Хёггель мычал, брыкался, но Дракон держал крепко.

— Задохнётся! — испуганно воскликнул менестрель.

— Ничего, не задохнётся…

С трудом, но удалось заставить мальчишку проглотить размолотый челюстями мякиш. Эмбервинг выдохнул и устало потёр плечо:

— Нет, так дело не пойдёт. Нянькой быть у меня терпения не хватит.

— Куда же его, бедного, девать? — возразил Голденхарт, которому чисто по-человечески было жаль мальчишку: один остался, вот и одичал.

Дракон задумчиво обвёл глазами трапезную, пото́м взгляд его остановился на кувшинчике, в котором стоял эльфийский букетик. Талиесин исправно притаскивал эти самые букетики едва ли не каждое утро, но никогда не попадался.

— К эльфам его отправим, — оживился Эмбервинг. — Эльфы уж его вышколят. Кому, как ни эльфам, такое под силу? Алистеру, уж верно, придётся по душе моё предложение: свой собственный дракон…

— Эльфов ещё найти надо, — поёжился менестрель.

— Незачем искать, сами придут, — весело отмахнулся Эмбервинг. — Притаскивает же этот принц ушастый тебе букетики?

— Почему сразу мне… — смутился юноша.

Дракон засмеялся и отправил менестреля спать. Сам не ложился, сторожил Хёггеля, чтобы не сбежал, а заодно и поджидал эльфийского принца, предполагая, что тот букетики приносит на рассвете или за час до рассвета: в Серой Башне просыпались рано, но букеты уже к тому времени чинно лежали на пороге, — значит, засветло приходил.

Хёггель поначалу выл, ныл, пото́м притих и заснул прямо на полу, свернувшись клубком, как пёс. Эмбервинг накрыл его плащом и потихоньку вышел из башни и затаился за углом, сливаясь с серыми камнями.

Дракон уже давно подумывал разобраться с этим настырным ушастым принцем. Голденхарт, видимо, не понимал, но уж Эмбер-то знал, что не ошибается: букетики эти — явный признак ухаживаний. Вздумал тоже! Дракон усмехнулся, прищёлкнул зубами и стал ждать.

Едва небо вспыхнуло первыми рассветными всполохами, воздушное пространство перед башней исказилось, свилось в спираль и разверзлось округлым порталом, из которого высунулась голова Талиесина. Эльф поглядел по сторонам — никого! — и выпрыгнул из портала на траву. В руках у него был очередной букетик. Что-то мурлыча себе под нос, эльф наклонился, положил цветы на порог башни… Эмбервинг тем временем вышел из-за стены и встал за спиной «ухажёра».

— Попался? — спросил он негромко.

Талиесин вздрогнул всем телом, обернулся, хотел было шмыгнуть обратно в портал, но — увы! — Дракон стоял так, что портал был как раз позади него. Эльф ужаснулся.

— Ты-то мне и нужен, — спокойно объявил Эмбервинг и легко взял незваного гостя под локоть. — Пойдём в башню, потолкуем с глазу на глаз. — Он поднял букетик и усмехнулся: — Поди, все цветы уже на эльфийских лугах повыдрал?

— Это был не я, — упавшим голосом возразил Талиесин. — Никакие букеты я не приносил.

Но как эльф ни упирался, а Эмбервинг всё же завёл его в башню. Талиесин съёжился, ожидая чего угодно. Возможно, драконы едят эльфов?

— Будет у меня тебе поручение, — сказал Дракон, водворяя цветы в кувшинчик, — вернее, твоему отцу, королю Алистеру.

— Ты… не сердишься? — опасливо поинтересовался Талиесин, потихоньку двигаясь к двери.

— Хм, — задумчиво произнёс Эмбервинг, — на веники-то твои? Большой беды от них нет, я полагаю, но о прочем тебе лучше помалкивать. Понятно говорю?

Глаза его чуть засветились в полумраке, вытянулись драконьими стрелками. Талиесин только мотнул головой, поскольку голос пропал начисто.

— П-поручение моему отцу? — проблеял эльф, собравшись с духом. — Что за поручение?

Эмбервинг кивнул на спящего Хёггеля:

— Хочу, чтобы эльфы о нём позаботились.

Талиесин глянул, брезгливо поморщился:

— С какой стати эльфам заботиться о человечьем детёныше?

— Это не человечий детёныш, — возразил Эмбервинг, — это драконыш.

— А?! — поразился Талиесин, взгляд его стал диким, и он уставился на Эмбера.

— Уж не знаю, о чём ты подумал, — нахмурился Дракон, — но, верно, ошибаешься. Нашёл в горах. Повадился моих овец красть. Совсем глупый, даже есть толком не умеет. Мне с ним возиться некогда. Пусть Алистер им займётся. Уверен, дракона он из мальчишки сто́ящего вылепит.

— Н-но к-как же… — даже заикаться начал Талиесин, — д-дракона в-в н-наш м-мир?

— Не дракон, одно название, — проворчал Эмбервинг. — В общем, отказа я не приму. Если Алистер откажется, тогда пусть сам тебе голову отрежет и мне в подарок пришлёт. Выдумал тоже: за моей спиной менестреля охмурять!

Талиесин побледнел как полотно. Дракон не шутил, и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Эльф сглотнул: если Алистер узнает о его вылазках…

— П-постараюсь убедить отца, — выдавил он кое-как. — Это верно, что он всегда хотел себе дракона заполучить. Не такого чахлого, правда…

— Вот и откормите, — безапелляционно сказал Эмбервинг, сунул сонного Хёггеля в мешок, завязал и подал эльфу. — Забирай, пока не проснулся. Он визгливый. Всего хорошего. А, и чуть не забыл: цветы не таскай больше. Поймаю — уши оборву.

После этого Дракон препроводил Талиесина обратно в портал и с облегчением выдохнул, когда портал закрылся. Разобрался с обеими проблемами разом. Не то чтобы Дракон не доверял менестрелю, но лучше исключить даже малейшую возможность прельщения юноши кем бы то ни было, а в особенности — ушастыми эльфийскими принцами, которые знают чары и могут ими воспользоваться в своих корыстных целях.

Эмбервинг покивал себе и отправился наверх, чтобы посмотреть, что делает менестрель. Голденхарт крепко спал, обняв подушку, и чему-то улыбался во сне. Дракон прилёг возле, подпирая голову локтем, и долго смотрел, как юноша спит. Сердце его было исполнено нежности. Последний он дракон или не последний — теперь не имело никакого значения.

========== 13. Двое из Серой Башни и принцесса-ведьмачка ==========

— Гонец из Тридевятого королевства, ваше величество, — доложили сидящему на троне королю.

Статный мужчина с аккуратной бородкой и ухоженными усами был так погружён в размышления, что поначалу не услышал доклада.

Двенадцать лет уже минуло, с тех пор как кронпринц Айрен женился на вздорной принцессе и стал королём. Отец Флёрганы на радостях отписал ему не полкоролевства, а обе половины: принцесса — сущее наказание, по доброй воле никто не взял бы, молва вперёд людей летит, на десять королевств вокруг ни одного жениха не сыскалось! Свадьбу сыграли буквально на другой же день: а вдруг и этот передумает?

Возвращаться в Тридевятое королевство Айрен не захотел, отписал только отцу, что получил в приданое за принцессой целое королевство и будет им править, что принц Голденхарт возвращаться домой отказался, потому что нашёл лютню, о которой между ним и королём-отцом был договор, и что посылать за принцем Голденхартом войско больше не сто́ит, потому что он живёт не у колдуна, как нагадал придворный чародей, а у самого настоящего дракона, так что королю Тридевятого королевства лучше назначить наследником кого-нибудь другого. Ответа из дома Айрен не получил и решил, что король осерчал и не желает больше ничего слышать ни о нём самом, ни о Голденхарте.

Итак, двенадцать лет минуло с тех пор. Вздорная принцесса стала вздорной королевой и за эти годы успела нарожать Айрену пять дочек, тоже вздорных, а теперь была на сносях шестым ребёнком.

— На этот раз-то роди наследника престола, — пошутил было король Айрен, но королева Флёргана только хмыкнула — а за ней хмыкнули все пять дочек — и так глянула на супруга, что тот стушевался.

Нет, король Айрен был абсолютно счастлив, что бы там ни говорили: во вздорности Флёрганы была своя прелесть. Недаром же они полюбили друг друга с первого взгляда! Но королю было смертельно скучно целыми днями сидеть на троне и ничего не делать. Рыцари тоже скучали: войн никаких не предвиделось, времена наступили мирные, о чудовищах никто слыхом не слыхивал, — в общем, нечем было заняться. Конечно, всегда можно отправиться в крестовый поход, но для этого нужно сначала отпроситься у вздорной королевы, а та во время беременности становилась ещё несноснее обычного, так что король Айрен оставил даже мысли о том, чтобы куда-то ехать.