- Спасибо, - пробормотал я, по-прежнему прячась за рукой. - Спасибо, Томас.

- Да, - ответил он коротко. - Теперь нам надо решить, что делать дальше.

- Угу…

- Тарьяй! - в голосе четко прозвучало требование, и это привело меня в чувство: я открыл глаза и прислушался. - Соберись! Нам необходимо минимизировать ущерб, и как можно скорее. Если, конечно, ты все еще заинтересован…

- Я заинтересован! - поспешно выдохнул я. - Я очень заинтересован, я сделаю все, что необходимо!..

- Отлично. Тогда мы начнем с того, что ты заедешь к нему в офис и извинишься.

- Хорошо.

- И извинишься убедительно, слышишь меня?! Искренне - чтобы у него и мысли не возникло, что ты это делаешь ради роли! Чтобы он почувствовал, что ты этого хочешь.

- Да.

- А потом еще раз в театре, публично.

- Еще раз?

- Еще раз, - подтвердил Томас. - Скандалил-то ты перед всеми, разве нет?..

- Судя по всему, - я вздохнул.

- Значит, и извиняться придется перед всеми, - подытожил он. - Все то же самое: что сорвался, не выдержал стресса… ты знаешь.

- Хорошо, - я снова вздохнул, но уже легче: в конце тоннеля забрезжил свет - пока еще слабый, но тем не менее. - Публично - так публично.

Перед тем, как попрощаться, он заметил:

- Это важный момент в твоей карьере - самое начало. У тебя получился хороший старт - это правда, даже, можно сказать, отличный. Но тем сильнее надо стараться не испортить его, понимаешь? А работа с таким режиссером, как Арнфинн - такого уровня… Это шанс, который выпадает далеко не всем. Не забывай об этом.

- Да, конечно, - я потер лоб рукой. - Спасибо тебе еще раз и извини, что приходится это разгребать.

- Ну, во-первых, это моя работа, а во-вторых…

Он вдруг издал какой-то звук, подозрительно похожий сдавленный смех:

- Видишь ли, с Арнфинном… Я еще никогда не слышал, чтобы кто-то с ним так разговаривал… так, цитирую: “вызывающе и неуважительно”, так что наблюдать его реакцию было… скажем…

Томас помедлил, подбирая правильное слово, но тут же спохватился - профессионально пресек всякие шутки и продолжил обычным тоном:

- Впрочем, как бы то ни было, ты был неправ и должен извиниться. И, если повезет, все мы быстро забудем об этом инциденте и вернемся к работе. Согласен?

- Согласен, - подтвердил я. - Спасибо тебе еще раз.

- Не за что. И… Тарьяй?

- Да?

- Ты обращайся, если вдруг что, хорошо?

И, не дожидаясь ответа или встречного вопроса, он добавил:

- Если вдруг тебе будет нужна какая-то помощь, хорошо?.. Я всегда постараюсь тебе помочь.

Я поблагодарил - еще раз, уже бесчисленный за это утро - и попрощался, а потом совершенно без сил рухнул обратно на постель. “Если вдруг тебе будет нужна какая-то помощь…” Я подтянул к себе его подушку, обнял, прижал крепче. Глубоко вдохнул и накрыл нас одеялом.

Позвони ему… Сейчас - набери его номер и скажи, что ты больше так не можешь. Пусть будет все, как прежде, пусть… Пусть будет, как он хочет. Так больше не может продолжаться, совсем скоро ты сорвешься окончательно, и даже всесильный Томас не сможет тебе помочь… Ну же… Позвонишь?..

***

Как говорится, ничего не попишешь: я пошел.

И извинялся. Извинялся хорошо. Извинялся, что предложил ему отсосать. И если бы он предложил ему отсосать в качестве извинения за то, что я предложил ему отсосать, то я непременно отсосал бы.

Блять.

Потом я повторил все то же самое для труппы. Что задергался, устал, что сорвался, что плохо сплю и блади-блади-бла. Труппе-то было насрать, они свое удовольствие уже получили, когда арнфиннову физиономию наблюдали в мой, так сказать, миг триумфа, так что мои извинения были чисто формальными.

- Будем считать конфликт исчерпанным, - благосклонно кивнул Арнфинн, - бремя славы, неокрепшие умы и прочее. Однако на главную роль я уже кандидатуру подобрал, так что не обессудь. Мне нужен стабильный результат, а не вот это вот…

Он неопределенно махнул рукой.

“Подождите, и что - и это все? И больше ничего?!”

Нет, он должен был мне что-то предложить!.. Не может быть, чтобы эта садистская сволочь вынуждала меня извиняться только для того, чтобы потешить свое самолюбие!.. Хоть что-то должен он был дать мне взамен?!

Он поджал губы, явно наслаждаясь собственным величием, а потом продолжил:

- Но у меня по-прежнему нет никого на роль Ферко, так что, если хочешь….

У Ферко в этой пьесе была одна сцена, чтобы вы себе представляли. Одна второстепенная сцена. Ну - ладно: две сцены, в одной из которых он торчит мебелью на заднем плане.

И это вместо главной роли.

- Арнфинн, - примиряюще молвил я, сложив руки в молитве, что послушница-кармелитка. - Может, что-то можно придумать?.. Я понимаю, я вел себя не лучшим образом, но все же… Я справлюсь с главной, вы же знаете, что я справлюсь… Может, что-то можно придумать?

То ли что-то задело его в моем голосе, по-хорошему задело - настолько, что он почувствовал мое разочарование, - то ли уже устал выебываться упрямой козлиной, то ли еще по какой-то причине, но он не только снизошел до объяснений, но еще и заговорил тише, как-то мягче, почти уютно, словно уговаривая:

- Тарьяй… Ты зря думаешь, что это неважная роль. Да, не главная, но главную раскрывает, делает ее глубже, помогает зрителю осознать глубину разворачивающейся трагедии… Понимаешь? И потом: неужели тебе неинтересно сыграть человека втрое старше себя? Раздвинуть, так сказать, горизонты…

“Ох, я бы тебя раздвинул сейчас, вот прямо так бы раздвинул - до кровавых соплей…”

- Мне даже кажется, - блеснув стеклами очков, он как-то задорно вскинул голову и о-господи-не-могу-поверить улыбнулся, - тебе эта роль подойдет как никому. Может быть, даже какая-то это особенная роль для тебя, ммм?..

“Блять”, - молча вздохнул я, однако делать было нечего: либо так, либо никак.

- Ну, если вы считаете, что так будет лучше…

- Да, думаю - да,- пробормотал он, несколько секунд сосредоточенно рассматривая меня с головы до ног. Потом его голос снова окреп и приобрел прежние командирские ноты: - Но если ты еще хоть раз опоздаешь на репетицию!..

Так я получил роль Ферко. Даже отсасывать не пришлось.

Я поясню: действие пьесы происходит в Будапештском гетто прямо перед депортацией. Главный герой, еврейский парень Ави, влюбленный в Марику, венгерку, оказывается в гетто, где отец Марики становится охранником. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что хэппи эндом тут не пахнет. А Ферко - это пьянчуга, протирающий столы и тренькающий на раздолбанном пианино в своеобразном пабе (ну откуда в гетто паб, сами посудите?!), где до наступления комендантского часа можно пропустить по стаканчику дешевого пойла.

Вот и вся роль. И это после “Скам”, после Гюльрутен, после известности - после этого всего. Нет, конечно, она не единственная была на горизонте, эта роль - пошли предложения по двум сериалам, еще какой-то телепроект, но большей частью в перспективе, в будущем. Мне предстояло отучиться еще год, а там, обещало агентство, нет пределов.

Так что выхода у меня, судя по всему не было, пришлось довольствоваться тем, что есть: второстепенной ролью на две реплики, потому что главную я с шиком проебал. Вот так банально.

Потом начались репетиции, и старый хрен заставлял меня приходить к самому началу, хотя сцена Ферко была только в третьем акте, да еще и время прихода каждый раз отмечал, как в начальной школе. Я знал все роли наизусть и при необходимости мог вступить за каждого - это, видите ли, было его условием. “Максимальное погружение в атмосферу постановки”. И когда я сказал Томасу, что “как-то это чересчур, ты не находишь?!”, тот просто развел руками, мол, тут он ничем помочь не может, такое у режиссера видение творческого процесса.

”В задницу засунь себе свой творческий процесс, - думал я каждый раз, как слышал очередной окрик. - В старую свою, сморщенную задницу”. И, мысленно регулируя скорость подачи гвоздей в пистолет, отправлялся в кулисы, чтобы начать сцену заново.