– Извини Сидор, у лесника слабый генератор оказался. Пришлось к ребятам на станцию ехать. Зато, этот почти новый, – входя в дом вместе с парами сладкого перегара, бодро отрапортовал Мишка. В этот день, развесив под навесом лампочки, и запустив генератор, они проработали до позднего вечера. Радостные и уставшие вернулись в дом. Мишка достал припрятанную бутылку водки и банку кильки. «Вот взял на сдачу. Надо отметить, чтобы генератор не сломался», – объяснил он, разливая водку по стаканам. Выпили.
– Ты мне это, ты мне зарплату каждый месяц не плати. А лучше потом, когда закончим, в район съездим. И ты мне за эти деньги, что начислишь, телевизор купи. А то я уже, третий год собираюсь, но скопить самому не удается, – сказал Мишка, закуривая сигарету.
– Договорились, – согласился Сидор.
– И еще. Без водки совсем, нельзя здесь. Поэтому, раз в неделю с тебя бутылка. На двоих конечно, – немного смущаясь и глядя в сторону, поставил условие Мишка.
– Принимается. По субботам баньку натопим, попаримся, а потом, и выпить не грех – поддержал Сидор. Мишка в ответ сразу расслабился, стал листать брошюру про немецкий трактор, приговаривая, – Вот умеют же немцы, а?
К середине марта они закончили ремонт трактора. Мишка, съездил еще раз за запчастями для прицепа и навесного оборудования. Привез три тонны солярки в автоцистерне. И они стали готовиться к работам по отсыпке дороги. Сначала, расчистили и накатали временную дорогу в карьер и организовали площадку у леса, откуда начиналась дорога на Кваскву, для промежуточного складирования песка.
– Сейчас сразу нельзя сыпать в дорогу, пока не оттает основание, – явно разбираясь в предмете, деловито сказал Мишка. – Мы пока сюда навозим, в штабель, а потом в конце апреля, когда земля прогреется, я его за неделю в дорогу уложу.
Надо сказать и с погодой им здорово повезло. Зима в это году была малоснежной, а с конца марта постоянно стало светить солнце. Снег сошел почти за неделю, земля прогрелась и уже во второй половине апреля на открытых местах вспыхнула ярко – желтыми цветами « мать и мачеха», а Кубик стал бегать в соседние деревни в поисках невесты.
– Все. Завтра начну толкать на дорогу. Денька три так поработаем. Потом паузу сделаем, пусть немного устоится. А мы пока из карьера еще песка подвезем, – с серьезным видом, рассказал план действия Мишка.
– Тебе здесь начальником самым главным ставить надо, – искренне похвалил его Сидор.
– Не нужны нам здесь вообще никакие начальники. Нам бы запчасти для трактора подешевле и автолавка почаще, чтобы приезжала. С остальным сами разберемся, – явно польщенный, скромно ответил Мишка.
Так они и сделали. Мишка за три дня отсыпал и разровнял метров сто дороги. Ее ровную, поверхность было видно издалека, со стороны. Она отливала песком, среди еще не покрытого зеленью леса и радовала Сидора, наполняя его душу ощущением, что не зря он все это затеял. И вообще не зря все это вокруг.
Потом еще неделю, они завозили резерв песка для следующего участка. А к концу апреля небо вдруг затянуло серым, и зарядил противный, холодный дождь.
– Сейчас, сыпать в дорогу лучше не надо. Раскисло все внизу, – задумчиво смотря на бегущие по небу дождевые, облака сказал Мишка. – Вот дождь перестанет, подсохнет. Тогда и продолжим. А я пока в Сосновку и Березовку смотаюсь, огороды людям перепашу.
– Хорошо, – согласился Сидор. И Мишка, подвесив плуг на трактор, уехал в направлении Сосновки.
Дождь шел, не переставая, еще три дня. Сидор устав от ожидания, и на утро четвертого дня, набросив на себя брезентовую плащ-накидку, найденную на чердаке, пошел к лесной дороге. Не то из-за дождя, не то из-за испарения от земли, он как не вглядывался издалека, так и не смог увидеть белую песчаную поверхность дороги. Он не увидел ее и подойдя к самой дороге. Песчаная насыпь осела местами, полностью уйдя под воду. Сидор стоял как завороженный, глядя на размытую дорогу, отбросив капюшон с головы, не замечая усилившегося дождя хлеставшего его по лицу. За шумом дождя, он не услышал подъехавшего сзади синего трактора, в котором, включив дворники, сидел Мишка и курил, выпуская дым через приоткрытую дверь. Через какое-то время дождь резко прекратился. Из леса стали доносится редкие голоса птиц. А Сидор все стоял и смотрел на дорогу.
– Я же тебе говорил, не получится ничего с дорогой. И не было здесь ее никогда. Природу не обманешь, – сказал Мишка, сверху, стоя на тракторе.
– Я тебе за работу все заплачу, как договаривались, за три месяца, – обернулся к нему Сидор.
– Мне бы телевизор. Может, съездим завтра на станцию. Там у них в сельпо они стоят. Кажется китайские.
– Если хочешь можно и сегодня. Деньги твои у меня в доме, -предложил Сидор.
– Не, сегодня мне пахать, а потом навоз возить. Завтра с утра подъеду. Хочешь, до дома подвезу? – садясь в кабину, спросил через дверь Мишка.
– Нет, я пройдусь, подышу, – отрицательно замахал головой Сидор. Мишка сдал трактором назад, влез задними колесами на откос, развернулся и поехал по раскисшей в лужах дороге. Сидор наоборот сошел с дороги в лес, где было по суше и опустив голову в землю побрел в сторону Ети.
***
Вернувшись, домой Сидор, первым делом встав на стул у иконки, чтобы достать спрятанные за ней деньги, и отсчитать Мишкину зарплату. Нащупав сильно похудевший за последнее время сверток с деньгами, он вытащил его вместе с какой-то тетрадкой, которая тоже лежала рядом, но раньше не попадалась под руку. Было еще светло и Сидор сев за стол, не включая лампы, и открыл тетрадь. На первом листе, разборчивым почерком от руки было написано « Отчет об инженерно-геологических изысканиях, по выявлению запасов нерудных строительных материалов вблизи деревне Еть». И ниже, красным карандашом крупно стояло – черновик. Став листать тетрадь, он ничего интересного там не обнаружил. Были приведены описание карьеров с подсчетом запасом песка. Какие-то геологические таблицы. Все это Сидор уже не интересовало. В самом конце под заголовком «Выводы», пункт четвертый, было жирно подчеркнуто тем же красным карандашом, и Сидор автоматически прочитал подчеркнутое: «по откосу в сторону леса в песчаном карьере вблизи деревни Березовка, выклиниваются плотные голубые глины и там же обнаружена горизонтальная шахта, ведущая внутрь пласта. Шахта старинная, но обустроена по всем правилам горного дела. И явно когда-то давно использовалась для добычи породы из глубины», – на этом выводы заканчивались, а вот полоса от красного карандаша, не прерываясь шла к краю листа и обрывалась красной стрелкой. Сидор перевернул страницу, но следующей страницы там не было. Он посидел немного в задумчивости, потом подошел к иконке, залез на стул, отодвинул иконку в сторону и заглянул на полку. В самом углу на тетрадном листке лежало что-то завернутое в тряпку. Он достал этот предмет с листком и вернулся к столу. Комната уже наполнилась вечерними сумерками, и Сидору пришлось зажечь лампу. Подвинув лампу ближе к листку бумаге Сидор прочитал следующие, написанное тем же четким почерком: « По косвенным признакам синие глины в карьере являются алмазосодержащей породой. Просеяв образцы, взятые из шахты, я нашел этому неопровержимое подтверждение». На этом четкий почерк авторучкой заканчивался, и дальше размашисто было написано уже красным карандашом: – «Завтра я уезжаю отсюда и кажется навсегда. Мне наконец-то дали разрешение на выезд в Израиль. Я не хочу им, сегодняшней власти страны, оставлять свою находку. Но не по соображениям корысти, а исходя из уверенности, что эта власть никогда не сможет использовать мое открытие во благо людей. Я не верю ей. Поэтому, ты случайно нашедшей мои записи и образец породы, реши сам, на свое усмотрение, как дальше поступить с этим. Я надеюсь на твое благоразумие. С уважением, геолог Семен Клейн. Деревня Еть, август 1974 года» и ниже, уже ручкой постскриптум: «Думаю не зря боярин Трефилов, стал в те далекие времена скупать и обустраивать здешние земли. Он что-то знал про алмазы, и шахта должно быть тоже принадлежала ему. Вот только для меня осталось загадкой, как он доставлял сюда стройматериалы из Квасквы». Сидор, закончив читать, развернул лежащий перед ним предмет, завернутый в тряпицу. Там оказался окаменевший кусок синей глины, сколотый по одному краю. Поднеся его ближе к лампе, он увидел на сколе мерцающий блеск, исходящий от множества алмазных кристаллов, вросших в материнскую породу.
