И вот долгожданный день наступил! Десять лет ждала этого ведьма! Вилгаст вытащил Голденхарта из портала, буквально из пустого места, как фокусник кролика из шляпы. Принц был ошарашен и ничего не соображал поначалу, затравленно озираясь и отчего-то всё время комкая одежду на груди в области сердца.

Когда Хельга увидела принца, она была поражена. Прежде всего, конечно, его красотой. Она и не думала, что люди могут быть настолько красивы. Принц на портрете был лишь жалкой тенью принца настоящего! Хельга в него моментально влюбилась — если только бессердечные твари вообще могут любить. Но когда первая волна восхищения схлынула, то ведьма поняла, что принц не так-то прост, как кажется с первого взгляда: он был юн и свеж, годы нисколько не тронули его. Как и её саму. «А может, чернокнижник на самом деле его заколдовал?» — мелькнула у неё мысль.

Пожалуй, в это можно было поверить, потому что принц Голденхарт не обратил на неё никакого внимания. Он, кажется, сообразил, что происходит, и отчего-то пришёл в ужас.

— Что вы наделали! — воскликнул он.

— Ты женишься на принцессе Хельге, — строго гудел король-отец на сына.

— Ни за что, — с вызовом ответил принц и высоко вскинул голову.

Словесная перепалка продолжалась порядочно. Голденхарт всё время повторял, что за ним прилетит дракон, что они разгневали дракона, что им всем не поздоровится, и при этом так бледнел, что Хельга даже невольно подумала: а уж не сейчас ли и должен умереть принц, как предсказывал хрустальный шар? Она была несколько раздосадована, что ей не удалось очаровать его просто так, без колдовства. Ведьма спрятала руку за спину и тихонько прищёлкнула пальцами. Король Эйрик тут же приказал запереть принца в темнице.

— Подумать только, — сказал король Эйрик после, — какая глупость! Драконов не бывает.

— Конечно, не бывает, — подтвердила подменная принцесса и отправилась готовить приворотное зелье.

Флакончик с тем зельем, что было сварено ещё в лесном доме, Хельга всегда держала при себе. За годы оно настоялось, окрепло, и принцесса ничуть не сомневалась, что эффект от него будет моментальный. Она взяла золотой кубок, наполнила его вином и, не раздумывая, влила весь флакончик в рубиновую жидкость. От питья пошёл лёгкий дымок. Ведьма понюхала кубок, чуть пригубила, опустив в него раздвоенный кончик языка, и ничего не почувствовала: зелье растворилось полностью.

Поставив кубок на поднос, Хельга натянула на лицо самую хорошенькую из своих масок. Не очароваться ей было совершенно невозможно, камень — и тот бы размяк. И она понесла приворотное зелье в темницу.

— Принц Голденхарт? — позвала она, подойдя к решётке.

Принц сидел на лавке, низко опустив голову, и всё ещё держался рукой за грудь. На лицо его понемногу возвращалась краска, но выражение ужаса в глазах никуда не делось. На неё он взглянул странным взглядом, от которого Хельга невольно поёжилась — ведьме стало не по себе! — но не проронил ни слова.

Подменная принцесса совладала с собой, сделала реверанс и сладким голосом сказала:

— Принц Голденхарт, как же я рада тебя наконец-то увидеть!

— Я не женюсь на тебе, — произнёс принц довольно-таки мрачно.

— А может, ещё передумаешь, — возразила Хельга, улыбаясь ещё слаще. — Ну да ладно, оставим этот разговор до лучших времён. Ты, верно, хочешь пить? Удивляюсь, как ты ещё держишься на ногах после такого изнурительного путешествия.

Голденхарт после паузы ответил:

— Да, пожалуй…

Хельга придвинула поднос к решётке:

— Выпей. Это тебя освежит.

Голденхарт встал, подошёл к решётке, взял с подноса кубок, помедлил отчего-то, но всё же пригубил. Ведьма с трудом скрывала ликование: попался! Принц допил кубок и поставил его обратно на поднос.

— А теперь, принц Голденхарт, — сказала Хельга, с трудом удерживая на лице прежнее сладкое выражение — ей хотелось хохотать, приплясывать, торжествуя, — мы пойдём к твоему отцу и сообщим ему, что ты передумал и женишься на мне.

— С какой стати? — удивился принц Голденхарт. — Я ведь уже сказал, что не женюсь. И не передумаю.

Хельга вздрогнула, сладкая улыбка на её лице застыла, пото́м покривилась и превратилась в гримасу дикой злобы. Ведьма вышла из себя: такое бешенство было не по силам скрывать даже ей. Она схватила кубок и грохнула его об пол.

— Почему не действует приворотное зелье?! — завопила она, топая ногами и швыряя в стену поднос.

— Ах, вон оно что… — протянул Голденхарт и… улыбнулся.

Его улыбка взбесила Хельгу ещё больше. Она скрючила пальцы, будто хотела вцепиться ему в горло, и прошипела:

— Ничего, сварю другое, покрепче!

— Зелья твои против меня бессильны, — предупредил принц.

— Это мы ещё посмотрим! — злобно отозвалась принцесса и ринулась прочь из темницы.

Впервые в жизни она потерпела неудачу! Злобу она выместила на Вилгасте, дав ему несколько оплеух, отдышалась и процедила:

— Если приворотное зелье не подействовало, значит, он на самом деле зачарован. Придётся сначала снять с него защитные чары, а пото́м уже привораживать.

Она хотела было заняться этим немедленно, но тут сообщили, что король Эйрик зовёт их всех на смотровую площадку, куда он вышел подышать свежим воздухом. Хельга, с трудом скрывая раздражение, вернулась к трону. Пришлось пересказывать королю её разговор с Голденхартом.

А пото́м появился дракон — настоящий дракон, которых, как они полагали, не существовало. Короля чуть удар не хватил! Хельге и вовсе пришлось несладко. Дракон глянул на неё всего лишь вполглаза, но сила этого взгляда, а вернее, сила волшебства в этом взгляде была такова, что она едва не потеряла человеческий облик: она упала на пол, корчась и извиваясь. Дракон между тем схватился с Вилгастом и чёрными рыцарями: в дракона полетели стрелы, щедро приправленные чёрной магией чародея. Принцесса кое-как поднялась, уцепилась за спинку трона и завизжала:

— Убейте его!

— Что, не нравится чёрная магия? — вопил, ликуя, Вилгаст.

Одна из стрел попала дракону в плечо, и чёрные полосы наложенного проклятья тут же начали расползаться по его телу в разные стороны. Дракон превратился в человека, шагнул на площадку и, небрежно обломив стрелу ладонью, усмехнулся:

— Чёрная магия? Использовать против меня магию? Да я и есть магия, жалкие смертные!

Ему хватило несколько секунд, чтобы расправиться с Вилгастом, а чернота с его тела пропала, словно её и вовсе не было. Дракон светился янтарным сиянием и был прекрасен и одновременно страшен. Хельга, осознав, что ничего не может противопоставить столь древнему и столь могущественному существу, спряталась за трон. Он мог бы уничтожить её в любой момент, она прочла это в его сверкающих янтарём глазах. Но он почему-то не тронул её, перешагнул только через труп чародея и вошёл в за́мок. Ведьма попыталась встать на ноги, но они её не слушались. Дикий, первобытный ужас, который она испытала, встретившись взглядом с этим существом, до сих пор не отпускал её. Она до этого момента и не подозревала, что в состоянии испытывать страх. «Он мог бы меня уничтожить одним только взглядом», — содрогнулась она, ощупывая лицо. Нет, кажется, личина была на месте.

Дракон между тем вынес из замка принца Голденхарта, приостановился, взглянул на короля-отца, а пото́м и на ведьму, выглянувшую из-за трона. Хельга догадалась, что чары, наложенные на принца, были его, драконьи. Немудрено, что её зелье не подействовало!

— Если вы, смертные, — спокойным и оттого устрашающим голосом изрёк он, — осмелитесь снова появиться в Серой Башне, я вернусь и сожгу это королевство дотла.

Он оборотился драконом и улетел, унося с собой принца Голденхарта.

Принцесса Хельга выбралась из-за трона и злобно посмотрела ему вслед. Нет, с таким существом не сладить, нечего и пытаться: Голденхарт был потерян для неё навсегда. Она досадливо прищёлкнула языком и обернулась к полумёртвому от страха королю Эйрику.

— Ваше величество, — сказала Хельга, подходя и глядя ему прямо в глаза самым настоящим змеиным взглядом, — что же теперь будет с троном Тридевятого королевства?