— Малфой, а ты что у меня в комнате делаешь? — спросил Гарри. — Я не позволял тебе…

И тут он заозирался по сторонам, все ещё сонно протирая глаза, и вдруг закашлялся. Поттер осмотрел себя и облегчённо выдохнул.

— Как я оказался здесь? Почему я не в своей комнате? И ты ничего не сделал со мной? — посыпались на меня вопросы Гарри.

— Я принес тебя к себе. Под утро ты уснул на мне, на лужайке, помнишь? Когда я нес тебя на руках, ты вцепился в меня и совершенно не хотел отпускать. Вот я и принес тебя к себе и мы спали, — ответил я.

— Мы спали вместе, на одной кровати? — прошептал брюнет и его щеки стали розовыми.

— Конечно, радость моя, — улыбнулся я и сел на кровать, глядя на моего тёплого, все ещё полудремлещего котёнка, судя по глазкам, которые хлопали ресничками. — Я же не мог спать на полу или вне своей спальни. И да, Поттер, мы спали вместе, просто спали, Гарри. Как ты можешь почувствовать, что твоё тело все ещё девственно и твоя аппетитная попа не пострадала. Я хотел разбудить тебя утренним поцелуем, но не рискнул. Ты позволишь мне поцеловать тебя сейчас, Гарри?

Поттер подполз ко мне сам и притянул меня за галстук к себе, нежно поцеловал. А потом наш поцелуй стал глубже, раскрепощеннее. Я обнял его, приподнимая, и прижал к себе. Потом ещё раз шесть мелко целовал в губы и опустил на кровать.

— С добрым утром, мой хороший, — сказал я и снова чмокнул в его теплую, розовую щечку, — скажи мне, хорошо ли ты спал?

Гарри блаженно улыбнулся и ответил:

— Да, впервые за то время, что мы встретились в Лондоне и сейчас, мне хорошо. Нет того нервозного состояния и непонятной неудовлетворенности. Я выспался.

— И я, Поттер. Мне хорошо спалось рядом с тобой. Обнимать тебя во сне и шептать слова нежности и любви — это блаженство. Похоже на сказку в летнюю ночь. Видишь, мой родной, мне можно доверять. Мы можем спать так каждую ночь после помолвки и после свадьбы. Что на это скажешь?

Парень поднялся с кровати и подошел к окну, глянув мельком на напольные часы, которые показывали восемь утра. Я подошел к брюнету сзади и обнял, целуя в макушку.

— Гарри, что тебя так беспокоит, мой вредный гриффиндорец? Ты не хочешь стать моим мужем? Тебя это пугает? Хорошо, можем просто жить вместе, так сейчас многие живут. Поживем, приглядимся друг к другу и поймем, стоит ли сочетаться браком.

— Нет, Малфой, никогда! Я не хочу быть использованным, а потом выброшенным в утиль, как перегоревшая лампочка! — возразил Поттер. — Если тебе насрать на мои чувства и мою гордость, то мне — нет.

— Ну и выражения у тебя, Гарри! — усмехнулся я.

— Ах, простите, ваше графское, я выразился слишком грубо для вашего утонченного слуха, ваши ушки привыкли к благовоспитанным речам и изысканным выражениям. Sorry, любовь моя, и пока. Мне надо к Тэдди. На пикнике увидимся и там я дам тебе ответ.

Брюнет вывернулся из моих объятий и выбежал в коридор. Ну, что с ним поделаешь? Гордый, вредный, противный как Нюхлик Ньюта Саламандера, но милый и славный, одновременно. Так и хотелось крикнуть вслед: «Акцио, Гарри Поттер!». С пол оборота заводится, рвёт и мечет. И что я такого сказал? Мерлин, сделай что-нибудь с этим гриффиндорским засранцем, прошу тебя.

Весь завтрак Поттер общался со всеми, кроме меня, а если наши взгляды и пересеклись, то в них я читал спокойную решимость. Пока в машину загружались продукты, мангал для барбекю, овощи для гриля и фрукты с хлебом, а также вода и напитки, я смог поймать в коридоре моего вреднючего Гарри.

— Поттер, в чем дело, что это за игнор такой меня? Гарри, что с тобой? Не рви мне сердце, не посыпай его солью, — проговорил я и обнял моего котёнка.

Брюнет обнял меня и ответил, что все хорошо, это он так думает, обмозговывает ответ. Мне ничего не оставалось, как выпустить его из своих объятий.

На пикнике дети вовсю резвились, а мы, молодёжь, сели играть в карты. Северус, Нарцисса и тётя Женевьева присматривали за Тэдди и Каспианом, о чем-то тихо разговаривая. А у нас шла горячая игра со опорами, смехом и криками возмущения, когда кто-то проигрывал или мухлевал.

Посреди игры к нам подбежали мальчики, и Тэдди Люпин с разбега запрыгнул на меня и заплакал. Я бросил карты и обнял осторожно моего племянника. К нам подошли и взрослые, все разом замолчали.

— Дядя, Драко, — произнес малыш сквозь рыдания, — скажи Каспиану, что ты любишь его гораздо меньше, чем меня! Я твой племянник, а он просто мальчик! Скажи ему, что ты МЕНЯ любишь!

Плакали все, начиная с моей матери, Паркинсон с Грейнджер, заканчивая крёстным, который украдкой смахивал слезы с ресниц.

— Конечно, мой любимый Тэдди, я люблю тебя больше жизни, ты мой родной, мой хороший! — ответил я. — Каспиан тоже золотой мальчик, но ты — не в счёт.

Но тут Каспиан Уизли тоже зарыдал и бросился ко мне. Я их обоих обнял и прижал к себе, целуя попеременно то макушку Эдварда, то — Каспиана.

— Дядя Драко, ты мой! Покатай меня на метле сегодня? — проговорил Эдвард, когда успокоился. Я рассказал Каспиану, что ты и Гарри были в Хогвартсе лучшими ловцами.

Я снова обнял племянника, и посмотрел на Поттера. Он плакал, сняв свои очёчки.

— Мы с Гарри поочередно тебя с Каспианом покатаем, если родители твоего друга разрешат? — ответил я.

— Мы можем все покататься, — отозвался Джордж.

— Вот только не это! — воскликнул Фред. — Милый, ты забыл, как Каспиан в прошлом году, на своей четвёртый день рождения свалился с метлы, когда ты посадил сына покататься. Я думал, что у меня сердце разорвется от страха и я поседею раньше времени. Увольте! Пусть Гарри с Драко катают Тэдди, но не нашего сына. Я категорически против.

— Любимый, — произнес Джордж и обнял мужа, — может, тогда ты с ним полетаешь? Всего один круг, а?

Северус хотел вмешаться, но тётушка Женевьева его остановила, сказав, что в дела супругов никому лезть не стоит. Нарцисса промолчала, её переживания выдавали сжатые кулаки.

— Мне нельзя летать! — насупился Фред. — Я не говорил, но у меня будут близнецы. Третий месяц уже. На днях профессор Снейп меня обследовал. Я хотел дома тебе сказать, но вышло сейчас.

Джордж обнял мужа и поднял на руки, закружил его и поцеловал. Все стали Фреда поздравлять и обнимать.

— Мы, наверное, выпьем на дорогу чаю и поедем домой, нам надо побыть вместе, — улыбнулся счастливый Джордж Уизли, — а с вас, Гарри и Драко, приглашение на свадьбу и подарки нашим близнецам.

— Непременно! — ответил я и снова посмотрел на Поттера.

&

После обеда, когда мы проводили близнецов с Каспианом, я вынул из багажника уменьшенную Молнию Гарри, и он её разколдовал, а также один из своих выигранных снитчей в Хогвартсе, а я после достал свою Молниию.

— Тэдди, — произнес я и сел на корточки перед ребёнком, — мы покажем тебе, как надо летать на нашем с Гарри примере, а ты пока с бабушками посиди и посмотри, поговори с дядей Северусом. Правда, крёстный? — улыбнулся я теперь уже Снейпу.

Эдвард кивнул в ответ, а я подошел к Поттеру.

— Тряхнем стариной, Гарри? Как в школе? — спросил я и брюнет кивнул, щурясь от июньского солнца. — Летать можно везде, но не в лесу, там есть болото.

— Малфой, ты это снитчу скажи, чтобы он туда не летел, — усмехнулся брюнет.

Я улыбнулся в ответ — кончено же, снитчу не прикажешь. Гарри выпустил золотой мячик, и он мгновенно взмыл в небо. Мы сели на метлы и наши Молнии взлетели вверх за золотым снитчем. Вот это адреналин. Класс. Ветер в ушах свистит, простор, свобода и Гарри рядом. Мы мчимся на перегонки, стараясь поймать снитч. Часа два летали, пока я умышленно и не заметно не поддался Поттеру. Он выиграл. Когда мы спустились на землю, я обнял брюнета и поздравил с победой.

После игры Паркинсон и Гермиона тоже аппарировали к себе, сославшись на дела в питомнике.

— Я тоже хочу летать! — запищал Эдвард, но мы с Гарри уговорили его, что он полетает на метле, но не на Молнии, а на детской и на обычной с нами обоими. Однако, это произойдёт часа в четыре дня, когда солнце не так будет палить с небес, и когда Тэдди поспит.