Литмир - Электронная Библиотека

— О, Расс, как здорово, — затараторила она, усевшись на переднее сиденье; при этом её юбка так задралась, что кровь в моих жилах вскипела, как у победителя скачек в Дерби. — А я сперва подумала, что со мной кто-то заигрывает…

— Так и есть, — ухмыльнулся я, целуя её.

— Тебе можно, — прыснула она, привычно прижимая ладонь к моему принцу Ричарду. Потом поцеловала меня. — Ой, он уже просыпается.

— Если он проснется, то нас арестуют, — с сожалением сказал я. Глория со вздохом отняла руку. Потом, наконец, повернула голову и осмотрела салон "хиллмана".

— О, Расс, какая замечательная машина!

— Нравится?

— Безумно! И цвет, и дизайн и… водитель!

Она возбужденно прижалась ко мне.

— Куда поедем?

Я принял задумчивый вид.

— Давай смотаемся в Ниццу, потом рванем в Мадрид, посмотрим Лиссабон и Рим, а после ужина закатимся ещё куда-нибудь.

Глория саданула меня под ребра и оставила ладонь в опасной близости от Ричарда, хотя и не трогала его.

— Я так по тебе соскучилась, — серьезно сказала она. — Контора без тебя уже не та.

Я благодарно улыбнулся и чмокнул её в лоб.

— А как моя замена?

Она пожала плечами и скорчила гримаску.

— Ничего особенного. Молодой, красивый, богатый. Во время обеденного перерыва мы несколько раз трахаемся, но без особого удовольствия.

Я расхохотался и пощекотал её.

— Давай покатаемся, — предложил я.

Уже начинало темнеть, и я включил фары. С полчаса мы колесили по Чайлдуоллу и окрестностям. Удовольствие я испытал несравнимое. Представляете — под левым боком уютно жмется тепленькая Глория, а ты несешься, словно дикий мустанг по прерии, защищенный от дождя и сырого, как плохо выжатое белье, мартовского ветра!

Я рассказал ей про две недели в "Райтбае", про Вэнса, Чарли, зануду Дрейпера, про Джо Онслоу (Глория гнусненько захихикала, хотя я подчеркнул, что мы были на волосок от гибели), Джима Стэнфорда и сумасшедшую вечеринку у миссис Хендерсон.

Стиснув мою руку, Глория сказала:

— Я так рада, Расс, что тебе нравится эта работа. Ты даже говорить стал по-другому. Я уверена, ты их станешь продавать тысячами.

— Спасибо, солнышко. В понедельник проверим, чего я стою.

Мы вернулись к дому Глории, но бобы есть не стали. Она быстро сварганила жаркое, намешав в него всякой всячины; а запивали мы его югославским рислингом. Ужин получился восхитительный.

Потом я вызвался помочь ей вымыть посуду, но почти сразу разбил тарелку, и Глория отослала меня в гостиную. Впрочем, не прошло и двух минут, как она влетела, разгоряченная и прехорошенькая, и плюхнулась ко мне на колени. Правда, ненадолго. Перед камином, в котором уютно попыхивали дрова, лежал пушистый белый ковер из овечьих шкур…

До сих пор мне ещё не доводилось предаваться любви на пушистом белом ковре из овечьих шкур. Да ещё и в промозглую мартовскую ночь и перед горящим камином. Всем, кто это не испытал, но согласен рискнуть, советую: попробуйте, и не пожалеете.

Настало субботнее утро — утро моего последнего ученического дня.

Во двор я въехал величаво, как африканский царек. Все ребята высыпали поглазеть на "хиллман" и поздравить меня, и даже Сэндс с Дрейпером выползли, чтобы пожать мне руку.

— Замечательно, Расс, — сказал Сэндс. — Как раз то, что надо. Когда вы с Джимом закончите, заскочи ко мне. Поболтаем насчет будущей недели.

Я с крайней неохотой оставил свое маленькое чудо на дворе и уселся в "консул". Выехав на улицу, Джим лукаво ухмыльнулся и спросил:

— Ну как?

Я возвел глаза к небу.

— Понятно, — засмеялся он. — Ты уже дал ей имя?

— Нет еще, — сокрушенно вздохнул я. — Сперва ведь принято окрестить заднее сиденье. А я так привык к комфорту.

Уловив шутку, Джим с серьезным видом кивнул.

— Ты прав, приятель. Все эти выходки, вроде "одна нога в рулевом колесе, а вторая в багажнике" — это для мальчишек. Нам, зрелым мужам, нам… сколько тебе лет?

— Двадцать два.

— Так вот, нам, зрелым мужам, нам, светским львам, нужен простор, чтобы дать выход своим творческим натурам. А разве можно творить, когда задница упирается в пепельницу?

Я согласно закивал.

— К тому же, это ещё и опасно. Один мой приятель как-то раз был вынужден срочно извлечь инструмент и пробил им лобовое стекло.

Джим, конечно, наврал, но мы здорово посмеялись.

Завершив утреннюю ездку, мы вернулись в "Райтбай". Я от души поблагодарил Джима за все, что он для меня сделал, пообещав при ближайшей встрече в крикет-клубе поставить ведро виски. Он укатил домой, а я отправился к Джимми Сэндсу.

— Ну что, Расс, — сказал он. — Не боишься?

Я сказал, что уверен в успехе.

— Замечательно. Что ж, в понедельник пройдешь боевое крещение. Если продажа пойдет у тебя так же, как работа с Чарли, ты заткнешь за пояс Ротшильда. Хорошего уик-энда!

Мы распрощались и я вышел во двор. Там ещё крутились наши ребята и мы немного потрепались. Потом все разъехались, а я забрался в "хиллман", ещё не до конца привыкнув к своей удаче.

И вдруг во двор выскочил Джимми Сэндс, размахивая какой-то бумажкой. Он несся так, будто ему намазали задницу горчицей.

— Расс! — завопил он. — Какое счастье, что ты ещё здесь! Я боялся, что все уже разъехались. Я… ты… не хочешь продать первую машинку?

У меня отвалилась челюсть.

— Только что позвонили… он увидел наше объявление… дочка сегодня выходит замуж… нужен подарок… говорит с иностранным акцентом… просит приехать в четыре… похоже, верняк!

Он всучил мне бумажку.

— Вот адрес. Справишься? Идем на склад.

— Э-ээ…

— Молодец! Я знал, что ты не подведешь! Пошли за машинками.

Он затопал на склад, а я потрусил следом. Сердце мое стучало, как отбойный молоток. Слишком рано! Я был ещё не готов. Я ведь настраивался на понедельник.

Когда я вошел в складскую комнату, Сэндс упаковывал "мини".

— С этой все в порядке, — сказал он и потянулся к "макси".

Проверив её, он хлопнул меня по спине.

— Загружайся и возвращайся за бумагами.

Я аккуратно поставил обе машинки в багажник "хиллмана" и вернулся. Держа на коленях потрепанный портфель, Сэндс запихивал в него бумаги и демонстрационные тряпки.

— Вот, держи, здесь все, что тебе нужно. Адрес не потерял? Молодчина. Вперед, Расс, задай им перца! В понедельник увидимся.

Ох, и сдрейфил же я, скажу вам. Должно быть, воздушный гимнаст, в трусы которого забрался рой диких пчел, нервничал бы меньше. Выезжая на улицу, я трясся, как в приемной дантиста, и минут десять даже не понимал, куда еду. В моем мозгу беспорядочно роились страшные видения: Джо Онслоу, меня спускают с лестницы, я мычу и не могу выговорить ни слова, я продаю "мини" и напрочь забываю про "макси"…

Спохватился я, выехав на набережную Мерси близ причала. Оставив машину, я вышел на студеный ветер, дувший с Нью-Брайтона, и зашагал вперед.

Прошло минут десять, прежде чем я пришел в чувство. Чего я, собственно, перетрусил-то? Машинку я знал, как облупленную. Провел целую неделю с Джимом Стэнфордом, кудесником своего дела. Если завижу Онслоу, брошу машинки и задам стрекача — стометровку я в школе бегал неплохо. А неудачи — что ж, они у Джима случаются. Словом, задав себе изрядную выволочку, я вернулся к "хиллману", вынул из "бардачка" карту города и нашел нужный адрес. Район вполне благополучный, Айгбурт — на противоположном конце города от Онслоу.

Я заскочил в закусочную, сел за угловой столик, заказал яичницу с чипсами и чай, и принялся обмозговывать план операции.

Половина четвертого. Расплатившись со смазливенькой пышнозадой официанткой в юбке размером с носовой платочек, я вышел на улицу и сел в машину. Я решил приехать заранее, чтобы попривыкнуть к обстановке и осмотреть дом.

Дом я нашел легко. Вполне симпатичный, аккуратный и все такое, но, присмотревшись, я затрепетал. Он стоял на вершине холма! Представляете лестница с полусотней ступенек, крутая, как северный склон Айгера. Подъездная аллея, ведущая к гаражу, забита гостевыми машинами, да ещё добрая дюжина торчит на улице напротив дома, так что мне даже к воротам не проехать! Господи, а ведь, продолжай я разъезжать вместе С Джимом Стэнфордом, такое и за миллион лет не случилось бы! А тут случилось — и в мой первый же выезд! Как, черт побери, я мог "отлучиться на секунду" и притащить "макси"? Пропрыгать полсотни ступенек вниз, преодолеть полмили до машины и снова карабкаться по круче, зажав подмышкой груз весом сорок фунтов и три унции. Да после этого нужно целый день приходить в себя.

18
{"b":"66210","o":1}