– Хорошо, – уже громче говорит она. – Спасибо, Мия. За то, что ты сделала это для меня.

– Аби, не упоминай об этом. Нам следует закончить разговор. Я не уверена, что эта сеть не прослушивается.

– Хорошо, – шмыгает она носом. Просто продолжайте скрываться, хорошо? До тех пор пока мой отец не разработает план. Не ходите в полицию, потому что у шерифа Дэвидсона есть на вас фоторобот, и он разослан по штатам.

Черт, это усложняет дело.

– Хорошо, Аби. Я свяжусь с тобой завтра, – отвечаю я, у меня начинает болеть голова.

– Эм... – колеблется она.

– Что такое? – спрашиваю я из-за ее такой долгой паузы.

– Меня не будет завтра, – отвечает она.

– Ну, тогда во вторник, ты работаешь во вторник.

– Эм... – несколько секунд молчания, – Я буду на похоронах Хэнка.

Я даже почувствовала, как мое лицо тут же стало бледными, колени начали подкашиваться, что я едва не упала на землю.

– Мия? – нотка паники улавливается в голосе Аби, когда я молчу. Но я не могу ответить, потому что в моих ушах так и раздается слово... похороны. – Мия, передай трубку Куинну, – требует Табита.

Как зомби без эмоций я отдаю телефон Куинну. Выхожу из кабинки и не глядя сажусь прямо на землю, слезы прожигают мои глаза.

Похороны Хэнка? О Господи, я думаю, меня сейчас вырвет. Смотрю отсутствующим взглядом, не могу позволить себе плакать, у меня нет на это право.

Я практически не слышу, что говорит Куинн, который пытается вставить хоть слово.

– Хорошо, Аби, я... – но его внезапно прерывают.

Я слышу, как Аби что-то громко говорит еще в течение минуты на другом конце провода.

– У них не все так плохо, – занимает Куинн оборонительную позицию. Мне интересно, что же за допрос она ему устроила.

– Хорошо... да... – большая пауза. – Блин. Да... ага.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и он улыбается мне кривоватой скромной улыбкой.

– Хорошо, да, я понял. Позвоним тебе через пару дней, – он вешает трубку, ветер взлохматил его волосы, и полностью закрыла глаза.

– Все хорошо? – тихо спрашиваю я, когда он садиться рядом со мной, вытягивая свои длинные ноги.

– Да. Теперь я понимаю, почему говорят, что рыжие очень своенравные, – произносит он с ухмылкой на лице. – Ты в порядке? – он слегка толкает меня плечом, когда я так и молчу.

Я пожимаю плечами. – Не совсем. Но ведь есть и хорошие новости, отец Эби поможет нам разобраться совсем. Но плохая новость в том, что полиция следит за Тристаном 24 часа в сутки каждый день, будто он какой-то преступник. Да и благодаря отцу Брэда все усложнилось, и позволь добавить, что нас теперь разыскивают по всей стране в радиусе тысяча миль. И что еще хуже...

Но внезапно Куинн кладет свой палец мне на губы, тем самым прерывая мои причитания.

– Рэд, перестань говорить, – выговаривает он, поворачивается таким образом, чтобы смотреть мне в глаза. – Мы поедем в Новый Орлеан.

– Что? Ты обезумел? Ты не слышал, что я только что сказала? – задаю я вопрос широко раскрытыми глазами.

Куинн пожимает плечами. – Я слышал тебя.

– И-и-и?

– Что и-и-и? – произносит он, как ни в чем не бывало.

– И... я... – колеблюсь я, потому что на самом деле не знаю что сказать.

– У тебя есть план получше? – ухмыляясь, спрашивает он.

– Нет, – говорю я, качая головой.

– Тогда, давай, – он встает и подает мне руку.

Смотрю на его протянутую ладонь и качаю головой. – Куинн, это сумасшествие.

Я понимаю, что он хочет сделать. Он просто пытается спасти меня от погружения в свои депрессивные мысли.

Он машет рукой, уговаривая меня принять его помощь. – Рэд, в этом нет ничего сумасшедшего. Итак, разве это немного безумно?

– Но, как же Хэнк, – прямо говорю я, когда, наконец, беру его руку.

– Хэнк хотел бы, чтобы ты не грустила и была счастлива, – говорит он, поднимает меня и притягивает ближе к себе для объятий.

Это именно то, что я хотела почувствовать и услышать.

***

Чтобы добраться до Нового Орлеана, нам понадобиться целых семь часов, но с учетом того, что Куинн за рулем это займет часов пять, а может и меньше.

В машине Куинн и я глубоко погрузились каждый в свои мысли, иногда мы разговаривали или настраивали волну на радио. Но к счастью большую часть путешествия мы молчали из-за всех событий произошедших дома.

Сейчас три часа ночи и у Куинна заурчал живот, пока я занималась осматриванием окрестностей Нового Орлеана. Слыша о том, что люди говорили, что здесь красиво, но, по правде сказать, это не то, что я представляла.

Когда вновь слышу урчание живота Куинна, отрываю взгляд от окрестностей и усмехаюсь.

– Ты что опять голоден? – с улыбкой спрашиваю я.

– Ты чертовски права, я хочу, есть, – говорит он, улыбаясь мне в ответ. – Нет ничего искреннее, чем любовь к еде. Моя мама всегда так говорила Тристану и мне когда мы были детьми. Она так сказала в первый раз, когда я попробовал ее шоколадный торт.

Заметила, как он вздрогнул при упоминании мамы, такого прежде не случалось. Он не говорил о своей маме или о папе, или его прошлом, и я совершенно не настаиваю, ведь сама понимаю, как иногда хочется забыть все, что было ранее.

– Твоя мама, – очень умная женщина. – Осторожно говорю я, стараясь его не расстроить.

Он всего лишь неловко кивает мне и заезжает на заброшенную заправку, которая я уверена, закрыта еще с 1984 года.

– Эм... Воробей, – произношу я, оглядывая здание с полуразрушившиейся крышей. – У меня тут предчувствие, что здесь ты вряд ли найдешь еду... или вообще что-нибудь.

Куинн ухмыляется, заглушает машину и через голову снимает свитер.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, с любопытством наблюдая, как он начинает протирать руль и приборную панель.

– Пришло время расстаться с этим уродством. Было довольно весело, но я хочу более большой и дерзкий автомобиль.

– И без оскорбительных подписей, – добавляю я, тоже стягиваю свой свитер и помогаю Куину, скрупулёзно протираю машину сверху донизу.

Мы полностью очистили кабину от наших отпечатков. Предоставляю Куинну проверить все под сиденьем, что мы точно ничего не оставили, Куинн кивает мне, когда все проверено.

– Куда теперь, Воробей? – спрашиваю я, глажу Лаки по голове.

– Туда где есть еда, – отвечает он. Его живот опять громко урчит, словно в подтверждении его слов.

– Показывай дорогу, – улыбаюсь я, иду прямо за ним, когда мы сворачиваем на шоссе.

Куинн вешает на плечи наши сумки и ухмыляется. – Пойдем за мной.

***

В чем минус носить новые ботинки так это в том, что из-за них появляются мозоли. И судя по боли, которую я испытываю, можно с уверенностью сказать, что их там добрая десятка.

Ковыляю за Куинном, стараясь не показывать как мне больно. Он останавливается и оглядывается на меня с нахальной усмешкой, ждет, когда я догоню его.

Мне осталось еще пару шагов до него, как вдруг Куинн скидывает с плеч наши рюкзаки на траву. – Прыгай, – говорит он, поворачиваясь ко мне спиной.

– Что прости? – спрашиваю я, смотрю на его крепкое тело.

– Запрыгивай, – повторяет он. – Я понесу тебя на спине.

– Что? – ошеломленно переспрашиваю я. Конечно же, он шутит. – Я очень тяжелая.

Куинн оборачивается, чтобы посмотреть на меня, на его лице очень хитрая улыбка. – Рэд, Лаки весит больше чем ты.

Лаки зарычал неодобрительно глядя на Куинна, пока он продолжал смеяться. – Прости, приятель. Давай, Рэд, – продолжает он, подходит ко мне спиной, пытаясь уговорить.

Мои бедные ноги только рады возможности не делать больше ни единого шага. – Хорошо, но только ненадолго, – говорю я, беру наши рюкзаки и закидываю их себе на плечи.

Нерешительно подхожу к Куинну, потому что я на самом деле не знаю, как именно смогу подняться на его широкие плечи без лестницы.

Когда Куинн видит, что я колеблюсь, он смеется надо мной. – Просто прыгай, словно запрыгиваешь на лошадь, – говорит он.

– Я никогда не сидела на лошади, – отвечаю я, почесывая голову.