И путь освещает такой,

Что видим и Понт мы Эвксинский⁷,

И горный хребет Фессалийский⁸,

Где гордо сверкает Пеней⁹,

Где в путь устремлялся Эней¹⁰…

Родопские¹¹ горы так дики,

Лишь зверя доносятся крики,

Пугают шакал и медведь,

И долгое эхо реветь

Так страшно, мучительно будет,

Что криками нимф перебудит.

Вспорхнёт их трепещущий рой,

И вот они здесь, над рекой –

К Эагру свой путь устремляют

И в воды себя погружают;

Кружатся, танцуют, шалят,

Их брызги искрятся, летят…

И слышится пенье наяд,¹² –

От звучного их хоровода

Вдруг вся пробудилась природа.

Разбужен сердитый Эагр,

Свиреп он, как древний кентавр,

На лбу его выступил пар,

Глаза его влагой налились:

«Зачем же вы так расшалились? –

Надувшись, он нимфам сказал, –

Меня рассердить вы решились?»

Никто старичку не внимал:

Наяды проказят, шумят

И слушать его не хотят:

То плещутся струями волн,

То плясками их окружён

И пением их оглушён,

Покорен их воле Эагр,

Крутится в воде он, как шар.

Но лишь у одной из наяд

Глаза так волшебно горят

И голос поёт вдохновенно,

Так сладостно, столь сокровенно…

Он сердце Эагра пленяет,

И в душу его проникает.

«Кто эта прелестная фея?» –

Плывёт старичок к ней скорее,

И хочет он ту разглядеть,

Кто сердцем сумел овладеть.

Пред ним не простая наяда –

Хватило единого взгляда

Узнать её – муза с ним рядом,

В улыбке – парнасская весть.

«Какая мне выпала честь –

Бессмертную в водах принять,

Тебя я желаю обнять!» –

Промолвил в восторге старик,

И сразу же к ней он приник.

Умом старичок был хитёр,

Внимателен, цепок, остёр,

Он сразу в ней ту распознал,

Кто смертных собой превышал!

То дочь Мнемозины и Зевса…

Прекрасная скрыла завеса

Всех муз от нескромного взгляда,

Но слышите? Вот они, рядом:

Ей сёстры – Эвтерпа и Талия,

А также Эрато, Урания¹³

(Им прадедом – синее Небо,¹⁴

А сводной сестрицею – Геба!¹⁵);

Добавим ещё мы сестёр:

В великий бессмертный шатёр

Попали Клио¹⁶, Мельпомена¹⁷

(Для драмы она сотворенна);

И слышится голос из хора:

«Воздушная где Терпсихора?

Ведь ею был создан балет,

Приносим мы в этом обет!»

За нею идёт Полигимния,

То муза возвышенно-дивная:

Её вдохновенные гимны

Торжественны, пылки и мирны,

Затейливая пантомима

Так образна, неутомима…

Но мы героиню забыли!

Сестёр перечислить спешили,

А старшая где, Каллиопа?¹⁸

Скромна она как Пенелопа,¹⁹

Но статью пленяет чудесной,

Душою высокой, небесной;

А созданный ею мотив

Так строен, и строг, и красив…

Расскажет о самом высоком,

О мире прекрасном, далёком,

Куда устремившийся взгляд

С земным разлучится бы рад.

И даже сам бог Аполлон²⁰

Напевом её был смущён,

Он слушал её со вниманьем,

Глядел на неё с обожаньем,

Любуясь прелестною девой,

Внимал её чистым напевам;

И чудные песни зажгли

В нём пламень небесной любви,

Которую знать не могли

Живущие в лоне земли –

Она неподвластна закону

Земному, всему суетному,

И мук её всех не сочли

Лежащие в низкой пыли.

Им вместе идти не дано –

Вот горе какое одно

Терзает влюблённых сердца –

Вдвоём им не быть до конца…

Им Зевс-громовержец не внемлет,

Объятья сурово разъемлет;

Жесток их судьбы приговор!

Ни стон не поможет, ни спор –

С любимою Феб разлучён,

Ведь Зевсу покорен и он:

Не должен отдаться порфире

И браку поющий на лире,

Свободен быть должен певец,

Лавровый его ждёт венец.

Зевес²¹ повелел Аполлону

Над музами быть вознесённым:

Учить, надзирать, вдохновлять…

И вот он свободен опять,

И нежной своей Каллиопе

Наставником будет, не боле…

Вот песни её с той поры

Такою печалью полны,

Такое в них слышалось горе,

Что стало тоскливым и море!

Так волны печально и хладно

Катились на брег безотрадный…

Вмешалась сама Мнемозина!²²

Ей жаль и Зевесова сына,

А более – дочери милой ‒

Чувствительной, кроткой, ранимой…

Летит Мнемозина к Эагру

Трясти его старые жабры,

Приятеля чтобы пронять –

Спасти её дочь и принять

В объятья свои, стать ей другом,

Поддержкой, любимым супругом.

Зачем же просить ей Эагра

С его ревматичной подагрой?

Эагр – не владыка Небес,

А речки своей только «Зевс»;

Но лишь увидал Каллиопу,

Её благодатную стопу,

Головку, сияние глаз –

В неё он влюбился тотчас,

На всё ради девы готов!

А мы понимаем без слов,

Что жёстких, суровых оков

У времени он не свободен –

Беспомощен он и бесплоден…

Но мысль промелькнула иная –

Шальная весьма, озорная:

Быть может, кто знает, а вдруг

Такой ей и нужен супруг?

Как часто мы знаем примеры,

Где верность берётся на веру,

Где слепо семейства отцы

Рогатые носят венцы;

Иль в милой и юной супруге,

Её уподобя подруге,

Они обретают лишь дочь,

Пока не сумеет помочь

Какой-нибудь друг благодатный,

Любезный и очень приятный,

Который берётся за дело,

Где всё бы бурлило, кипело,

Рыдало, смеялось и жгло,

И всех забавляло б оно –

Как вдруг появлялся и плод

От долгих приятных "щедрот"!

Участия милого друга

Дождалась Эагра супруга,

И другом ей стал Аполлон;

Здесь выполнен Зевса закон –

Учится ведь нужно у Феба²³!

И в том помогала им Геба:

Укромное место найти,

Где мог Аполлон снизойти

К любимой иль быть к ней поближе:

Теснее, повыше, пониже…

И в каждой из тысячи поз

Искусство изящества внёс, –

То ручек касаясь, то талии,

То ножки её обнимая ли,

В лобзаниях жарких пылая ли,

Но в музыку всё превращая

И пеньем созвездья пленяя.

Любовь превратилась в Мелодию,