Поэтому я снова закрыл глаза и постарался восстановить в памяти ход событий.
***
После того, как он ушел, мы стали смотреть записи интервью в ютьюбе. Давид тыкал пальцем поочередно в экран и меня и вопрошал:
- Это что?! А это?!
- Что, что ты имеешь в виду, что?! - потеряв терпение, орал ему я. - Ты можешь, мать твою, выражаться яснее?!
- Вот это!..
В очередной раз выбрасывая палец в направлении экрана, он вдруг потерял равновесие и начал неловко заваливаться в сторону, заливая кровать пивом из своего стакана.
- Ой, блять!..
Мы были уже достаточно пьяны, чтобы не церемониться: последний час Давид лихо запивал джин-тоник “Карлсбергом”, демонстрируя, какой он уже большой мальчик.
- Кому-то прилетит от Холма, - пробормотал Саша, утыкаясь в подушку.
- Ну, скажем, - задумчиво протянул Марлон, - скажем, пиво на кровати - это сейчас последняя из Холмовых проблем, да.
В конце этой очень длинной и сложной для воспроизведения фразы он пьяно кивнул и для большей убедительности поджал губы.
- Что вы, блять, несете все?!
Я никак не мог понять, куда Давид тычет пальцем и конкретно почему я должен сейчас упасть на пол, прикрыть голову руками и принять позу эмбриона. Вместе со всей планетой комната слегка кружилась вокруг своей оси, и теперь, благодаря двойной или даже тройной дозе того же “Карлсберга”, я слишком хорошо чувствовал это вращение. А еще этот… со своими загадками!
- Что?!
- Да ты посмотри!
Я посмотрел.
- Ну и?.. Интервью мы даем - и что?!
- Это ты действительно не видишь или это ты выебываешься? - поинтересовался Марлон, любивший во всем ясность.
- Он выебывается, - подал голос Саша.
Я застонал в голос.
- Блять, да что?! Не вижу я! Что ты мне хочешь сказать, нельзя объяснить по-человечески?! Я вообще плохо вижу сейчас, куда смотреть-то?!
- Вот!
И Давид триумфально ткнул пальцем в видео.
- Ну, - я присмотрелся. - Это Холм дает интервью, я рядом стою. Что?!
- Он не понимает, - захихикал Давид.
- Значит так, - я предельно сконцентрировался, чтобы до того, как окончательно отъеду, договорить до конца, - либо ты сейчас же говоришь, что не так, либо… Либо я всем расскажу, что когда ты первый раз трахнулся, то так расчувствовался, что рыдал потом в подсобке, как девчонка, ой…
- Ну какой же ты урод, - Давид укоризненно покачал головой.
Я важно кивнул, а Саша с Марлоном согнулись пополам и заржали.
- А ты-то откуда знаешь? - спросил Марлон сквозь смех.
- А кто у нас в школе этого не знал? - я пожал плечами. - Ну хотя да: вот он, - и я ткнул пальцем в Давида, - он, по ходу, единственный не знал…
Секунду мы смотрели на него, а потом, в новом приступе хохота, попадали, кто куда.
- А ну вас в жопу, - попытался обидеться он.
- Да, это аргумент, - согласились мы.
Потом я продолжил:
- Ну так что?.. Куда смотреть-то?
- Слушай… - начал Марлон.
- Ни хера! - воскликнул Давид, останавливая его жестом: - Я сам!..
Марлон фыркнул и кивнул.
- Сандвик, - плотоядно ухмыляясь, проговорил Давид змеиным голосом, - если до этого вы упорно делали вид, что ничего такого-эдакого у вас нет… Что вы там такие из себя приятели-хуятели, и что вот это вот ваше “работать над сценарием”, ага… Вся вот эта хуйня - если раньше в этом был хоть какой-то смысл, то сейчас… В общем, уже можно перестать стараться. Вот все - отработано. Больше не надо.
Тут я слегка протрезвел и уже более осмысленно глянул сначала на него, потом снова на экран.
- В смысле?
- В прямом, - так же елейно продолжил он. - Холм тебя перед камерами только что не облизал с ног до головы, не разложил прямо там на дорожке и не…
Тут он вдруг резко осекся, зажмурился, замахал перед лицом рукой и поспешно забормотал:
- Ой, нет… Нет-нет-нет, вот этого не надо!.. Я не хочу!.. Ой, мои глаза!..
- Что ты несешь? - я все еще не до конца понимал, что происходит.
- Вот это. И это. И вот тут. И сейчас.
Он щелкал мышью по линии воспроизведения, удерживая паузу, так что видео распадалось на кадры, и когда я посмотрел внимательнее… Когда я постарался разглядеть, что именно он мне показывал… эти кадры вдруг начали вспыхивать у меня перед глазами. Вот это, знаете - когда старомодный фотограф держит в руке стойку с магниевым порошком и раз - свет! - кадр, два - вспышка! - второй, три - хлопок! - третий.
Я вдруг увидел нас со стороны, и да - это было не совсем то впечатление, которое мы стремились произвести. На этих встающих перед глазами картинках Холм смотрел на меня так, как он всегда на меня смотрел - наедине, в спальне, перед тем, как сорвать с меня одежду, или перед тем, как я запускал руку ему в брюки, или когда мы кусали друг другу загривки, не зная, как еще выразить нужду обладания. Перед тем, как я брал его член в рот, и он выгибался мне навстречу, запрокидывая голову и сжимая мои волосы в кулаке, или в тот момент, когда он входил в меня, и я, распластанный и распятый перед ним, захлебывался от заполненности, близости, долгожданной осмысленности существования.
Таким взглядом. А не так, как вы смотрите на коллегу по съемкам и хорошего приятеля в эфире национального телевидения.
- Да уж, - сказал я, не представляя, что еще можно сказать в подобной ситуации.
- Да уж, - передразнили они хором и снова заржали, как идиоты.
Вспотевшей ладонью я медленно провел по лбу.
- Это не смешно.
- А вот тут ты не прав, - Марлон безуспешно пытался сделать серьезную мину, но лишь натужно сипел от смеха, с каждой секундой краснея все больше. - По-моему, очень даже…иронично. Так держать лицо все это время, чтобы за полчаса так все… проебать нахрен…
С последними словами он совершенно потерял контроль и повалился на бок, буквально рыдая в подушку, а вслед за ним и Давид с Сашей.
Я смотрел, как они покатывались со смеха, и чувствовал, что окончательно трезвею. И чем быстрее это происходило, чем четче я начинал соображать, тем больше меня одолевало беспокойство - я не представлял, что это все значит для нас, как на это реагировать, и реагировать ли вообще. Пролистав поле для комментариев под роликами, еще даже не заходя в Инстаграм, я понял одно: не реагировать на это невозможно. На это придется реагировать.
Перед тем, как разблокировать экран телефона, я сказал:
- Мне надо выпить. Я не могу иметь с этим дело на трезвую голову…
В минибаре, как ни странно, обнаружилась вполне себе правильного размера бутылка Black Label - то ли комплимент от отеля, то ли у них там в Бергене предлагать гостям спиртное в кукольной таре считается дурным тоном.
- Оп-па! - сказал Давид, как зайца из шляпы выуживая бутылку на свет.
- Не крутовато ли? - засомневался Марлон. - Мы же пили весь вечер.
- Что скажешь? - Давид вопросительно глянул на меня.
- Чуть-чуть, - сказал я. - Мне и надо-то чуть-чуть.
Когда бутылка опустела на треть, я собрался с духом, слез с кровати - с удивлением обнаружив, что все еще достаточно крепко стою на ногах, - потом закрылся в ванной и сел на крышку унитаза. Набрал его номер и приложил телефон к уху.
Он не ответил. Тогда я сбросил и набрал еще раз. И снова никакого ответа. Тогда я подождал минуту и набрал снова. Тот же результат.
Тогда я отправил сообщение.
“Ты где?”
И, как ни странно, на этот раз ответ пришел почти сразу.
“Я внизу, в баре, но еще не освободился”
“Уже поздно”
Некоторое время он молчал, должно быть, соображая, что ответить на такое блестящее умозаключение.
“Я закончу и поднимусь. Ребята ушли?”
“Нет, мы еще у тебя”
“Понятно. Я скоро закончу и поднимусь”
Я вдруг подумал, что не видел и не слышал его уже так давно.
“Возьми трубку”
“Я не могу, я разговариваю сейчас”
“Ты же пишешь сообщения, это уже невежливо”
“Вот именно. Я закончу, поднимусь, и мы поговорим”
Вот это мне совершенно не понравилось. Мы были в другом городе, в гостинице, в одной и той же гостинице, на расстоянии нескольких этажей друг от друга, мы не виделись почти неделю, и в моих планах на эту ночь не значились разговоры по душам - вообще никакие разговоры не значились. В моих планах значились наручники и все то, чем он без зазрения совести изводил меня на террасе несколькими часами назад.
