Конечно, я знал, что в какой-то момент она появится в кадре - она не могла там не появиться. Конечно же, я был готов увидеть ее рядом с ним, а вернее, его рядом с ней.

Да, скажем прямо: это было не самое долгожданное зрелище в моей жизни. Есть все же значительная разница между тем, чтобы смотреть на фотографии - на статичные позы, на взгляды и жесты, словно выхваченные из реальности, замороженные в пространстве, - на полароидные картинки, приколотые булавкой на стену, - на них и на видео, на живое изображение, где человек, который обнимает вас ночью, пережимая приток кислорода и заполняя собой, своим запахом каждую клетку вашего тела, который двигается внутри вас частыми отбойными рывками, собирая и нанизывая вспышки перед вашими глазами на одну раскаленную проволоку - изображение, где этот человек обнимает за талию свою собственную девушку в стенах своей собственной квартиры.

Да, я видел их вместе и раньше, и даже в коротких видео - на фотоколлах, на презентациях, на открытиях. Но все это было другое. Все это было - работа. А тому, на что я смотрел сейчас, я не находил… нет, не так: этому я не хотел находить названия.

Потом она прошла вперед, камера нырнула за ней, и я… Я снова дотянулся до банки, поднес к губам, сделал пару мелких глотков - пока она доставала из зеленого пакета Kiwi* молоко, хлеб, сыр, нарезку и пару авокадо в дышащей упаковке.

- Холм, - усмехнулся я, - ты же терпеть не можешь авокадо.

И снова поставил банку на стол.

Это правда: он терпеть не мог авокадо - брезгливо выковыривал его, если вдруг в сете суши, который я заказывал, попадались с ним роллы; кричал, что это извращение, и кто вообще может есть эту склизкую гадость… Тогда я молча слизывал мягкое пюре с его пальцев, сначала только с подушечек, потом забирая их в рот на всю длину. Пару секунд он смотрел на меня, а потом отшвыривал в сторону палочки, и вопрос целесообразности существования авокадо откладывался, по крайней мере, на ближайшие пару часов. Или даже до утра - но это если мне очень везло.

С другой стороны, если вы не любите авокадо, то это ровно никаким счетом не означает, что его не любит ваша девушка.

А в отношениях - в правильных отношениях - всем нам приходится чем-то жертвовать, причем это касается как отношений, в которых состоите вы сами, так и тех, в которых состоит ваш гетеросексуальный бойфренд, то есть, простите, хороший приятель.

И вот тогда-то, как раз в тот момент, я вдруг понял одну простую вещь, которая отчего-то до сих пор ни разу не приходила мне в голову. Ни разу - клянусь на упаковке лыжной мази Swix.

Какие бы крепкие ни были между вами узы, как бы красиво вы ни держали друг друга за руки и как бы сказочно счастливо ни выглядели при этом, вы не приходите к своему бойфренду домой с пакетом базовых продуктов. Не выгружаете их на стол, улыбаясь в камеру, и уж тем более не сортируете эти продукты по шкафам и ящикам, безошибочно угадывая правильный.

Вы так не делаете.

Если там не живете.

Если вы не живете в одной с ним квартире, то приносите картонные коробки из ближайшей пиццерии, одноразовые контейнеры из китайской закусочной на углу, пластиковые подложки с наборами суши - без авокадо! - и крохотные индивидуальные бутылочки соевого соуса - который менее соленый, потому что традиционный ему не нравится. И когда вы достаете это все из пакетов, то вокруг разноцветными бабочками разлетаются рекламные буклеты, листочки отрывных скидок и квитанции об оплате - все то, что валялось вокруг моей кровати, было забыто на моем ночном столике или по-прежнему лежало в моем холодильнике, потому что некому было это есть.

Но вы не приносите авокадо. Не приносите молока. Не приносите хлеба и таблетки для посудомоечной машины. Это странно. Так не делается. Разумеется, если вы не намерены чуть позже, после ухода съемочной группы, использовать эти самые таблетки по назначению: включить машину на щадящий эко-цикл, чтобы осторожно, не тратя лишнего электричества и драгоценной воды, прополоскать стоящие внутри чашки из-под хлопьев для завтрака. Который вы съели с утра. Вместе: хлопья для завтрака он любит.

А дальше они сидели на диване, как всегда красиво, рука в руке, и говорили обо всем: о погоде, о лете, снова о его творческих планах, об агентстве, о мире моды, о новых многообещающих проектах, раскрывать детали которых, конечно, невозможно - контракт, вы же понимаете, но, поверьте, все это очень интересно: немного подождите и увидите сами. О том, где они познакомились, и о съемках в сериале.

- Вам не мешал тот факт, что Хенрик играл гея и должен был целовать другого мужчину? - спросил ведущий.

Она мягко улыбнулась и мельком глянула на него, ласково погладила по руке:

- Ну, сначала было непривычно, конечно… Мне даже мама все время говорила, мол, как-то это все слишком современно, - тут она засмеялась, и вместе с ней улыбнулся ведущий. - Но я же понимаю: работа есть работа.

В этот момент он поднял глаза и посмотрел в камеру, и я прекрасно понял, кому этот взгляд предназначался.

К сожалению, ответить мне было нечем, никакой остроумной реплики в голову почему-то не пришло. Я нащупал пульт и выключил телевизор, снова дотянулся до банки и сделал большой, вкусный глоток. А потом еще один. И еще. Это был длинный день, и я заслужил.

Какое-то время в квартире было тихо, до меня доносилось лишь невнятное бубнение - похоже, соседи за стеной о чем-то спорили, да у самого окна чирикал воробей. Вскоре с улицы раздался требовательный гудок трамвая, потом еще один, и сразу же - ответный сигнал автомобильного клаксона. Судя по всему, у кого-то были проблемы поважнее, чем определить, кто в жизни Хенрика Холма является работой, а кто удовольствием. С другой стороны, зачем себя ограничивать, в наше-то время?.. Работа должна приносить удовольствие.

Резкие звуки вывели меня из оцепенения: я глубоко вздохнул, огляделся по сторонам, посмотрел на небо за окном - оно было чистым, безоблачным. Тогда я достал из шкафа спортивную футболку и беговые шорты.

Как раз когда у самой двери я уже натягивал кроссовки, телефон звякнул уведомлением о новом сообщении: Марлон вскользь интересовался, как у меня дела и какие новости.

Все в порядке, - ответил я. - Новостей никаких, у тебя как?

Нормально. Может, увидимся? Выпьем.

Видимо, он тоже только что смотрел про авокадо и банановые наклейки.

Конечно. Завтра и увидимся.

Может, сегодня, попозже?

Надо же, как кто-то по мне соскучился.

Извини, старик. Сегодня устал, и завтра очень длинный день - лягу спать пораньше, увидимся завтра, будет здорово.

Хорошо, - нехотя согласился он. - До завтра тогда. Если что - звони.

Потом я повторил все то же самое последовательно для Румена, Саши и Давида. Просто копировал свои ответы и пересылал им. В самом деле, не писать же одно и то же четыре раза: это как минимум непродуктивно, а по сути - идиотизм.

Видимо, удостоверившись, что у меня действительно все в порядке, что я не слушаю Lithium*** в бесконечном повторе и вообще полон сил и творческих планов, они оставили меня наконец в покое, и я смог окончательно одеться.

Оставалось только взять ключи, и тут телефон завибрировал снова, на этот раз входящим звонком. Я помедлил только лишь секунду, а потом сдвинул зеленую кнопку.

- Привет, - сказал я, играя на опережение.

- Привет, - ответил он, и я услышал щелканье зажигалки. - Послушай…

Он глубоко затянулся.

- Я слушаю.

Такая странная штука, подумалось мне… Я стоял у себя коридоре, одетый и готовый к выходу - готовый бежать, хотя, по сути, если смотреть глобально - по-прежнему оставался на месте. А он висел на другом конце моей вселенной, выдыхал в трубку дым и одновременно бежал, бежал, бежал… Бежал со всех ног. Прямо ни дать, ни взять - дуализм явлений и состояний, где-то я про такое слышал.

- Это неправда.

- Что неправда?

- То, что она сказала, - он снова затянулся. - Неправда.