- Можно!
- Тебе надо…
- Не надо!
- … поесть и отдыхать…
- Нет!..
- Тебе нужно лечь…
- Да! - на секунду я отпустил его рот и разжал пальцы, но только лишь для того, чтобы, задыхаясь, рвануть с его плеч куртку и в попытке дотянуться до ремня задрать свитер. - Да, Холм, мне нужно лечь!.. Сейчас же… очень нужно… с тобой… немедленно…
- Подожди, подожди… Послушай…
Он сопротивлялся - насколько хватало его слабеющих с каждой секундой сил - пытался отвернуть лицо, уйти от моих губ, отодвинуться, но напрасно: его собственное тело, обезумев точно так же, как и мое, предательски подавалось вперед, подставлялось моим рукам, жадно выпрашивая ласку, льнуло, прижималось, терлось, искрило, било в пространство раскаленными волнами. Наконец он сдался: рыкнул и резко толкнул меня к стене.
Я откинул голову и тут же непроизвольно вскрикнул: затылок взорвался оглушительной болью, мгновенно опоясавшей виски и лоб, в глазах заполыхало так, что пришлось зажмуриться.
- Эй, эй! - испуганно закричал он, подхватывая меня на руки, когда, теряя расновесие, я стал заваливаться вбок. - Тихо-тихо!.. Я тебя держу, не волнуйся… Ты только не волнуйся!..
Я открыл глаза и, опираясь на его предплечье, цепляясь по свитеру вверх, очень медленно выровнялся. Голова гудела, и его испуганное лицо прямо передо мной слегка двоилось, но в целом… в целом…
В целом, я, кажется, все же был жив, и главным тому доказательством было синее, перламутрово-мерцающее свечение, заливающее теперь всю квартиру - снова, как прежде, как раньше. С тех самых пор, как он впервые переступил ее порог.
- Как ты?.. Скажи что-нибудь, - его взгляд в панике метался по мне вверх и вниз, пальцы ощупывали тело, одновременно осторожно прижимая к стене, не давая упасть. - Больно?.. Ты можешь говорить?.. Нет, не надо - не напрягайся!.. Ничего не говори и не двигайся, мы поедем обратно в “скорую”!.. Сейчас-сейчас, потерпи немного… Хочешь сесть?.. Я тебе помогу… Сейчас, подожди, я закажу такси, сейчас… Черт!.. Черт, черт!..
Продолжая поддерживать меня одной рукой, другой он стал рывками вытаскивать из кармана телефон - тот, видимо, за что-то зацепился внутри.
- Черт, да что же такое!.. Сейчас… Потерпи совсем чуть-чуть, ладно?!
- Холм! - я схватил его за запястье, и он тут же замер, тревожно вскинул глаза. - Холм, успокойся!.. Ничего страшного, я всего лишь слегка ударился затылком о дверь, а не получил битой в темном переулке!..
- Но…
- Не “но”, - я помотал головой и тут же рефлекторно поморщился: вселенная снова качнулась. - Нет никаких “но”. Я, конечно, понимаю твое желание изо всего сделать мелодраму…
Улыбка вспыхнула лучиком в самой глубине синевы, но он поспешно ее подавил. “Это ничего, - подумал я, большим пальцем отвлекающе поглаживая тонкую кожу рядом с ниточкой пульса. - Я знаю, что ты там, я тебя вижу…”
- … но на сегодня мелодрам достаточно.
- Но, - снова начал он.
Вместо ответа я потянул его на себя:
- Лучше обними меня.
Он вздохнул, сдаваясь, и бережно обвил меня руками.
- Больно?
- Немного, - не стал отпираться я. - И немного все кружится…
- Давай-ка мы тебя наконец положим.
Я скользнул ладонями ему под куртку, у поясницы оттянул свитер и залез под футболку.
- Предлагаю для начала все же раздеться…
- Да, - он еле слышно усмехнулся, - это хорошее предложение. Давай я тебе помогу, и ты ляжешь.
- Угу, - покладисто согласился я. - С тобой.
Ничего не говоря, он поцеловал меня где-то в волосах у здорового виска и мягко отстранился. Взял за манжету одного рукава и потянул в сторону. Дождался, пока я вытащу руку, потом потянул за манжету другого. Повесил куртку на вешалку. Снял шарф и забросил его наверх.
Затем сел на корточки и плотно ухватил правый ботинок за задник.
- Ты опять начал играть в прекрасного принца? - поинтересовался я, опираясь на его плечо и вытаскивая ногу. - Что за сопли вы снимаете там, в этом вашем Копенгагене?..
- … а потом я сделаю тебе хлопья, и ты поешь, - продолжил он, как ни в чем ни бывало. - Теперь левую.
- Терпеть не могу овсяные хлопья.
- Очень жаль…
Он собрал оба ботинка по полу, поставил их в угол, разделся сам и повесил свою куртку на вешалку. Повернулся, посмотрел на меня - и она была там!.. Снова была, в глазах, на губах, в голосе - улыбка, его невероятная улыбка!.. Теперь уже отчетливая, яркая! Привычная, знакомая - моя!..
- Очень жаль, потому что придется есть именно их.
- Я бы лучше съел стейк, - сказал я. - Средней прожарки, с картошкой. И еще что-нибудь неприлично сладкое на десерт.
Он поджал губы и сосредоточенно свел брови.
- Понимаю. Стейк - это очень вкусно. Берется хорошая говядина… Для торжественного случая можно мраморную, но и обычную, если ее правильно приготовить… Так вот: берется говядина - лучше со спины… Мясо должно быть сухим, чтобы у него была такая гладкая, шелковистая поверхность… И свежим, но не парным…
- Не парным? - я изобразил крайний интерес.
- Нет, - в том же тоне продолжил он.
- Из холодильника?
- Комнатной температуры. Не перебивай.
- О, извини, - я похлопал глазами. - Продолжай.
- Смазать оливковым маслом и поперчить. Быстро обжарить на раскаленной сковороде до корочки, а потом медленно доводить до готовности. Можно нарезать куски поперек волокон…
- Поперек волокон, - повторил я, скользя руками по его груди вниз, к паху. - Именно поперек?… Может быть, можно вдоль?..
И огладил вверх и вниз, чуть прижимая головку. Потом снова, по все еще твердому стволу.
- Поперек, - он резко выдохнул и качнулся навстречу, но только раз, словно разрешая себе секундное удовольствие. Накрыл мою ладонь своей и отвел в сторону. - Тепло пройдет сквозь мясо и продолжит его нагревать.
- Неужели? - я стал выкручивать кисть, и он тут же крепче сжал пальцы, обездвиживая.
- Да. Именно поэтому нет необходимости жарить долго: стейк дойдет уже в тарелке. Впрочем…
Он наклонился, медленно подался вперед и завис буквально в сантиметре от моего лица.
- Что впрочем? - не задумываясь, я инстинктивно приоткрыл губы.
- Впрочем, - едва уловимо, дразняще он потерся кончиком носа о мой, втянул воздух у самой кромки губ и, так и не коснувшись их, отстранился, - впрочем, стейка тебе не обломится. Будешь есть хлопья. Здоровое питание крайне важно для растущего организма.
Я посмотрел на него со значением.
- Ну и кто ты после этого, Холм?..
Он сочувствующе покивал, мол, да уж, попал ты, приятель.
- Увы. С другой стороны, что касается десерта, то, думаю, у меня как раз есть то, что надо. С него мы и начнем.
- Правда? - невольно оживился я.
- Конечно.
Рассыпая из глаз смешливые искры, но по-прежнему старательно сжимая губы и пряча улыбку, он протянул руку к аптечному пакету, который бросил на комод, когда мы вошли, покопался там и выудил бутылочку питательной смеси.
- Что - вот это? - я перевел взгляд с него на бутылочку и обратно.
- Угу.
- Ты серьезно?!
- Угу, - он снова покивал.
- Я это не буду, - чтобы ему стало совсем понятно, я помотал головой. - Не буду.
- Еще и как будешь.
- Нет.
Вместо ответа он взялся за крышку и с характерным щелчком провернул. Снял ее окончательно и протянул бутылочку мне.
- Нет.
- Со вкусом, - он посмотрел на этикетку, - лесных ягод.
И ткнул ее мне в ладонь.
- Давай.
- Я не люблю лесные ягоды, - в качестве доказательства я спрятал руки за спину.
- Полюбишь, - пообещал он, от смеха уже явно кусая губы и приглушенно фыркая, но последним усилием воли все еще сохраняя лицо. - Все любят - и ты полюбишь. Прямо сейчас и начнешь любить. Давай.
- Это какой-то идиотизм, - пожаловался я неизвестно кому.
- Угу. Ты совершенно прав. Пей.
Бутылочка медленно поплыла вверх и оказалась у меня перед носом.
- Что, прямо в коридоре?!
