- Что за глупости ты несешь?! - я привстал на локте и требовательно уставился на него. - Что это ты придумал?!

- Это не глупости, - сказал он серьезно и теперь совершенно трезво, смотря на меня снизу вверх. - Это правда. Помимо пиара у меня ничего нет, и чем дальше, тем у меня отчетливее ощущение, что это пустой пиар.

- Но подожди, ты же… вы участвуете…

- Вот именно, - не дослушав, прервал меня он, - все эти модные показы, открытия торговых центров и интервью по поводу съемок в проекте, который заканчивается… из серии “как это было”. У меня не было ни одного интервью по поводу будущих предложений - знаешь, почему?..

- Почему?

- Потому что их нет, предложений. Не о чем разговаривать.

Он приподнял плечи и развел руками с выражением “ничего не поделаешь”.

- Мне кажется, ты преувеличиваешь, - начал я, вкладывая в голос максимум уверенности. - Драматизируешь, и напрасно. Контракт ты вот-вот подпишешь, и вся эта кутерьма с показами и светскими выходами - это же хорошо, разве нет?.. Это отлично! Ты всегда на виду, всегда в кадре… Это же хорошо, что на виду, ты же именно этого хотел, помнишь?..

Он снова помолчал, должно быть, подбирая правильные слова.

- Я помню, что такой был план, да. Но это не то, чего я хочу.

- А чего ты хочешь? - спросил я, снова опускаясь на подушку рядом. - Ты уверен, что знаешь, чего хочешь?

- Помимо жрать, спать и трахаться? - он не смеялся, не шутил, и это было непривычно и как-то тревожно, почти пугающе. - Помимо этого?

- Да, - я помедлил, - помимо.

- Это просто: я хочу точно того же, чего и все люди, - он перевел взгляд на потолок. - Хочу, чтобы меня видели. Это, собственно, все, чего мы все хотим - чтобы нас видели.

Я глубоко вздохнул и погладил его по голове. Пробежался пальцами по волосам, отвел со лба несколько непослушных влажных прядей, осторожно коснулся кожи в уголках глаз. Ободряюще улыбнулся:

- Я. Я тебя вижу.

- А что ты видишь? - спросил он.

- Ну, - я на секунду задумался, - тебя. Всего.

- Совсем всего?

- Совсем.

- Это хорошо.

Негромко хмыкнув, он впервые улыбнулся - конечно, это было только слабое подобие его обычной улыбки, но я был согласен и на такую малость, лишь бы только вот это странное, пустое и усталое выражение, на мгновение промелькнувшее в его глазах - лишь бы оно исчезло и никогда не появлялось снова. Я дотянулся до него и поцеловал.

- Ты думаешь, это плохо, что мне хочется, чтобы меня видели и другие люди тоже? - спросил он затем.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, окружающие, - пояснил он. - Люди вокруг. Думаешь, это странно - хотеть, чтобы они тебя видели? Знали, что ты есть?..

Я немного подумал и покачал головой.

- Нет, конечно не странно… Мне кажется, ты прав, и мы все этого хотим… в какой-то степени.

- Да, наверное.

- Но кому об этом точно не следует беспокоиться, - я улыбнулся, - так это тебе. Вот правда, Холм: кого видят - так это тебя!..

На этот раз покачал головой он.

- Люди видят только то, что хотят видеть.

- В каком смысле?.. Что они видят?

- Вот это, - он поднял палец и в воздухе очертил собственное лицо. - Вот это - мое лицо.

- Ну, - рассмеялся я, - трудно их в этом винить, ты не находишь?! Ты вообще видел себя в зеркале?! И потом, лицо - это визитная карточка актера, ты же знаешь…

Он внимательно посмотрел на меня.

- Ты, наверное, не понимаешь, что я имею в виду, да?..

Я смешался и пожал плечами.

- Не совсем… Наверное, тебе придется мне объяснить.

- У меня была роль в “Полубрате”… - начал он, одновременно поднимаясь на локтях и усаживаясь в кровати.

Кивнув, я сел напротив.

- … четыре года назад. Четыре. Года. Назад. Потом я получил роль в “Скам”. Знаешь, что я делал между этими ролями?..

- Что?

- Занимался рестораном. Ну, рестораном и еще кучей всего, но ничем, что хотя бы отдаленно напоминало что-то стоящее. Ничем таким.

Я дотянулся до его ладони и стал гладить.

- А я всегда хотел кино. Всегда. Мне казалось, это единственное, чем стоило заниматься, - он снова пожевал губами. - Я ходил на прослушивания, но был то слишком высоким, то слишком худым, то выглядел слишком по-европейски, то, наоборот, по-американски… То у меня был неподходящий акцент, то диалект, то не просто неподходящий, а совсем не тот… И, самое главное, мало опыта работы. Катастрофически мало.

- Но ты же получил в итоге роль, - я чуть сжал его пальцы. - “Скам” сейчас такой популярный проект, отличная стартовая площадка, а дальше…

Он нахмурился.

- А как я ее получил?

- В смысле - как?.. Пришел на прослушивание и получил.

- И это говоришь мне ты?

- Ну, - я растерялся, - да. Это правда.

- Я знаю, как я ее получил, - грустно усмехнулся он. - Благодаря кому я ее получил. И что это имело не самое большое отношение к моему актерскому мастерству.

- Что за глупости! - воскликнул я, чувствуя, как кровь ударяет в лицо.

- Нет, это не глупости, это правда - и ей надо смотреть в глаза. Я получил эту роль случайно, благодаря тебе, - не опуская взгляда, сказал он твердо. - Передо мной были люди с хорошим резюме и опытом работы, я видел список.

Я покраснел еще больше и бросился уговаривать:

- Какая разница, главное - что ты с ней справился, как никто!.. Никто не смог бы сделать этого лучше! У тебя миллионы поклонников по всему миру, тебе тащат всякую хрень в подарки, люди стоят в очереди, чтобы сфотографироваться с тобой - тебе ли загоняться и рефлексировать?!

- У Эвена. У Эвена миллионы поклонников. У этого, - он снова обвел воображаемым кругом лицо, - у этого миллионы поклонников. Миллионы поклонников и ни одного стоящего предложения.

Потом он немного помолчал - я в это время сидел в полной растерянности, не зная, что говорить дальше, - и продолжил, с силой потирая лоб ладонью:

- Ты знаешь, я так привык улыбаться…

О, кому, как не мне, было это знать.

- Я так привык улыбаться: на съемках, в ресторане, с фанатами, с продюсерами, с кастом… на улице, в автобусе, в магазине. Везде. Иногда вечером я ставил пиццу в духовку, а потом, когда приходило время ее вынимать, вдруг видел в отражении дверцы, что даже дома я по-прежнему улыбаюсь… Как заведенный: никому, в никуда. Я даже не замечал…

Я снова стал гладить его руку.

- Как-то раз я решил проверить: стал ронять вещи, якобы случайно переворачивать стулья… Люди смотрели на меня как на полного идиота, и я тогда улыбался им, просто улыбался… И это было поразительно: без всякой причины они вдруг начинали извиняться передо мной сами. Представляешь?!

- То есть ты совсем не такой неуклюжий, как нам всем казалось? - я предпринял слабую попытку обратить все в шутку. - И все эти разы, когда Юлие кричала: “Хенрик, отойди от камеры, не дыши на нее даже!“ - все это было просто представление?..

Он посмотрел на меня укоризненно:

- Я тебя умоляю. Я таскал подносы в ресторане чуть ли не с пятнадцати лет - и неплохо справлялся, если хочешь знать… Все же удивительно, насколько люди видят только то, что хотят видеть.

Я вздохнул - особенно возразить мне было нечего, - а потом улегся рядом и обнял его.

- Я тебя вижу. Я.

Зарылся пальцами в его волосы, прижался лоб в лоб. С такого близкого расстояния, в темноте, его глаза казались совершенно неразличимыми, размытыми синими пятнами где-то на периферии зрения.

- Я тебя вижу. Разве этого мало?..

Он улыбнулся, на этот раз тепло и знакомо, и облегченно вздохнул, словно после долгой и утомительной дороги вернулся домой.

- Для меня - нет, - сказал он, мягко дотрагиваясь до моих губ своими. - Для меня это больше, чем весь мир. Но…

Тут он вдруг перешел на шепот:

- Но для нас было бы лучше, если бы я тоже что-то из себя представлял… Понимаешь?

Я открыл рот, намереваясь протестовать, но он сразу остановил меня, прижав к губам палец:

- Ты понимаешь, о чем я. Никто не в состоянии понять этого лучше… Ты двигаешься дальше, вперед, начинаешь строить карьеру, ты… занят. Востребован - и это здорово, так и должно быть!.. И мне тоже надо что-то делать со своей жизнью, карабкаться вверх - несмотря ни на что.