***
Сидор почти не спал всю ночь, потрясенный найденной рукописью Клейна. Лишь под утро он задремал, но скоро был разбужен Кубиком, скулившим под дверью. Сидор вышел на крыльцо. Вид Кубика вернувшегося из ночного похода в Сосновку, в поисках невест, был жалок. Одно ухо разорвано, до крови. Из бока вырван огромный клок шерсти и в придачу он прихрамывал на две ноги. Похоже, сосновские кабели не посчитались с его породистым происхождением и, задав трепку, выставили вон из деревни. Сидор обмыл раны Кубика холодным чаем из зверобоя и накормил макаронами «по флотские», оставшимися с вечера. После чего тот, развалился у сарая, на солнышке, на пробившейся первой травке и мгновенно заснул, поскуливая во сне и нервно дергая задней лапой. Сидор доел остатки макарон, запил холодным чаем и стал с нетерпением дожидаться Мишку, нервно расхаживая по двору. Прошло часа два, Мишка так и не появился, и Сидор засобирался на Березовский карьер, о котором упоминалось в записке Клейна. Он взял штыковую лопату, топор, убрал в армейский рюкзак керосиновую лампу, одел резиновые сапоги, перебросил через плечо плащ-накидку и выйдя за деревню, пошел к Березовскому карьеру.
Карьер располагался внизу, километрах в трех от Березовки и одним высоким склоном выходил к лесу. «Там надо искать, на склоне», – решил Сидор и полез вверх, хватаясь, чтобы не упасть за молодые березовые побеги. Обшарив весь склон, и не найдя ничего похожего на шахту, Сидор спустился вниз. Найдя сухое место, расстелил на склоне плащ-накидку, прилег отдохнуть и скоро заснул, обдуваемый ласковым весеннем ветерком.
Проснулся он от громкого карканья ворон кружащих чуть в стороне. Вороны явно выясняли отношения друг с другом из-за территории. Вдруг одна из ворон камнем полетела вниз и исчезла в березняке на склоне. «Чего это она там потеряла , – подумал Сидор и прихватив рюкзак и лопату, пошел к месту падения вороны. Пробравшись сквозь мелколестник, он увидел темное отверстие входа в пещеру из которого, громко хлопая крыльями, напугав Сидора, обратно вылетела ворона. Запалив фитиль керосиновой лампы, Сидор держа ее впереди, над головой, вошел внутрь – «Это, наверное, и есть та самая шахта, – оглядевшись по сторонам подумал он. Стены и потолок внутри, были закреплены почерневшими от времени бревнами, через щели между ними, местами проступала вода, образуя причудливые соляные наросты. Вода слабым ручейком уходила из шахты наружу, по полу, усыпанному небольшими окатышами. Сидор наклонился, взял один шар, и разглядел, подсвечивая лампой. Он был внешне очень похож на тот, который нашел Клейн. Держа лампу над головой, Сидор стал углубляться в шахту. Но пройдя метров десять, остановился перед обвалившимся сверху грунтом, полностью перекрывавшим проход. Он набрал полный рюкзак окатышей и вышел наружу. Положил один камушек, на валун, лежащий на земле, он обухом топора разбил его. Внутри ничего не блестело. « Ладно, дома докуем», – решил Сидор и, собрав вещи, вернулся в Еть.
Мишка так и не приехал. Кубик переполз в тень, за крыльцо и продолжал спать, нервно дрыгая лапой. Сидор, высыпав из рюкзака окаменевшие окатыши, подкатил ржавый колесный диск, сел рядом на маленькую скамейку, и начал поочередно разбивать окатыши, внимательно рассматривая сколы. В таком занятии он провел несколько часов. Иногда промахиваясь, Сидор, попадал обухом топора по железу, отчего Кубик вздрагивая, приподнимал голову, а по округе разносился долгий металлический звон, как от удара колокола. Ближе к вечеру, когда уже почти вся куча окатышей превратилась в бой, Сидору повезло, и на одном из сколов, он наконец-то увидел долгожданное мерцание всего лишь одного кристалла. Сомнений не было. Именно про эту шахту писал Клей в своих записках.
Он поднялся в дом, поужинал, не разогревая остатками макарон. Заварил зверобой. Открытую банку кильки и выйдя на двор, поставил у крыльца. Собачьи консервы давно закончились, и Кубик с удовольствием перешел теперь на кильку. Опять вернувшись в дом, сделал по ярче лампу и несколько раз внимательно перечитал тетрадку Клейна. « И Клейн предполагает, что была, была сюда дорога из Квасквы, – вновь придя в возбуждение, произнес Сидор. Потом встал, накинул на пальто, вышел на крыльцо. На небе расплывчато желтела луна. Кубик сидел посреди двора и, вытянув морду, прислушивался к лаю собак доносившемуся иногда из Сосновки. «Надо завтра еще раз сходить в большой дом. У людей здесь бесполезно узнавать. Тех, кто мог знать про дорогу, давно раскулачили и выслали», – вспомнил он рассказ Мишки. – «Теперь одна надежда на большой дом. Вдруг там удастся найти зацепку». Сидор постоял еще немного, вслушиваясь в окружающее ночное пространство. Собрался было уходить, как по небу скатилась и пропала внизу падающая звезда. «Хорошая примета, – улыбнулся Сидор, загадывая желание. И уже с настроением, пошел спать.
На следующий день, оставив для Мишки записку, приколотую к забору, они с Кубиком пошли к большому дому на разведку. Еще раз, пересмотрев внимательно книги в шкафу класса, простучав стены в поисках тайника, вскрыв несколько досок пола, в комнатах и даже заглянув за портрет Ленина в кабинете ПМК-24. Но ничего , кроме латунных трех копеек за 1972 год не нашел. Кубик сообразив, что надо что-то искать и сначала притащил из-под лестницы засохший скелет голубя, а потом из комнаты «Сельсовет», банку кильку, наверное, забытую когда-то Мишкой. «Похоже здесь в 70-е годы сделали капитальный ремонт и все старое выбросили» , – садясь за учительский стол, подумал Сидор. Солнце уже садилось к горизонту, и случайный луч, пробившись через мутное стекло окна, попал на стеклянный глаз чучела медведя стоящего в углу, да так что глаз в ответ вспыхнул зеленым светом, как живой. Сидор подошел к медведю, дотянулся пальцем до глаза. Тот оказался теплым и приятным на ощупь. Он покрутил его, и вдруг неожиданно, нижняя челюсть медведя отвалилась вниз и оттуда выпала на пол что-то свернутое в трубку. От испуга Сидор отшатнувшись назад, чуть не упав, а Кубик с визгом вылетел вон из класса. Немного придя в себя, Сидор, подняв свернутый в трубку предмет. Развязал веревочку, обмотанную вокруг, и развернул старый плотный лист бумаги с какой-то нарисованной схемой. Подойдя к окну, разгладив бумаг на подоконнике, он с удивлением обнаружил на листе карту, нарисованную от руки. В середине, под надписью Ет (ъ), через ять, были разбросаны несколько маленьких домиков с большим в центре. Влево и вправо от большого дома вели две змейки дорог в сторону других домиков нарисованных выше, на двух холмах и с надписями – Сосновка, Березовка. А вниз от большого дома спускалась более широкая дорога, к лесу, обозначенному елочками. И уже по лесу, дорога пунктиром уходила еще ниже, к краю листа. «Стоп. Это же схема дорог от Ети», – взволнованно подумал Сидор. Он схватил листок и выбежал с ним на улицу. Став спиной к дому, вытянув перед собой развернутый листок, сориентировал его так, что слева и справа за спиной расположились Березовка с Сосновкой, а другим краем он навел его параллельно лесу.
– А нарисованная дорога-то совсем в другой стороне, чем торфяная. Она, левее! Левее! – заорал Сидор. Да так, что, было успокоившийся Кубик, подскочил, испугавшись крика, и что есть силы, помчался к своему дому. Сидор стал вглядываться в том направлении, куда по схеме вела дорога, но ничего не увидел похожего, кроме поля заканчивающегося лесом. Он приблизительно отметил для себя, где должна была выходить дорога у леса, и пошел в этом направлении, внимательно рассматривая землю под ногами. Пройдя немного вперед, он действительно обнаружил едва заметный след одноколейной грунтовой дороги. По дороге явно давно не ездили, и только островки гусиной травке, пунктирно растущей по краям, не давали пропасть ей из поля зрения. Дойдя так почти до леса, Сидор остановился перед небольшим оврагом, с противоположной стороны которого из земли ели видно торчали два оголовка бревна вбитых в землю. «Здесь должно быть был мост», – не веря увиденному, таинственно произнес Сидор. Он, спустившись вниз, перешел овраг и опять обнаружил по следам гусиной травки, колею дороги. Дойдя до самого леса, он растерянно остановился перед сплошной стеной высоченных елей вставших перед ним. Пошел мелкий, холодный дождь. «Где же теперь искать дорогу? – оглядевшись по сторонам, подумал Сидор и, постояв немного стал пробираться через кусты в лес. Пройдя метров десять-пятнадцать, вдруг неожиданно впереди перед ним возникла просека, уходящая вдаль и поросшая по сторонам невысоким березняком, а в середине вымощенная ровными кубиками гранитной брусчатки. Сидор сел на колени, и гладя обеими руками остывшие прохладные гранитные кубики, произнес срывающимся голосом: – «Вот она, настоящая дорога на Еть. Которую построил Трефилов. Я знал, я знал, что ты есть». – и он неожиданно для себя, отчаянно зарыдал, как будто все накопившееся в нем за последние месяцы беглой, неустроенной жизни, вырвалось из него наконец-то облегчающим потоками слез вперемешку с дождем, сливающихся на камни голубой дороге ведущую в Еть.
