Среди молодежи нашего комплекса ходит легенда о некоем Мишке Свободном, который однажды смог вырваться из плена системы ЖК и отправиться на поиски первозданной жизни, далекой от этих бетонных коробок. Мы всегда называли его бунтарем, восставшим против системы и добившимся лучшей жизни. Одно время коридорные художники даже изображали на стенах его фигуру. Он стоял, раскинув руки, на огромном лугу, усыпанном разнотравьем, серебрящимся под лучами теплого солнца, которое кажется гораздо более далеким и одновременно гораздо более близким там, среди первозданных полей и лугов, чем здесь, в высотках. Солнце золотым ореолом окружало голову мужчины, образуя нимб – такими изображают православных святых. Пожалуй, Мишка Свободный в наших кругах по значимости приравнивался к фигуре Иисуса Христа. Он был для нас исключением из правил, человеком, чья жизнь, как сказка, недоступна простым смертным. Поговаривали, что он нашел некий ход в темное пространство между комплексами. Лабиринт из этих переходов в итоге вывел его на природную землю лугов, полей, лесов и гор, и отправился он искать лучшую долю туда, куда ни один из нас никогда не попадет.

Да нам и не за чем.

С самого детства любому из нас внушали, что мы выполняем важную миссию – живем в комплексах ради сохранения природы, которую человечество убивало сотни лет своего существования, но оказалось абсолютно неготовым к ответному удару. А удар был жестокий. Настолько, что людям пришлось кардинально менять принципы своего существования: экстренно переходить на альтернативные источники энергии и самоустраниться от природы, чтобы дать ей зализать раны и успокоить свой мятежный дух. И мы действительно верим в это. Если хотите, именно это сейчас наша национальная идея – принести свою жизнь в жертву, чтобы сохранить ее нашим потомкам. Хотя жертва – это громко сказано.

Мы уже многие десятилетия живем в жилищных комплексах – тесных подобиях древних городов. Много поколений людей не видели землю за пределами Системы ЖК. Вся она где-то внизу, утопает в ядовитом тумане испражнений человечества. Но жаловаться на жизнь не приходится, потому что комплексы оборудованы всей необходимой инфраструктурой. У нас есть беговые дорожки на крыше, извивающиеся среди плодовых деревьев, газоны, развлечения. В нашем комплексе три отличные школы, детские сады, высококлассная больница, библиотека, собственный небольшой театр. Есть все для нормальной жизни – только ходим мы не по улицам, а по узким коридорам, соединенным между собой, словно узлами, просторными холлами. Есть, конечно, и ограничения. Из-за терроризма и постоянных пропаж людей комплексы огорожены друг от друга – лишь немногие избранные могут путешествовать между ними. Это правило действует уже много лет за исключением некоторых комплексов, например, ЖК-рынка, на котором можно найти любой товар, или Ж-РК – огромного пространства с кучей развлечений для людей всех возрастов. Чтобы попасть в них, достаточно не иметь никаких правонарушений и предоставить все справки от СУЖК – Силового управления жилищными комплексами – и больницы. Но эти комплексы находятся далеко от нашего, поэтому и перелет на них стоит дорого. Я знаю лишь пару человек, которые могут похвастаться, что видели их чудеса.

Может показаться, что руководители стесняют нашу свободу, но что значит свобода без жизни?

Я родилась в жилищном комплексе № 30. Екатерина и Александр Косовы, мои родители, были молодыми и счастливыми, как мне рассказывали. Когда мне исполнился год, прямо под нашей квартирой произошел единственный в истории взрыв газа – он тогда еще использовался для чего-то на технических этажах. Родители погибли, а меня спас дядя Константин Костин – я знала его с детства, поэтому всегда называла по-родственному, несмотря на то, что мы не были родными. Родственников у Косовых не было, и меня взяли на попечение Ольга и Олег Марины, люди, которые меня воспитали.

После моего спасения Костина, служившего в свои тридцать лет на седьмом уровне СУЖК, повысили и подарили огромную квартиру на верхнем этаже. Видимо, именно с тех пор он стал меня опекать. Не поймите неправильно, иметь такого человека в друзьях – крайне полезно, но иногда его забота переходит все грани. Чего стоит только тот случай, когда он подбросил мне в портфель маячок, или когда проводил воспитательные беседы с каждым мальчишкой, который осмеливался дернуть меня за косичку (очень скоро желающих не осталось).

Всего жилищных комплексов, о которых я знаю, около пятидесяти. Они представляют собой дома высотой в 30–80 этажей. Каждый такой дом – совершенно самостоятельная структура, которая практически полностью обеспечивает своих жителей всем необходимым.

Наш ЖК-30 – не самый большой представитель своего вида, в нем всего тридцать пять этажей. С первого по десятый располагаются технические и производственные этажи, обеспечивающие снабжение комплекса электроэнергией, работу канализации и водоснабжения, переработку отходов и так далее. Здесь же находится крематорий. А еще именно здесь располагаются ночлежки отбросов общества. Те, кого когда-то пренебрежительно называли бомжами, ютятся здесь в тесных клетушках, всегда погруженных в полумрак. Я однажды побывала здесь с волонтерской миссией: мы с классом раздавали еду представителям низшего социального класса. Помню, атмосфера оставила в моей душе гнетущее впечатление. Здесь нет ни окон (впрочем, они и не нужны, ведь свет солнца практически никогда не достигает корней жилищных комплексов), ни имитаторов окон. Говорят, в самых старых комплексах, типа того, что рядом с нами, еще сохранились окна на нижних этажах зданий, но они закрашены черной краской или заделаны кирпичной кладкой. Еще говорят, что кто-то в соседнем жилищном комплексе пытался сбежать из него, выбив стекло на нижнем этаже, но не прожил и пяти минут, отравившись газами, витающими за его пределами. Наверное, потом весь этаж закрыли на карантин, а это плохо – могут отключиться системы жизнеобеспечения комплекса. Впрочем, наш комплекс более новый, и нам такое не грозит: каждый этаж может функционировать до двадцати четырех часов без обеспечения людей. Фонари здесь в целях экономии дают лишь минимум света, чтобы работники могли более или менее ориентироваться в темноте. Они тут, кстати, очень колоритные, работники: в оранжевых касках с налобными фонарями, жилетах со светоотражающими полосками и синих комбинезонах, они очень уж смахивают на персонажей старых мультфильмов.

Начиная с десятого, в комплексе идут жилые этажи. Здесь находятся столовые и кухни, школы начального, среднего и высшего уровней, больницы, библиотеки, спортивные площадки, бассейн и все остальные социальные учреждения. У нас в комплексе есть даже хоккейная площадка с настоящим льдом, который создает огромный генератор, потребляющий уйму энергии, поэтому во время матчей у нас то и дело мигает свет в квартирах.

Жилые этажи заселены согласно социальному статусу жителей. Внизу квартиры попроще, а к тридцатому – побогаче. На последних пяти этажах расположен директорат.

Сердце нашего комплекса – многоуровневая крыша, каждый верхний уровень которой чуть меньше нижнего по площади. Такие пирамидовидные крыши имеют все комплексы, занимающиеся растениеводством. Собственно крыша, нижний уровень, предназначена для прогулок. По ее периметру идет дорожка, усаженная яблонями, кустарниками и разнотравьем. Здесь можно гулять и бегать, даже кататься на велосипеде. Под верхним уровнем пирамиды расположен ночной клуб и базар, куда привозят товары из других комплексов.

Верхние пять уровней занимают теплицы. Ночью они ярко светятся фиолетовым, а облака и туман отражают этот свет, отчего здесь ты чувствуешь себя как Алиса в Стране Чудес.

Впервые я увидела это мистическое пространство, когда мне было четырнадцать лет.

Стоит отметить, что ночью для всех действует комендантский час: если силовики поймают тебя в коридоре или на крыше, наказания не миновать. Но патрульные – еще не самое страшное. Бывало, что прямо из коридора пропадали люди, выбравшиеся из квартиры ночью, и о них никто больше не слышал. Никто не знал, куда они пропадали. Ходили слухи, что людей крадут террористы для каких-то своих зловещих экспериментов. Но сказать вслух об этом не боялись лишь дети, которые рассказывали друг другу страшилки, сидя в тесном кружке и передавая включенный фонарик при потушенном свете.