Вот что значилось в моих планах. А не разговоры разговаривать.

Поэтому я написал:

“Я спускаюсь за тобой”

“Это не самая лучшая идея”, - ответил он сразу.

“Вполне возможно”, - согласился я. “Но я выпил и устал, и другие мне в голову не приходят”.

“Может, тогда ты пойдешь к себе и отдохнешь, а я поднимусь, когда закончу?”

“Я это уже слышал, Холм. Я спускаюсь за тобой”.

Я вышел из ванной и встал на пороге, пытаясь неловкими пальцами засунуть телефон в карман, куда он отчего-то никак не лез.

- Ну и? - Саша поднял голову.

- Я спущусь вниз, заберу его из бара. А вы, - я оглядел их, - давайте-ка выметайтесь отсюда.

Бутылка стояла на полу рядом с кроватью, я подхватил ее, сделал большой глоток из горлышка, потом вытер рот тыльной стороной ладони. С кровати тотчас взметнулась чья-то рука, я вложил в нее бутылку и повторил:

- Забирайте это с собой и выметайтесь, ясно?! Когда мы вернемся… в общем, в ваших же интересах быть отсюда подальше…

Под улюлюканье и насмешливые возгласы я закрыл за собой дверь и направился к лестнице, для верности придерживаясь рукой за стену - воспользоваться лифтом мне почему-то в голову не пришло. Ступеньки немного шевелились под ногами и норовили убежать вперед, но в целом я шел достаточно уверенно, лишь только слегка загибая по кривой на поворотах.

У выхода в лобби я на секунду остановился, наощупь приглаживая ладонями волосы и мятые полы пиджака. Что-то мне подсказывало, что вид у меня был не так чтобы очень - подозреваю, не первой свежести был у меня вид, - но, с другой стороны, я уже стоял сегодня на сцене весь из себя невозможный красавец - хватит миру пока.

Бар, к счастью, находился в самой глубине фойе, так что мне не пришлось проходить мимо стойки регистрации, выписывая затейливые зигзаги на глазах ночного портье. Внутри была включена только подсветка стойки, да на пару сдвинутых вместе столиков в центре падал сверху точечный свет.

Судя по всему, разговор шел оживленный и непринужденный: пиджаки на спинках стульев, расслабленные узлы галстуков, смех и периодическое похлопывание по плечам. И чего, собственно, я так разволновался?.. Все же в порядке: вот они сидят - он и еще трое, выпивают, смеются, хорошо проводят время.

Все хорошо.

Сейчас я заберу его, мы поднимемся в номер, и… Все хорошо.

Я уже приготовился сделать шаг, как вдруг Холм, резко поднял взгляд и посмотрел на меня. Я знал все их, его взгляды: влево, вправо, вверх, искоса - все до одного, каждое движение зрачков, каждый оттенок радужки, отвечающий за определенное настроение, каждый прищур. Этот конкретный взгляд отчетливо говорил, что подходить не надо.

Он все так же смеялся и болтал, а глаза все так же предупреждали: не сейчас.

В какой-то момент он, видимо, в очередной раз пошутил - тишину снова прорезал приглушенный взрыв хохота, - затем встал и, все еще посмеиваясь, вышел из-за столика. Судя по тому, что пиджак остался висеть на спинке стула, прощаться с компанией он пока не намеревался. Я шагнул назад и, не дожидаясь, пока он поравняется со мной, толкнул дверь туалета. Облокотился на один из умывальников и стал ждать

Через несколько секунд он стоял напротив, не делая попытки дотронуться, не подходя ближе, чем требовалось. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга, потом он сказал:

- Я скоро закончу и поднимусь.

- Я это уже слышал, - кивнул я. - И даже не раз.

Он чуть наклонил голову и окинул меня цепким взглядом.

- Мне кажется, ты перебрал.

- Есть немного, - я не стал отпираться. - Мы сидели в номере все это время, что еще нам было делать?..

- Понятно, - продолжил он по-прежнему ровным и терпеливым тоном, каким разговаривают с непослушным ребенком. - Тогда ты, может, поднимешься к себе и немного отдохнешь, а я скоро приду?..

Медленно приблизившись, он положил руку мне на плечо и участливо заглянул в глаза - и вот этот жест… Я и сам не понял, по какой причине - может быть, это говорил алкоголь, или я просто устал, но вот этот заботливый жест и взгляд мгновенно подняли во мне волну раздражения. Ни с того ни с сего я вдруг почувствовал себя не просто ребенком, который проснулся посреди ночи и отказывается возвращаться в постель - нет: я почувствовал себя ребенком, который вышел в гостиную, потирая подслеповатые от темноты глаза, и помешал взрослым дядям и тетям играть в покер на раздевание. Или в триктрак. Или в шахматы.

Ключевое слово - “помешал”.

- Я поднимусь к тебе, как только освобожусь.

В ответ я слегка повел плечом, и он тут же убрал руку.

- Ты глухой, Холм?.. Я же сказал, что слышал это уже. И, кстати, что вообще происходит?..

- Ничего особенного, - он качнул головой и снова отошел.

- Брось…

Мне вдруг стало смешно. Так это было все… Этот пустой туалет, и ночь, и он - уговаривает меня взять себя в руки и успокоиться… Так театрально и мелодраматично, что губы сами невольно стали разъезжаться в стороны. Я попытался совладать с собой, но не тут-то было: улыбка, а скорее какая-то ухмылка, так и лезла на лицо.

- Брось, Холм, я тебя знаю, все вот эти твои очаровательные трюки, - продолжая ухмыляться, я погрозил ему пальцем - может быть, вышло немного пьяно, ну и что. - Все твои фокусы. Так что оставь это вот свое… вот это вот…

Я фыркнул - все же это было ужасно смешно - и обвел его пальцем в воздухе.

- И просто скажи мне, что, блять, происходит… Кто эти люди? Давай, говори.

На секунду он прикрыл глаза, затем глубоко вздохнул.

- Скажем, я не вполне себе представлял, как мы, - он осекся и тут же поправился, - как я… Я выглядел сегодня днем.

- Надо же, - протянул я, - какая жалость. Это ты имеешь в виду те кадры, когда ты только что не выебал меня на виду у всех?.. Это тебя беспокоит? Да не переживай ты так, чего ты?.. Не выебал же, сдержался!..

Он отпрянул и изумленно уставился на меня, да и я сам - не успело последнее слово соскочить с губ - я сам замер в ужасе, совершенно без понятия, почему я это сказал и почему так грубо: он явно не заслужил такого обращения, он, в общем-то, не сделал ничего дурного. Это я был виноват, я был пьян и не держал себя в руках, и это из меня непонятно по какой причине лезло всякое дерьмо.

- Прости меня… Я несу всякую хуйню, прости, - я торопливо шагнул к нему, обхватил руками и уткнулся в грудь. - Прости…

- Ничего страшного, - он обнял меня за плечи и слегка покачал из стороны в сторону.

- Пойдем, пожалуйста, наверх, - пробормотал я через какое-то время. - Пожалуйста, пойдем… Я так устал.

- Мне осталось совсем немного…

Все еще покачивая, он поцеловал меня куда-то в волосы.

- Я не могу сейчас уйти с тобой… но я совсем скоро приду, обещаю… Ты поднимайся, а я следом за тобой, ммм?..

Я медленно поднял голову.

- Подожди… Как говорится, для публики на задних рядах: ты не можешь уйти - вообще не можешь… Или ты не можешь уйти со мной?..

Несколько секунд он молчал, видимо, взвешивая варианты.

- И то, и другое, - наконец сказал он.

- Ага, - я окончательно отстранился и снова оперся на мойку, - тогда вернемся к предыдущему вопросу: а кто, собственно, все эти очаровательные люди?

- Один из продюсерского центра, с которым работает мое агентство. Они ищут кого-то сейчас на новые проекты, работать с ними было бы большой удачей. Второй - просто знакомый. Третий - журналист.

- Ну, хорошо, - я непонимающе нахмурился, - а что им нужно от тебя посреди ночи?.. Вот, журналисту, например? Разве ты не все еще сказал, что от тебя требовалось?..

Он снова замолчал, снова взвешивая, потом глубоко вдохнул, словно перед прыжком в воду, и ответил:

- Он пишет для Kinomagasinet**. И, - он опять помедлил, а затем твердо продолжил, - и еще он дядя Леа, это она просила его приехать и взять интервью для разворота.

Какое-то время я смотрел на него, и в голову вдруг снова ударило осознание того, насколько все это выглядит гротескно, банально… убого…. нелепо. И я тут - я, посреди этой клоунады, и… Господи, как это все же… смешно…