Вы либо загоняетесь, либо не усложняете.

Мы решили не усложнять.

- Ну и как там твоя молодая гетеросексуальная жизнь?..

Он хмыкнул.

- Идет. Нас пригласили на открытие торгового центра.

- Ишь ты, - деланно восхитился я. - Что, и карту скидок дадут?

- Вот этого не знаю, - он так же деланно вздохнул и цокнул языком. - Забыл спросить, прямо замотался совсем… Вот эти все фотографии в Инстаграм, думаешь, легко даются?!

Я сочувственно покивал.

- И не говори. Я их лайкаю с пяти фейковых аккаунтов, у меня аж палец сводит…

- Неужели?

- Ну. И не говори потом, что я не забочусь о твоей карьере.

Он засмеялся, и я вместе с ним.

- Как это мило с твоей стороны, - он снова притянул меня к себе, обнял, поцеловал у виска.

Я уютнее устроился в его руках и откинул голову на плечо.

- Чего не сделаешь ради твоего светлого будущего.

- Вот спасибо… А, да, забыл!.. Еще, кажется, будут снимать в “Дома у”. Дома у Хенрика Холма, прикинь?..

- Да, мне звонили из твоего агентства, - сообщил я доверительно.

- Правда?!

- Конечно. Спрашивали, не хочу ли я принять участие - как коллега, разумеется. Рассказать на камеру, как ты прекрасно готовишь яйца-пашот и как любишь кошек.

- Собак, - фыркнул он.

- Я как раз собирался им это сообщить, но ты в это время как раз мне отсасывал, так что я решил, что момент неподходящий.

- Ах ты!.. - он снова засмеялся.

Не высвобождаясь, я спросил:

- Так что, ты согласился на передачу?

Он немного помолчал, словно раздумывая, а потом нехотя признал:

- Наверное… Леа считает, что это отличный шанс засветиться.

- Леа права, - признал я. - Плохого пиара не бывает, уж кому как не ей это знать. Так что не переживай: твое будущее в надежных руках.

- Приехали, - он посмотрел в окно.

***

- Нам определенно надо выбраться из номера, - я повернулся к нему лицом.

- Не надо, - промычал он и, не успел я и пикнуть, быстро оплел меня руками.

- Я больше не могу.

- И я не могу. Поэтому просто лежи.

- Слушай, я не ради того тащился сюда, чтобы все время провести с тобой в кровати!..

- Врешь, - он приоткрыл один глаз и, сощурившись, лукаво на меня уставился. - Именно для этого ты сюда и тащился. Лежи.

- Ну, может, хотя бы ненадолго? Перекусить, пива выпить?..

- Лежи. Тихо.

- Хреновый из тебя романтик, Холм, - показательно возмутился я. - Ты здесь уже три дня, мог бы какую-никакую программу подготовить - ресторан там, театр, осмотр достопримечательностей. Круиз по Темзе опять же…

Вместо ответа он закинул на меня ногу, и я тут же оказался в кольце - он был вокруг меня, везде, куда я мог дотянуться.

- Ты в Лондоне раньше был? - спросил он, молниеносно натягивая мне на спину одеяло и подталкивая его под бока на манер плотного кокона.

- Ну да.

- Ну вот.

- Но давно.

- Ну, - он поерзал, поудобнее пристраиваясь рядом, - значит, в другой раз приедешь. Лежи.

Я с трудом высвободил руку и погладил его по щеке.

- Мы вернемся, - он скосил на меня комично-подозрительный взгляд, а я продолжил: - Прогуляемся, перекусим и вернемся.

Еще несколько секунд он смотрел на меня молча, видимо, взвешивая “за” и “против”. Потом тяжело вздохнул.

- Какой же ты зануда… Как тебя только родители терпят.

Я фыркнул и снова погладил его кончиками пальцев.

- С трудом. Но знаешь что?.. Давай так: мы выйдем прогуляться - ты же говорил, что здесь самая жизнь, да?.. А за это ты получишь сюрприз. Что скажешь?

В синеве зажегся уже такой привычный смех - мой смех, специально-мой, особенно-мой - мой и ничей другой, я с легкостью отличил бы его от тысячи похожих: вежливых, галантных, уважительных, “за компанию”, смущенных или наигранных - всех тех бесконечных вариаций, всех до единой крапленых карт, какими он играл на людях.

- Ты приготовил мне сюрприз?!

- Да, я вдруг вспомнил, что задолжал тебе рождественский подарок.

- Лего?! - его голова тут же подскочила с подушки.

- Ну нет, - глянул я строго. - Лего ты пока еще не заслужил.

Он разочарованно надул губы и улегся обратно.

- Ты уверен?

- Увы, да. И потом, я знаю свои границы, - вынужден был признать я. - Барби мне никогда не переплюнуть.

Он ухмыльнулся от уха до уха и, посмеиваясь, стал отрывисто и мокро целовать меня по всему лицу.

***

В паре кварталов от гостиницы находился паб - обычный паб, ничего примечательного. Внутри было почти безлюдно. Мы взяли пиво и фиш-энд-чипс - как говорится, когда в Риме, делай, как римляне. Треска была зажарена до степени картона, но это не имело абсолютно никакого значения.

Покончив с едой, он устроился на скамье поудобнее и оперся плечом о стену:

- Я готов.

- К чему? - поинтересовался я, добирая последние ломтики картофеля со стилизованной под газету подложки.

- К сюрпризу. Я готов. Давай его сюда. И поскорее.

- Какой нетерпеливый, - нарочито неспешно я отхлебнул биттера. - Небось, все время только этого и ждал.

- А то, - он хитро прищурился. - Давай.

- Вот, а как в приличную гостиницу…

- Быстро.

Я хмыкнул и полез в карман. Он поднял стакан к губам и, блестя глазами, наблюдал за мной поверх. Я бросил на стол связку ключей: один от подъезда, один от квартиры и один от почтового ящика.

- Черт! - восторженно воскликнул он. - Когда же ты успел?

- Пока ты здесь прохлаждался, - я пожал плечами и улыбнулся. - Давид с Руменом помогли мне перетащить коробки, там и было-то всего несколько штук…

Он смотрел на меня по-прежнему поверх стакана, молча и так улыбаясь, словно только что выиграл в национальную лотерею. Сделав глоток, я продолжил:

- Квартира папиного коллеги, он ее как раз собирался сдать - переезжает на год… На Бора-Бора, представляешь?.. Бывает же такое. Я спросил, не сдаст ли он ее мне - и вот… Я сделал тебе дубликат.

Он все еще не проронил ни слова, и я забеспокоился.

- Что ты молчишь?.. Тебе не обязательно, если… не хочешь… совсем не обязательно, я просто так, подумал…

Поставив свой стакан на стол, он тут же забрал мой, не спуская с меня при этом пристального, вмиг сделавшегося тяжелым и тягучим взгляда. Поставил и его, а потом положил пальцы мне на шею, резко притянул к себе, и я тут же ощутил его губы и язык, входящий в мой рот. В ту же секунду его пальцы перебежали вверх, к затылку, и зарылись в волосы, требовательно сжимая их в кулаке.

В какой-то момент, продолжая ласкать мой рот, он издал тихий и низкий, вибрирующий звук, и этого оказалось достаточно: из меня словно вытянули весь кислород, кровь зашумела, сердце подскочило к вискам и забарабанило, просясь наружу, и, не успев совладать с собой, я застонал и инстинктивно выгнулся ему навстречу. На мгновение он оторвался от меня и, коротко дыша и жадно облизывая губы, заглянул в глаза.

Я судорожно цеплялся за его руки, будто тонул, слепо моргал и глотал воздух, с шумом выталкивая его обратно через ноздри, как скаковая лошадь, задирающая на финише голову. Пару секунд он наблюдал за мной, то и дело добела прикусывая губу, потом проводил взглядом проходившего мимо и покосившегося на нас старика - из тех, кто проводят в пабах большую часть времени - встал, накрыл ключи рукой, и резко потянул меня вверх:

- Пойдем.

Мы шли обратно к гостинице, он отрывисто курил, изредка протягивая мне сигарету в пальцах. Он закинул руку мне на плечо, и видят все боги, когда-либо населявшие эту и любые другие вселенные: я готов был бросить все, что у меня было - все, что когда-либо имел или о чем мечтал - все, чтобы вот так остаться с ним в этой точке времени, на сырой лондонской улице, со всех сторон продуваемой колючим ветром с Темзы, в тени промозглых домов и голых, угрюмых деревьев.

Все, что у меня было - только чтобы он вот так обнимал меня за плечи.

И да - это было банально и сентиментально, и я, сжав зубы, гнал от себя это вибрирующее ощущение бесконечной хрупкости и скоротечности момента, но черт возьми!.. Там и тогда я понимал, как никогда отчетливо: я любил его. Любил, и это было больше, чем просто фраза, больше, чем набивший оскомину набор звуков, чем любое признание, которое я мог ему сделать. Эти обесцененные и потрепанные слова - они были код, пароль, тайный знак моей жизни, и там и тогда я ощущал это особенно остро.