— Не сто́ит. Я полагал, что эта грубость поможет привести тебя в чувства. Видишь ли, это такая глупость — влюбляться в прекрасного принца только потому, что он прекрасен.
Лицо Юрмы вспыхнуло.
— Сказать больше, это именно то, чего как раз делать не стоило, — продолжал Голденхарт. — Ты не замечаешь одну очень важную вещь, принцесса Юрма. Если бы ты не была так ослеплена, ты бы непременно заметила. Но раз ты не заметила, придётся мне тебе об этом сказать.
— О чём сказать? — настороженно спросила принцесса. Ей нисколько не нравился этот разговор. Увидев, что принц Голденхарт вышел из башни, она тут же последовала следом, надеясь, что удастся завязать благоприятную беседу и, быть может, предаться очарованию момента: звёздные ночи настраивают на романтический лад. Но он сидел с отстранённым взглядом и говорил какую-то чушь.
— Позволь уточнить кое-что, принцесса, — сказал Голденхарт, разворачиваясь к ней корпусом. — Ты ведь была заколдована ведьмой более десяти лет назад, не так ли?
Принцесса кивнула. Она отчего-то всегда знала, сколько времени прошло с момента заклятья. Должно быть, ведьмина издёвка.
— Это очень долгий срок, — заметил Голденхарт. — А как меняются люди!
— К чему ты клонишь, принц Голденхарт? — нахмурилась Юрма.
— Взгляни на меня. Ничего во мне не кажется тебе странным? — спросил менестрель, поморщившись тому, что она по-прежнему величала его принцем. — Звёздного света достаточно, чтобы заметить.
Принцесса долго смотрела на него, не понимая. Что она должна была увидеть? Он сидел на краю бревна, сиял красотой и молодостью… Плечи девушки вздрогнули.
— А, заметила, — догадался менестрель и улыбнулся.
— Что это значит? — выдавила Юрма.
Принц сиял красотой и молодостью. Молодостью! Но разве он не должен был постареть на десять с лишним лет, а вернее, возмужать? Тот юноша, что сидел рядом, — кто он?
— Ты… не принц Голденхарт? — прошептала принцесса.
Голденхарт засмеялся:
— Я был им когда-то. Ну, не буду тебя мучить. Ты ведь видела нас четверых в башне, верно? Так вот среди нас четверых нет ни одного человека. Понимаешь, что это значит?
Принцесса вскочила. Лицо её побледнело.
— Талиесин — эльф, — продолжал между тем Голденхарт, — это можно было заметить по его ушам. Хёггель и Эмбервинг — драконы…
— Нечисть! — воскликнула принцесса.
— Хм… да, в какой-то степени. А я… — Он помедлил, прежде чем произнести это вслух: — Мёртвый. Принц Голденхарт умер десять с лишним лет назад, принцесса, и то, что ты видишь сейчас…
Она отшатнулась и, не дослушав, помчалась обратно к башне. Голденхарт вздохнул с облегчением.
Юрма добежала до башни единым духом, остановилась, переводя дыхание. Что он ей наговорил! Эльфы, драконы, живые мертвецы? Она не поверила ни единому слову. Она ведь помнила, как он нёс её на руках. Он был тёплый, она слышала биение его сердца. Он солгал. Принцесса развернулась и решительно пошла обратно к бревну. Она уличит его во лжи и потребует объяснений! Неужели ему настолько хочется от неё отделаться, что он выдумал такую несусветную историю?
Не дойдя до бревна, Юрма остановилась. Голденхарт уже был не один. Рядом с ним сидел Дракон, который, конечно же, проснулся и наблюдал за менестрелем, пока тот объяснялся с принцессой, из-за куста сирени. Теперь они сидели рядышком на бревне, ничего друг другу не говоря. Эмбервинг был окружён янтарным сиянием, на которое слетелись ночные мотыльки и светлячки и теперь кружились над их головами.
— Плохое утешение для разбитого сердца, — сказал вдруг кто-то за спиной Юрмы.
Принцесса вздрогнула и обернулась. Это был Талиесин. Вряд ли он сказал это ей. Взгляд его был печальный, но одновременно удовлетворённый, будто представшее его глазам зрелище сильно его ранило, но вместе с тем он не мог им не любоваться.
— Это правда, что принц Голденхарт… умер? — выдавила Юрма.
— Правда, — кивнул Талиесин. — Я сам видел его в погребальном саркофаге.
— Но… как же… — задохнулась принцесса.
— Эмбервинг его воскресил, — ответил эльф. — Он ведь дракон. Драконы могут и такое.
— Д-дракон? — одними губами проговорила девушка.
— Дракон. Удивительная штука — любовь, — усмехнулся Талиесин, покусывая кончик пальца, — они даже смерть превозмогли. Идём обратно в башню, принцесса. Нехорошо будет, если Эмбервинг заметит, что мы подглядываем. Он к подобному ревностно относится, как бы ни было беды.
Эльф взял принцессу за локоть и повёл обратно к башне. Она то и дело оглядывалась. А тем двоим на бревне не было дела ни до чего на этом свете, они просто сидели рядышком и лучились счастьем.
Принцесса не спала всю ночь: то плакала, то злилась. Этот принц должен был принадлежать ей! А что получилось? На десять с лишним лет ведьма заперла её в дерево, а теперь ещё и какой-то дракон встаёт между ней и её женихом? Умер, говорите? Ну и что с того? Сколько мёртвых невест и сколько мёртвых женихов знала История? Они все благополучно переженились со своими партиями. Их же отцы обещали, нельзя нарушать обещание! Он обязан был взять её в жёны, даже если для этого ему пришлось бы вернуться с того света! А он просто сбежал со свадьбы, пусть вместо неё тогда и была ведьма, но если бы и она сама приехала, то всё равно бы эта свадьба не состоялась. А теперь он её расколдовал, потому что именно ему было предназначено её расколдовать, но всё равно отказывается от неё, только потому, видите ли, что уже один раз умер!
Юрма очень переменилась за эту ночь. Лицо её ещё больше подурнело от слёз, а сердце ожесточилось решимостью: она получит принца Голденхарта! Любым способом. «Когда они меня вернут отцу, — подумала принцесса, вытирая слёзы, и взгляд её сейчас очень походил на глаза Хельги в тот момент, когда она увидела портрет прекрасного принца, — он объявит, что наградой за спасение будет рука и сердце его младшей дочери и полкоролевства в придачу. Принц не сможет отказать в подобной ситуации. Это означало бы обесчестить себя и своё королевство. Он обязан будет жениться, и даже все драконы в мире этому помешать не смогут!»
Решив так, принцесса совершенно успокоилась и, выйдя к завтраку, была исключительно мила и весела. Хёггель был в полном восторге и ходил за ней, как привязанный. Она снизошла до того, чтобы шутить с ним.
Ни Голденхарт, ни Эмбервинг этим притворством не обманулись. «Не сдалась ещё», — уже едва ли не раздражённо подумал менестрель. Дракон наблюдал за принцессой со своей колокольни. Перемену в ней он подметил, и она его нисколько не обрадовала. Людские сердца переменчивы, и даже самая искренняя любовь легко может стать одержимостью.
— А как долго добираться до моего королевства? — спросила принцесса после завтрака. Дальняя дорога — отличный способ сблизиться с принцем, нужно только принудить его сопровождать её. Но Юрму ждало разочарование.
— Несколько секунд, — сказал Эмбервинг. — Хёггель откроет портал.
От его взгляда не укрылось, как изменилось лицо девушки при этих словах. Лучше поскорее отправить её к родителям.
Хёггель открыл портал в королевство принцессы Юрмы. Сопровождать её собрались все четверо, но Эмбервинг отвёл Голденхарта в сторонку и спросил:
— Ты уверен, что тебе сто́ит идти с нами?
Менестрель улыбнулся. Так Дракон понял!
— Я уверен, что без меня не обойдётся. И лучше мне при этом присутствовать, чтобы ситуация не осложнилась ещё больше.
— Ты, надеюсь, не считаешь себя виноватым в том, что случилось с этой принцессой? — на всякий случай спросил Дракон.
— Ну что ты, Эмбер! В этом мире каждый в состоянии отвечать только за себя самого, — возразил Голденхарт.
— Драконы не в счёт, — заметил Эмбервинг.
— Драконы не в счёт, — согласился менестрель.
— Готово! — позвал Хёггель.
Через несколько минут все четверо и принцесса уже были в за́мке её родителей. Сцена встречи короля-отца с пропавшей дочерью была очень трогательна. Юрма даже всплакнула и ненадолго забыла, какую интригу собиралась провернуть. Но вопрос отца, где же она пропадала столько лет, привёл её в чувства.
