– А самовар?

– А я его сам тут закопал… То есть я не закопал, я его просто так бросил, а когда дорогу делали мимо нашего сада, так его и засыпали, наверное, вот… Я его хотел в утиль сдать на цветные металлы, а его тут землёй засыпали, я не успел! Вот…

Главное, Диме сейчас самому ужасно вдруг стало стыдно за то, что пережил тут с этой самой выдумкой какой-то приступ, какой-то вроде болезни, что ли, золотой лихорадки с температурой, как при гриппе.

– Всё, – повторил Дима громко, – я больше в этой золотой лихорадке не участвую!

Подавляющие переглянулись.

– Хочет, чтобы мы ушли, – сказал Комаров. – Хитёр! Мы уйдём, а они тут вдвоём, без нас! Продолжать! – скомандовал Комаров. – Полдела сделано, я не из тех, кто отступает… и тем более – уступает!

– Прощайте, пираты… – устало сказал Дима и, еле переставляя ноги, двинулся к даче.

А Зинаида осталась. Она вроде и поверила и не поверила. Наверное, больше не поверила, чем поверила, раз осталась.

…Утром Дима с папой вышли на крыльцо. Вместо девяти ям было вырыто около восемнадцати. Папа даже присвистнул от удовольствия.

– Можно же при желании… – сказал он.

– При желании найти клад, – пояснил Дима.

– Какой клад?

И Дима рассказал папе про клад и про всё остальное.

– Чтоб интересней копать было… – пояснил Дима.

– Ну, молодец! – пришёл папа в восторг. – Какой сообразительный человек! Здорово про клад придумано! Теперь насажаем кусты и деревья, у нас тут настоящие джунгли будут! Молодец твой дед! Кстати, это что за дед?

– Какой дед? – изумился Дима. – Я всё это сам придумал!

– К чужой славе хочешь примазаться?

Дима хотел возмутиться ещё больше, но в это время к ним подошёл участковый милиционер.

– Тут поговаривают, что на вашей территории вчера клад нашли, – сказал участковый. – Закон знаете? Нашли – надо сдать. А премию, конечно, получите – тоже по закону.

Какой клад? Какая премия? – вскипел папа. – Это дед какой-то про клад придумал, чтобы мальчишкам было интереснее ямы копать. Ямы под кусты мы рыли!

– Моё дело напомнить, – сказал участковый. – Сдать надо клад. – И он пошёл к калитке.

– Так это ты придумал всё-таки? – продолжал кипеть папа.

– Это не я, – сказал спокойно Дима. – Это дед. Он тут мимо нас в электричке проезжал!

– Ну, пусть только ещё раз проедет! – сказал папа.

Солнце лежало на полу большими квадратами. В каждый квадрат упирался как бы слоновой ногой широкий луг. Громадный солнечный слон стоял между классной доской и партами и весь сверкал мерцающими, летающими, плавающими пылинками. Что-то тропическое было в классе ещё и от теней старого плюща в углу.

– Так вот, – сказал капитан Соври-голова, сокращённо капитан Coгo, он же Дима Колчанов, – в африканской пустыне эти самые арараты…

– Какие арараты? – поправил очки химик Шура Гусев, любивший точность. – Какие ещё арараты? Арарат – это гора на Кавказе. Вечнозаснеженная гора с вечнозелёной растительностью.

– Ха! – сказал Дима Колчанов. – Гора! Крестьян так зовут африканских – арараты!

– Их зовут ораторы, кажется, – робко вставила застенчивая Наташа Рыбкина, – или, как их, оратории… то есть нет…

– Арабы… – зевнул Костя Стрельников, которого никто ничем не мог удивить, даже сам капитан Coгo.

– Арабы – это вообще… это нация… – сказал Дима Колчанов, – а арараты – это крестьяне… они копают землю кайлой и едят сушёных кузнечиков.

– От сушёных кузнечиков араратом не станешь, – возразил Шура Гусев. – А-а, вспомнил! Их зовут аратами!

– Какая разница? – сказал Дима, разглядывая прищуренными глазами солнечного слона, слегка переместившегося к дверям. – Араты или арараты? Важно, что они едят! Так вот, я насушил кузнечиков и…

Но никто так и не успел узнать, что сделал Дима Колчанов с сушёными кузнечиками. В пятый «А» влетела Света Брунова с криком ужаса:

– Ребята! Этот новенький, который Сорокин, обыграл всех в шахматы! Весь наш пятый «Б»! Он обыграл ещё и весь свой пятый «В»!

Даже солнечный слон от такого известия вздрогнул – золотые пылинки так и запрыгали в нём. Дима Колчанов спросил с ехидцей:

– В поддавки, что ли, играли?

– Ты что? – вскричала Света. – Шутишь?! А он сюда, между прочим, движется! С шахматной доской, между прочим! И с сопровождающими лицами!

В классе стало тихо. Голос Светы звенел уже в коридоре. Новость о потрясающих победах новенького неслась по школе со скоростью Светы.

– Так вот, – сказал Дима Колчанов, поудобнее устраивая ноги под партой и возвращаясь к африканской теме, – когда мне было четыре года и мы жили в одном из глухих районов Конго…

– Ну, даёшь! – зевнул снова Костя Стрельников, – Так я и поверил!

– Кто не верит, может выйти, – сказал Дима, – я не держу… Значит, в Конго…

Раздался грохот, как будто кто-то ударил в боевой африканский барабан. Саня Петушков, староста пятого «В», гремя шахматами в коробке, появился в дверях. За ним встал некий мальчик, худенький и строгий, и с любопытством исследователя посмотрел, как всем показалось, на капитана Соври-голову.

– Вызываем! – сказал Саня Петушков, ликуя. – Бросаем, то есть, вызов!

– Куда? – спросил Дима.

– Чего – куда? – удивился Саня Петушков. В коробке над его головой шахматы тихонько рычали, перекатываясь из угла в угол.

– Куда бросаете? – холодно спросил Дима.

– Как – куда? Вам бросаем! Вызов!

– Пробросаетесь… – сказал Дима. – И вообще мы заняты! Прошу закрыть дверь! Так вот, в этом Конго…

– Струсили! – сказал Саня Петушков, оглядываясь на всепобеждающего Сорокина.

Шура Гусев возмутился:

– Да он, этот твой новенький, знает, кому вы тут… вызов бросили? В прошлом году кто у нас был чемпионом? Дмитрий Николаевич Колчанов был чемпионом!

– А теперь будет Семён Иванович Сорокин! – сказал Петушков.

– Ай, пешка, знать она сильна, коль лает на слона! – засмеялся весёлый и находчивый Туркин, поднимаясь во весь свой высокий рост.

Он посмотрел на Сорокина сверху вниз и сказал, как Суворов о Наполеоне:

– Далеко шагает, пора и унять молодца!

– И уйму! – сказал Дима, тоже поднимаясь из-за парты. – Я его прямо сейчас уйму! Для начала я дам ему фору! И в придачу королевский гамбит! А потом фишками закидаю!

В класс уже стекались все, кого победил и ещё не победил Сорокин.

– Правильно, капитан! – кричал пятый «А». – Дай этому Сорокину гамбитом по организму!

– Сорокин! Не трусь! – кричал пятый «В». – За одного гамбитого двух негамбитых дают!

– Зачем по организму? – сказал Дима. Он вырвал шахматную доску из рук Саши Петушкова и потряс ею сам. – Я его по самому слабому месту! Я его по мозгам!

– Начнём, – спокойно сказал Сорокин. Весёлый Туркин пропел:

– Начнё-ом, пожа-алуй!

Сорокин, видно, не хотел терять ни минуты, потому он тут же достал из портфеля книжку Симагина «Атака на короля» и разложил на подоконнике доску.

– Заглядывать в книжку будем? – спросил Дима.

Сорокин молча расставлял фигуры. Дима Колчанов долго и задумчиво смотрел на него. Сорокин, ероша жиденькие волосы, просмотрел несколько этюдов на разных страницах.

– Хорошо… – проговорил Дима, вздохнул и отправился… в буфет.

Солнце зашло за тучку, солнечный слон исчез, тропические тени погасли.

– Ну вот… – вздохнула Наташа Рыбкина, грустно глядя вслед капитану: ей очень было жаль, что так она ничего и не узнала о Конго.

Шура Гусев догнал Диму Колчанова уже в буфете.

– Ты что? – спросил он его. – Раздумал? Дима купил три бутерброда со шпротами.

– Ты почему сейчас занимаешься тем, что ничем не занимаешься? – горячо прошептал Шура в ухо Диме.

– Как это ничем? – проглотив кусок бутерброда, сказал Дима. – Как это ничем?! Я заправляю фосфором свои мысли!