Прожилки на камне вдруг разом взбухли, Дракон ощутил всей кожей какое-то покалывание и осознал, что именно об этом моменте и говорил король эльфов. Он машинально подался вперёд, подставляя ладони, и бутон, отвалившийся от стебля, упал прямо в них, превращаясь сначала в сверкающую серебром каплю, а потом застывая в прозрачный камень, похожий формой и размером на персик. Нет, это даже не камень был! Что бы это ни было, оно пульсировало и было тёплым, как нагретый солнцем мёд, а на ощупь — как подстывшая смола.

— Хм, — удивлённо сказал Алистер, — какая необычная форма! Никогда такой не видел… Впрочем, цветку лучше знать, что тебе нужно.

— И что с ним делать? — не отрывая глаз от камня, спросил Дракон.

— А, дальше всё просто, — беззаботно ответил король, — всего-то и нужно, что положить камень мертвецу на грудь и окропить его своими слезами.

— Ха… — то ли выдохнул, то ли усмехнулся Дракон и повалился на колени. Его взгляд застыл, стал мёртвым.

— Что такое? — всполошился Алистер.

— Ха… — повторил Эмбервинг без выражения. — Столько усилий — и зря. Да я даже не плакал, когда он умирал у меня на руках! Драконы не плачут.

— Хм, — озадачился эльф, — никогда ничего подобного не слышал. Возможно, не тот повод был.

— Ха… — в который раз выдохнул Дракон. — Бесполезно… всё бесполезно…

На его лице проступило отчаяние, он ухватил волосы на виске пальцами, точно собирался выдрать их.

— Значит, не возьмёшь? — с надеждой спросил Талиесин, которого несколько обескуражило поведение мужчины.

Алистер опять неодобрительно на него взглянул. Взгляд Эмбервинга прояснился, Дракон встал с колен, крепко сжимая камень в кулаке.

— Может, и без слёз выйдет? — проговорил он, и его истинный облик снова мелькнул секундной вспышкой.

На этот раз и король заметил. Глаза его разгорелись.

— А ты дракон с секретом, — засмеялся он. — Какие необычные на тебе чары! Сам на себя наложил?

Эмбервинг только поджал губы, но не ответил.

— Ну, не сердись, не сердись, господин дракон! — продолжая смеяться, воскликнул Алистер. — Хотелось бы мне взглянуть на тебя настоящего, может статься, однажды и увижу. А теперь поговорим о твоём возвращении во Внешний мир. Справедливо ли будет взять с тебя плату за обратный путь?

Дракон бережно спрятал камень за пазуху и внимательно взглянул на короля:

— Без этого ведь не выпустишь?

— Тебе это ровным счётом ничего не будет стоить, — махнул рукой Алистер, и в воздухе появилась иллюзия — сверкающий алмазами венец. — Если есть такой в твоей сокровищнице, то я хотел бы его получить. Он принадлежал эльфам, но был похищен из наших сокровищниц гномами.

— Сейчас погляжу, есть или нет, — кивнул Дракон.

Талиесин удивлённо приподнял брови. Алистер с интересом следил за Драконом. Эмбервинг же закрыл глаза и стал в памяти перебирать содержимое сокровищницы, он всё знал наперечёт. Королевских венцов в ней тоже было немало.

— Да, — сказал он, открывая глаза, — есть такой. Золотой венец, украшенный тремястами алмазов. Тысячелетия два назад попалась мне голова в таком венце.

Талиесин почувствовал лёгкую тошноту, безошибочно угадав, что, говоря о головах, Дракон подразумевал именно то, о чём говорил: оторванные или отрубленные головы. Алистер свои чувства скрыл, но явно, что и ему стало не по себе.

— Вот этот венец и отдашь мне, — только и сказал он. — Пошлю с тобой моего сына, чтобы он его забрал.

— Отец! — возмутился эльф.

— Не спорь, Талиесин, — строго сказал король. — Господину дракону и так нелегко приходится, не гонять же его туда и обратно из-за какого-то венца? Я открою портал, через него обратно и вернёшься.

Он несколько раз хлопнул в ладоши, созывая эльфов. Те сбежались со всех сторон, в глазах замельтешило от разноцветных одеяний. Они принесли и поставили вертикально большое, в человеческий рост зеркало, совершенно круглое, в золотой оправе, покрытой эльфийскими рунами. Алистер встал напротив, воздевая руки, — рукава скатились к локтям, стало видно, что начиная от запястий кожа эльфа покрыта золотыми узорами татуировок, — и нараспев прочёл какое-то заклинание. Из зеркала полыхнуло бледным огнём, отражение заколыхалось, свилось в спираль, превращаясь в засасывающий воздух портал. Король эльфов отступил, давая Дракону и Талиесину подойти к зеркалу.

— Должен был открыться как раз в твоих краях, — сказал Алистер. — Давненько же я пространственной магией не пользовался!

Эмбервинг подошёл к зеркалу вплотную, потянул носом. Пахло знакомо.

— Да, — спохватился Алистер, — как же ты без колдовских сил-то будешь? Как устроен Внешний мир, я знаю плохо, но ты, должно быть, часто волшебством пользуешься?

Дракон только фыркнул: предрассудки! Но король в своих тревогах был искренен, так что пришлось что-то говорить в ответ. Дракон сказал правду:

— Есть рога или нет — на мою колдовскую силу это не влияет. А то, о чём ты подумал, со сломанными рогами никак не связано: я проспал десятилетие, ещё не до конца проснулся. Но за заботу благодарствую.

И он первым шагнул в портал. Алистер подтолкнул сына следом.

Король эльфов не ошибся с заклинанием: в Серой Башне портал открылся прямо посреди поля, на котором крестьяне обычно сеяли пшеницу, от башни в ста шагах. Дракон с удивлением заметил, что пшеница уже в пол-локтя высотой. Вероятно, время в эльфийском мире шло иначе, чем во Внешнем мире, и несколько часов там равнялось нескольким месяцам здесь. Эмбервинг покачал головой и поворотился к порталу — тот выглядел, как обычная чёрная дыра в пространстве, — поджидая, когда оттуда появится Талиесин. Тот не замедлил появиться и, несмотря на скверное настроение, всё же огляделся не без любопытства: в человеческом мире он был впервые.

— Идём, — приказал Эмбервинг. — И смотри, не потопчи пшеницу.

Крестьяне, которые работали на другом конце поля, подняли головы и смотрели им вслед с явным неодобрением. Решили, что Дракон привёл в башню новую игрушку, на замену менестрелю.

Башня выглядела запущенной: разрослись вокруг основания сорные травы, обвило стены вьюном, прошлогодняя листва так и лежала кучами на дорожках и том, что осталось от грядок, дверь почернела от дождей…

«Ну и дыра», — подумал Талиесин, осторожно вышагивая вслед за Драконом.

Внутри башни толстым слоем лежала пыль — десять лет без уборки! — на полу даже оставались следы от сапог. Эмбервинг открыл дверь, ведущую в подземелье, и сказал:

— Не отставай. Это настоящий лабиринт. В темноте видишь, или факел запалить?

Эльфы в темноте видели так же хорошо, как и драконы, так что обошлись без факелов. Оказавшись в сокровищнице, Талиесин рот раскрыл от удивления: столько золота разом он никогда не видел. Эльфийские сокровищницы и вполовину не были так богаты!

— Ничего не трогай, — предупредил Дракон, взбираясь на золотую кучу слева. — Сейчас отыщу для тебя венец.

Он добрался до самого угла и теперь рылся в золоте, отбрасывая одну драгоценность за другой. Золото звякало. Талиесин, как зачарованный, бродил от одной стороны кучи к другой, но какой-то иной блеск, мерцающий на самой вершине, всё время отвлекал его от сокровищ. И эльф, несмотря на предупреждение, за несколько шагов взлетел на кучу золота, чтобы взглянуть. Взглянул и замер: в янтарном саркофаге покоилось тело юноши. Сердце у Талиесина опять как-то странно взыграло. Он наклонился, разглядывая, протянул руку, чтобы дотронуться до янтаря и убедиться, что это не иллюзия.

«Если он так выглядит после смерти, как же он выглядел при жизни?» — подумал Талиесин, и у него засосало под ложечкой. Всего лишь человек, но и среди эльфов не было никого прекраснее.

— Не трогай! — рявкнул Дракон, который как раз нашёл венец и собирался перекинуть его ждавшему — уже не ждавшему — внизу эльфу. Он подлетел к Талиесину, отбил его руку. Вокруг разлетелись драконьи искры, и теперь Эмбервинг в своём драконьем обличье стоял на куче золота, янтарный саркофаг — между передних лап. Талиесин проворно отпрыгнул в сторону, заслоняя лицо рукой: подумал, что дракон дыхнёт огнём. Но Эмбервинг только оттеснял его всё дальше, пока эльфу не пришлось спрыгнуть с кучи золота обратно вниз.