На работе все только и трындели про завтрашний банкет. О да, наконец-то забухаем с теми людьми, которые так осточертели за все наши бездарно проёбаные годы в агентстве. Как меня все достали, не давали поработать в спокойной обстановке.

Когда очередной рабочий день закончился, меня нашёл Тони, и, хотя мы договаривались, что он предоставит выбор тряпья мне в одиночку, поехал по магазинам вместе со мной. Опять. Чувствую себя бабой. В ответ на это Тони сказал, что «лучше уж быть бабой в новых шмотках и ебаться, чем быть брутальным мужиком в трениках и подрачивать тихонечко вечером в туалете». Хм, в его словах была доля истины, он дал мне заряд на дальнейший шопинг. Мы зашли в очередной магазин мужской одежды, преимущественно деловой, где подбирали мне костюм. Как только Тони помог найти нужные варианты, к нам подошла симпатичная работница бутика.

– Вам помочь, джентльмены? – смущённо улыбаясь, проговорила она.

– Вы знаете, мой друг отлично разбирается в выборе костюмов, но никак не хочет делиться секретом, – молвил Тони с хитрейшей улыбкой на лице. – Может, вы подскажете мне, как правильно подбирать одежду? А этот зазнайка как раз сходит и примерит всё то, что набрал.

Тони ушёл с девушкой, попутно слушая её лекцию о нынешней моде, о подходящих друг к другу тонах и прочей ерунде, которую он и без того прекрасно знал. Я же тем временем зашёл в кабинку и продолжил выбирать. Через некоторое время ко мне зашёл Тони и продолжил играть роль стилиста. Прекрасно, всё пошло куда легче, и вскоре мы уже были на кассе.

– Спасибо за покупку, господа, – сказала девушка с той же улыбкой. – Счастливого вам вечера.

– Спасибо, девушка, – ответил я.

– Да, да, большое спасибо, Кейт. Я позвоню тебе на днях, – подмигнув глазом, сказал Тони. Я немного удивился, но это чувство прошло быстро.

Мы пошли дальше выбирать обувь, что заняло некоторое время, но за это самое время успели хорошенько поговорить обо всём, преимущественно о женщинах. В нём были некоторые нотки ненависти к женскому полу, причину которых я никак не мог уловить, и затмевались они огромной любовью к тем же женщинам. Но любовью физической, а не духовной. «Женщины – лишь наши игрушки для секса. Они слишком изменчивы, чтобы им отдавать своё сердце, которое они смогут скушать без майонеза, который, к слову, даже ни к чему, ведь мужские сердца такие сладкие! М-м-м… тэйсти! Поэтому даже не думай любить кого-то, мужик», – с философским видом твердил Тони. Закончив покупки, мы поехали по домам. Стоило хорошенько выспаться для того, чтобы завтра выглядеть прекрасно, но я до полуночи разговаривал с Ди, что ни чуточку меня не утомило, даже после сегодняшней ночи.

Проснулся я ближе к обеду, полон сил и с хорошим настроением, хотя и с немного обленившимися мышцами. Завтракать я не стал, банкет же, мать его, зря что ли деньги сдавали. Но от выпивки не отказался, ибо день обещал быть не только скучным, но очень даже раздражительным. Я принял на грудь и начал одеваться  в новые тряпки. Хм, а я выглядел и правда неплохо, но мне показалось, что я слишком задержался у зеркала, разглядывая себя. В этом куда больше бабского, нежели в походах по магазинам. По крайней мере, мне так казалось ровно до тех пор, пока в голову не закралась мысль, что мужчины куда больше смотрят на себя в зеркало, нежели дамы. Ужас какой.

Я подъехал к ресторану и направился ко входу. Там было очень много разодетых людей, и любой проходящий прохожий мог бы подумать, что тут состоится сборище богатенькой элиты нашего городка, но это всего лишь дрянной офисный планктон, уважаемые. Зайдя внутрь, сразу захотелось блевануть: то ли от обилия парфюма, витающего в воздухе, то ли от всей этой ярмарки тщеславия. Но факт был фактом – мне тут не нравилось. Проходя по залу, здороваясь со всеми подряд (в последнее время меня почему-то стали замечать чуть чаще, чем раньше), я нашёл Тони, и вечер начал приобретать хоть какие-то краски. Мы сели и начали пить, не дожидаясь этих ёбаных пафосных тостов и прочей чепухи. Да и перекусить тоже не мешало, я хотел есть, как одинокая тридцатилетняя женщина хочет замуж.

И вот постепенно начали подсаживаться люди. За столиком напротив сели несколько неплохих журналисток. Одна из них, рыженькая с волнистыми волосами, частенько кидала взгляд на меня. Кажется, её звали Кэтрин Мур. За другим столиком сидел Карл, и этот мудак привёл с собой Эни. Ну да ладно, в тот момент меня волновала лишь выпивка.

В самый разгар моего запоя на сцену вышел Сэм Баррель, начальник нашего информагентства, и начал толкать речь. Я почти не слушал его болтовню, было там что-то вроде «мы семья», «мы несём людям свет правды» и так далее. Он поднял руку с бокалом, вокруг зазвенела стеклянная посуда, а я так сидел со стаканом виски в руках.

Затем вылез Карл, его пафосный тост была ещё уродливее и противнее. Возможно, это связано с моей личной ненавистью к нему, ну или вообще к пафосным речам. Мне стало ещё паршивее.

Казалось, после второй порции обмена ударами о стаканы, хуже стать не может. Но внезапно кто-то из аналитиков в другом конце зала предложил идею: «А почему бы тост не сказать Вику?» И эта идея заполонила зал. Все начали это обсуждать, после чего Сэм Баррель снова вышел и заявил во всеуслышание:

– Дамы и господа, по вашим многочисленным заявкам слово предоставляется лучшему аналитику в нашем агентстве. Вик Мэйсон, я попрошу подняться тебя на сцену.

Да ёб твою мать, какого хера? Я уже достаточно нажрался, чтобы нести всякую ахинею, и тут меня просят что-то сказать. Как же я всех ненавидел, и была пора этим сучкам узнать кое-что новое о себе.

– Эм, всем привет. Я тот самый «лучший» аналитик, которого вы хотели видеть на этой самой сцене, – я посмотрел на жирного ублюдка Барреля. – Я что-то должен сказать, да? Окей, ребят. Я слукавил, если бы сказал, что очень рад нашему сбору в этом месте, ведь большинство из вас вызывают у меня лишь отвращение.

В зале раздался недовольный гул, хотя некоторые находили это забавным. Тони, например, который, смеясь, принялся аплодировать. Его никто не поддержал.

– А кто конкретно? – крикнул из-за стола Карл.

– Ты хочешь, чтобы я назвал тебе имена? – его слова звучали, как вызов для меня, а учитывая количество жидкой смелости во мне, я с удовольствием его принял.

– А почему нет? Твоя речь настолько смелая, как видимо, и сам ты. Так давай же, не держи себя.

Кажется, Эни не очень нравилось то, что этот пидорас провоцировал меня, она отдёрнула его. Но меня уже не остановить, извини. Он сам напросился.

– Хорошая попытка, но я перефразирую немного ситуацию, в которой я нахожусь. Как, по-твоему, Карл, все ли здесь присутствующие женщины красивые?

– Несомненно, Вик, все до единой, – нагло улыбался он.

– Но мы то знаем, что твои слова – не более, чем жалкая ложь. Одних из них красивые, другие – нет. Глупо отрицать. И с одними из них ты бы с удовольствием завалился в койку, а от других лишь конец свисает.

Гул и смешки продолжались, но уже в меньшем масштабе. Не очень симпатичные дамы погрустнели, красивые расплывались в улыбках, а мужчины не очень понимали, что делать в такой ситуации. В общем, всем было интересно, чем же закончится эта словесная перепалка.

– И я хочу предложить тебе сказать, с кем бы ты не хотел переспать в этом зале, – теперь уже провоцировал его я. – Давай, ты же считаешь себя смелым мужчиной, Карл.

– Прости, но данная формулировка неуместна в нашем обществе, – этот гондон был слишком хитрым и резвым, потому, наверное, и добрался до таких вершин.

– Ещё как уместна, и ты это прекрасно понимаешь. Я лишь сказал правду, но пальцами тыкать не собираюсь, чувак. Могу лишь сказать, что отвращение вызываешь у меня ты, а если выбирать партнёршу из присутствующих в этом зале, то ты выбрал бы мою бывшую жену, это точно. Точнее ты сделал это давно. Я думаю, ситуация достаточно прозрачна.

Все начали переглядываться, а Карл и Эни покраснели до цвета стоп-сигнала светофора. Я всё ещё не чувствовал ничего, лишь дурная улыбка наведалась к моему лицу.