Хельга только улыбнулась. Ясно же было, что на портрет хотелось ещё раз взглянуть самим фрейлинам. Принцесса уступила и достала портрет Голденхарта. Фрейлины опять заохали, зарделись, одна даже почти упала в обморок. Хельга взглянула на портрет краем глаза, лицо её осталось равнодушным, но на щеках всё же вспыхнул румянец.

— Действительно, красивый, — согласилась она, глядя на Юрму, и если бы та не была так увлечена портретом, то непременно заметила бы, что взгляд лесной девушки стал холоден. — Принцессе очень повезло: любая была бы счастлива иметь такого жениха.

— Да, да, верно, верно, — начали поддакивать фрейлины, — ах, ах, ах!

Юрма зарделась и прижала портрет к груди. Хельга вдруг поднялась из-за стола:

— А теперь простите меня. Я должна отнести похлёбку бабушке. Она, верно, уже проснулась.

— Помочь тебе, деточка? — предложила кормилица. — Бабушка у тебя лежачая?

— Нет, — со странной улыбкой ответила Хельга, — не лежачая. Она спустится к вам позже. То-то она обрадуется!

— Почему обрадуется? — не поняла кормилица.

— Никогда не видела придворных особ, — пояснила лесная девушка, наливая похлёбку в чистую чашку. — Для нас, простых людей, встреча с аристократами всё равно что праздник.

И она опять улыбнулась.

— Ну, иди, иди, деточка, — закивала кормилица, — нечего заставлять старенькую бабушку ждать.

Хельга поклонилась им всем и пошла наверх.

— Ах, что за славная девушка! — сказала кормилица.

— И такая красивая! — со вздохом добавила принцесса.

— Ах, ах, ах! — продолжали вздыхать фрейлины.

Как только Хельга вступила на лестницу, лицо её изменилось. С него сползла маска доброжелательности, губы сложились в прямую линию, от миловидности не осталось и следа. Она и теперь была красива, но это была зловещая красота, от которой перехватывало дух. Если бы те, внизу, увидели её сейчас, у них бы волосы встали дыбом.

Девушка взошла по лестнице на самый верх. В комнате, дверь которой она отворила, не было ни кроватей, ни кружевных занавесок. Это был чердак, наполненный всякой мерзостью: по углам вилась паутина, в тряпье на полу копошились крысы и ползали гады, пучки колдовских трав свисали с потолка.

Хельга швырнула чашку в стену, быстро огляделась и схватила за хвост подвернувшуюся под ноги толстую облезлую крысу. Крыса сердито запищала. Девушка ухмыльнулась и швырнула крысу об пол. Раздался негромкий хлопок, и вот уже не крыса распласталась перед ней, а толстая безобразная старуха.

— Ты — моя бабушка, — скривив лицо в улыбку, объявила Хельга. — Иди вниз и восторгайся этими разряженными дурами.

Старуха пискливо захихикала и поковыляла вниз. Хельга пинком поддела с пола одну из змей:

— Ты мне тоже нужен, Вилгаст. Просыпайся!

Змея подпрыгнула от пинка и превратилась в тощего мужчину в чародейской мантии.

— Моя госпожа? — угодливо скорчился он перед ней в поклоне.

— У нас появился отличный шанс выбраться из этого захолустья, — сказала Хельга, собирая остальных змей прямо руками. Они шипели, извивались, образуя устрашающий клубок. — Вы идите в сарай, там вас ждёт угощение. Лошадей не трогать. Ну! — И она вышвырнула весь клубок в окно.

Вилгаст порылся в тряпье и извлёк колдовской посох:

— Что прикажете мне, моя госпожа?

Хельга прошлась по чердаку, отрясая ладони от грязи. Губы её исказила отвратительная усмешка.

— Я решила стать королевой, — заявила она.

— Как же? — опешил чародей.

— Для этого мне всего-то и нужно выйти замуж за принца.

— Но ведь принца ещё и поискать надо, — осторожно заметил Вилгаст. — Нет, я нисколько не сомневаюсь, что вы его легко охмурите, но принцы на дороге не валяются.

— Это верно, — согласилась Хельга. — Даже если бы я отправилась в королевский за́мок, вряд ли получилось бы сразу же добраться до трона. Но нам повезло, Вилгаст. Знаешь, почему?

Вилгаст пристально и преданно глядел на хозяйку и молчал.

— Потому что королевский кортеж заблудился в лесу и напросился к нам на постой, а эта дура-невеста неосторожно пожелала, что ей хотелось бы жить в лесу, — со смехом сказала Хельга, и её лицо ещё больше исказилось. — Видел бы ты портрет её жениха! Нет, я решительно не позволю, чтобы он достался ей! Она же уродина. А этот принц… этот принц достоин стать моим супругом. Он почти так же хорош, как я.

— О, — только и сказал Вилгаст.

— В общем, на тебе придворные дамы и карга-кормилица, — распорядилась Хельга. — Принцессой я займусь сама. Убедись только, что платья не попорчены: они ещё пригодятся.

Вилгаст растянул губы в улыбке, обнажая мелкие острые зубы:

— Исполню всё в точности, моя госпожа! Когда?

— Как только я уведу принцессу в лес, — подумав, ответила Хельга. — И постарайся не шуметь: когда они пугаются, их сердца становятся горькими. А ты ведь знаешь, что я не люблю, когда еда горчит.

Вилгаст низко поклонился, превратился обратно в змею и подполз под дверную щель.

Хельга раскрыла стоявший в углу сундук, порылась в нём и извлекла на свет длинную золотую шпильку с чёрным камешком. Камень переливался так же, как и глаза самой девушки. Она полюбовалась украшением, пото́м высунула язык — он был у неё очень тонкий и длинный и раздваивался на конце, как язык у всякой змеи́, — и лизнула край шпильки. Золото тут же потемнело от яда.

— Ну вот и славненько, — пробормотала Хельга себе под нос, спрятала шпильку в лиф и пошла поглядеть, как справляется с заданием старая крыса.

Внизу было шумно и весело. Крыса была обаятельной старухой, несмотря на своё уродство, и фрейлины наперебой рассказывали ей о жизни в замке, чтобы потешить бедную старушку, никогда не видевшую «свет». Даже кормилица включилась в беседу. А принцесса сидела у окна и скучала, не принимая участия в болтовне. Хельге это было только на руку. Она подошла к Юрме, ласково заговорила с ней:

— Видно, вам не очень-то весело, ваше высочество. Хотите посмотреть на светлячков? Уже стемнело, их будет хорошо видно.

— Светлячков? — оживилась Юрма.

— Да. В лесу их превеликое множество.

— Но опасно ведь ночью идти в лес? — возразила принцесса, поёжившись.

— Мы не будем заходить далеко, — пообещала Хельга. — Светлячков много прямо на поляне за домом. Идёмте.

— Но мне нужно отпроситься у кормилицы… — нерешительно сказала принцесса.

— Мы всего ни минуточку, они и не заметят, что мы уходили, — пообещала лесная девушка и утянула принцессу за собой из дома. Никто ничего не заметил, даже кормилица: старая крыса знала своё дело!

— Идёмте, идёмте, — подгоняла принцессу Хельга, вышагивая в сторону леса и таща девушку за собой за руку. — Ещё несколько шагов…

В темноте она видела, как кошка. Принцесса спотыкалась и вздрагивала от каждого шороха или треска.

— Ах, там что-то страшное! — воскликнула она, попятившись, но Хельга держала крепко.

— Глупости, — сказала Хельга, — это всего лишь филин. Вы разве никогда не слышали филина?.. Вот мы и пришли.

Хельга повертела головой, разглядывая поляну, на которую она затащила Юрму. Слабо светились в траве отблески звёзд. Посреди поляны был старый трухлявый пень, встопорщившийся поганками.

— Где же светлячки? — спросила Юрма.

— Прямо тут, — глухо ответила Хельга и развернулась к ней лицом.

В темноте её глаза светились жёлтыми огоньками, и только теперь стало заметно, что зрачки у неё не круглые, как у всех людей, а вытянутые, как у змеи́. Юрма вскрикнула и отпрянула, но Хельга проворно ухватила её за плечо и с размаху воткнула золотую шпильку девушке в грудь. Боли принцесса не почувствовала, но по телу разлился смертельный холод, ноги её подкосились и она упала ничком на траву.

— Что ты со мной сделала?! — в страхе воскликнула принцесса.

— Ты ведь хотела остаться в лесу, вот и оставайся, — прошипела по-змеиному Хельга.

Принцесса страшно вскрикнула, скорчилась, превращаясь в древесные корни и побеги, которые свились, сплелись и втянулись в старый пень. Пень дрогнул, издал протяжный стон и выбросил вверх свежий побег, в одну секунду превратившийся в ствол дерева. Через кору просматривалось искажённое лицо принцессы. На одной из веток распустился жёлтый цветок. Хельга сорвала его, понюхала и запихнула в рот.