А откуда у марсианских куполов русские названия (и, я уверен, английские, китайские и пр.)?

Из сети, а откуда в ней, неизвестно. Вот равнина Исиды получила своё русское название (и на прочих земных языках тоже) ещё до того, как стало известно, что на Марсе живут марсиане. Это название написано и на карте в навигаторе. Неужели навигатор сам назвал стоящий на её краю купол?

Попросил навигатор перевести с марсианского на русский название купола, ближайшего к нашему, который мне встретился первым на Долгом Пути. Бормашин, помнится, назвал его Дзадж, или Выселки, но это только звучание и русское прозвище, а не смысл. Навигатор подумал и признался, что не может перевести адекватно – все ассоциации, связанные с названием, доступны только марсианину, но не примитивному компу, даже в сочетании с сетью. Но предложил выдать вариант перевода, охватывающего, по его оценке, четверть ассоциаций. Плюс-минус одна шестнадцатая. Я согласился. Он вывел латиницей название – Afrɪn. И пояснил, что буквой ɪ обозначил звук между i и e. Так что по-русски нужно записывать как Африн/Афрен. – И что тут за ассоциации должны быть? – спросил я. Оказалось, навигатор имеет в виду Африку, наверное, за близость купола к экватору, а также несколько корней с отрицательной приставкой «а-» из близкого, как он считает, к русскому греческого языка. А именно шизофрению – рад за местных жителей, – отреагировал я, – френологию (непонятно) и фреон (добывали раньше здесь сланцевым методом, или, возможно, из древнего склада сломанных холодильных агрегатов, но запасы кончились), а также, совсем уж непонятно, слово «свободный» из тоже близкого, как он счёл, английского. Но это он обосновал: оказывается, по местным понятиям, купол, ближайший к одному из куполов землян, обременён заботой о соседях, не то чтобы полностью беспомощных, но всё же нуждающихся в помощи. А также не свободен от организации экскурсий туристов из прочих куполов, не соседних с земным. Фу-ты ну-ты, какая тяжёлая работа. Похоже, обычное состояние марсианина – безделье. Навигатор возразил… Впрочем, что я его так обзываю, понятно, что общаюсь я не только с программой прокладки курса. Это комп скафандра плюс всё, что он извлекает из сети. Этот объединённый бот возразил мне: марсиане просто предпочитают творческий труд, а тут речь о скучных административных обязанностях.

Такой подход меня радует. Не буду спрашивать, но молча надеюсь, что у них и должность главного марсианского администратора вакантна. Потому что никто не хочет занять. А я не побрезговал бы такой работой… А вообще-то, кто мне мешает спросить? Это же не значит выдать свои намерения. Просто интересуюсь устройством общества, что такого?..

Хм, интересное кино, у них тут так получается, что этой должности нет вообще. И более мелких чиновников, кем-то руководящих, тоже. Прямо лемовский Эдем. Якобы, решения принимаются через сеть коллективно всеми заинтересованными лицами. Довольно сложная процедура, но с помощью сети возможна. Голоса граждан не равны между собой. Они пропорциональны заслуженному общественному статусу голосующих. Который определяется для каждой личности каждый день заново… впрочем, нет, не совсем заново, с учётом достигнутого ранее… но каждый день обновляется… и степенью их вовлечённости в данный вопрос. То есть, получается, компетентность не является просто цифрой, приписанной каждой личности, даже текущей и постоянно обновляемой, это функция, зависящая от самого решаемого вопроса. Если вопрос о выпечке пирога, мнение сапожника, даже самого лучшего в своей профессии, котируется не очень высоко. Хотя и много выше, чем мнение худшего сапожника, если он точно так же имел дело только с тачанием сапог.

Интересуюсь, действительно ли на Марсе есть пекари пирогов и сапожники, тачающие сапоги. Нет, это комп применительно к моему менталитету пример придумал.

Кроме того, степень вовлечённости соответствует локальности вопроса. Если речь о чём-то, касающемся одного купола, зачем участвовать жителям прочих, разве что они как-то тоже заинтересованы, скажем, нередко бывают там по делам или ещё как, или у них там знакомые, которые попросили их поучаствовать, но тогда вес их мнения меньше, чем у жителей купола, и пр.

Ожидается, продолжал бот, что те, кого обсуждаемый вопрос не касается, и сами не полезут в принятие решения по нему. А если полезут, их вклад окажется небольшим. С другой стороны, к сборищу дилетантов, взявшихся зачем-то решать важный вопрос, непременно, получив оповещение через сеть, присоединится специалист, чтоб они чего не натворили, даже если он живёт далеко и непосредственно его вопрос не касается. И т. д.

Чем обеспечивается отсутствие жульничества со стороны тех, кто обслуживает программу, я не понял. Почему их нельзя подкупить или запугать? Кто проконтролирует, если они подправят решение в свою пользу? Не живётся ли на Марсе программистам лучше всех? У Станислава Лема, помнится, на планете Эдем так и было. Всеобщее убеждение, что никакого начальства нет. А на самом деле оно есть, но скрывается. А те, кто подозревает о реальном положении вещей (очень немногие), считаются диссидентами и отправляются в местный концлагерь, который, благодаря успехам в социологии и психологии, объединённых для целей тамошней ФСИН в науку под названием «прокрустика», не имеет ни колючей проволоки, ни охраны. Коллектив заключённых так подобран, что они сами друг друга изводят взаимной грызнёй. И притом не хотят никуда убегать, бросив это бесперспективное занятие. Потому что как же можно оставить противника недогрызенным? Как человек и как оппозиционный политик, я могу только порадоваться, что на Земле есть лишь начальные элементы науки прокрустики. Хотя… эти элементы определённо есть.

Или стоит вспомнить пародию Лукьяненко на коммунистическое общество ранних Стругацких. По Стругацким, там огромный авторитет у учителей и врачей. По Лукьяненко, это не просто авторитет, а власть, и каста врачей и учителей пользуется любыми средствами для охраны своей власти, вплоть до ссылки недовольных в концлагерь. Концлагерь традиционного типа, правят в нём уголовники, заставляющие остальных выполнять свою норму, впрочем, работа там состоит в расчистке территории и строений от снега, который всё заносит, т. е. жизненно необходимая, но бессмысленная, т. к. обусловлена просто помещением концлагеря в соответствующее место планеты, а охраняется он специально приглашёнными нецивилизованными и неинформированными жителями другой планеты, имеющими вид огромных червей с пастями на обоих концах. Люди бы отказались, а этим сказали жрать всех, кто нарушает охраняемый периметр, они и жрут. Тут Лукьяненко выглядит не меньшим оптимистом, чем пародируемые им Стругацкие: вовсе люди не отказываются, тюремщики как-то всегда находятся… А в концлагерь попадает, например, историк, раскопавший документы об установлении нынешней власти – врачи и учителя сами устроили эпидемию, сами от неё спасли планету, и так приобрели авторитет и власть, но эти сведения опасны для них. Общественное мнение при этом сформировано именно так, что это не власть, а авторитет. Законов никаких нет, но собрание учителей может любого отправить в концлагерь…

С другой стороны, это описание не анархизма. А коммунизма. Реального, по Лукьяненко, в отличие от нереального, по его мнению, у ранних Стругацких. Но, пожалуйста, вот вам анархизм: Урсула ле Гуин, «Отверженные». Выселенное с Урраса на его спутник, Анаррес, общество анархистов долго не портилось. Гораздо дольше, чем СССР, который, как начал с диктатуры пролетариата (а на самом деле, как заметила, несмотря на общую с Лениным идеологию, Роза Люксембург, диктатуры нескольких чиновников), так и не смог от неё оправиться. Или благодаря суровым природным условиям на Анарресе (хотя там лучше, чем на Марсе), или, по мнению писательницы, анархия устойчивее коммунизма. Но и там в описываемое время, примерно через два века после высадки, бюрократия постепенно захватывает власть, причём именно скрытно, притворяясь, что ничего такого не происходит. Но влияют бюрократы преимущественно на распределение людей по рабочим местам, которое официально делает компьютер по экономическим соображениям. И этого достаточно…