуда-то знала, знала прекрасно, но не могла вспомнить, кто это был. Как будто он отодвигал от неё воспоминания ещё до того, как она могла вытащить их из памяти. Он не давал ей вспомнить и понять.

«– Надо же так попасться. – Думала она, нервно перебирая пальцами мятые кружева на воротнике. – Надо же так… Но мы договорились, а значит, ничего плохого случиться не должно, ведь правда? Конечно не должно…»

– Заблудились? – Внезапно послышалось откуда-то совсем рядом и Избранные дружно подскочили на месте.

Из-за куста можжевельника на них смотрел мужчина с большим лицом и ел яблоко. Как он подошёл так близко и остался незамеченным – было непонятно, и этот факт добавил в ситуацию ещё больше напряжения.

Четверо Избранных замерли на месте, и на несколько секунд во влажном смолисто-хвойном воздухе повисло немое молчание.

Мирком и Эмили переменились в лице и испугано поднялись с дерева.

– А-а…

– Э-э…

Протянули они одновременно, уставившись на мужчину.

– Сосед? – Первой обрела дар речи Эмили, машинально поправляя одежду и растрепанные волосы, но тут же вспомнила в каком она виде и опять забыла все слова на свете.

– Мюрин! – Пришёл ей на помощь Мирком, сажая Паула рядом с Лиамом и запинаясь о сумку, что валялась рядом. – Что ты здесь делаешь?

Едва заметная нотка истеричности, проскользнувшая в вопросе, выдала всё душевное состояние Миркома, который и так слишком хорошо знал ответ на свой вопрос. Он быстро скользнул взглядом по разбросанным вещам, ища ту сумку, в которой лежали бриллианты, но, заметив аналогичные действия со стороны Мюрина, как статуя застыл на месте.

Мужчина обвёл присутствующих странным взглядом, чуть ссутулился, так, чтобы из-за куста была видна только его голова, и с хрустом откусил яблоко.

– Мимо проходил. – Ответил он сипло и удивлённо прокашлялся, как будто не узнал собственного голоса.

Лицо Эмили заметно побелело под слоем грязи. Она посмотрела на мужа, пытаясь найти в нём поддержку. Мирком с волнением открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но не смог ничего придумать и беспомощно оглянулся на Схизантусов.

Эльвин закусила губу. Тревожная, опасная ситуация съедает всё внимание, это понятно. Но неужели никто кроме неё не заметил, что только что, ну вот прямо секунду назад, сосна, стоящая неподалёку, стала картонной? Всего за мгновенье она превратилась из дерева в раскрашенный кусок картона в форме дерева! Как могло случиться так, что никто не увидел этого? Как?