Через пятьдесят лет он обнаружил на скале ещё одно тело, через следующие пятьдесят — ещё одно… Уносить с собой найденные тела у дракона вошло в привычку, но он никогда не задумывался, отчего, к примеру, на скале нет останков других тел, более старых, или отчего это всегда женщины или юные девы. Огден воспринимал это как должное.

Так он, сам не зная, стал частью страшного ритуала.

========== 38. Крестовый поход Нидхёгга. Семь с половиной братьев и дракон ==========

Гулко протрубил рог над Беарденом, возвещая, что новые правители Сторма, семь сыновей славного конунга Торвинда, собрались на совет. После смерти отца правили они скондами все вместе, так и не решив, кому быть конунгом: все семь были могучи, бесстрашны, свирепы, и каждый носил имя Беархорн — странная прихоть почившего конунга. Был ещё и восьмой сын, Мальхорн, но от рождения он был хром и хил, и мальчика должны были отдать колдунам-оракулам на тринадцатую весну его жизни, наступавшую как раз в этом году — в год жертвоприношения, — так что его в расчёт не принимали.

Дракон должен был прилететь через три дня, но братья-правители так и не решили, кого принести в жертву: в нынешнем роде конунга не было дочерей, а дети самих братьев ещё не вошли в возраст, самой старшей девочке было всего два года. Они собрались в зале совета Беардена и весь день напролёт спорили.

— Да любая сгодится, — горячился Беархорн Четвёртый. — Почём дракону знать, что она не из рода конунга? Нарядить в меха да в золото — кто отличит от настоящей!

— А может, дракон всеведущ? — возражал осмотрительный Беархорн Шестой. — Обманув хранителя, мы можем навлечь его гнев не только на весь наш род, но и на Сторм. Чудовище никого не пощадит!

— Надо убить дракона, — вдруг сказал Беархорн Третий, и всё вздрогнули и посмотрели на него полными ужаса глазами, только старший сын, Беархорн Первый, не шевельнулся. — Убить и покончить с этим раз и навсегда. Мы сильны, каждый из нас может ударом кулака раздробить череп медведя, разве мы не справимся с драконом? Облачимся в крепкие кольчуги и медвежьи шкуры, вооружимся боевыми молотами и топорами и сразим дракона!

Братья зароптали, заспорили ещё яростнее. Беархорн Первый поднял руку, призывая остальных к молчанию.

— Приведите Мальхорна, — распорядился он.

— Мальхорна? — удивился Беархорн Пятый. — Не лучше ли пригласить оракула-колдуна?

— Мы не станем советоваться с колдунами, — однозначно сказал Беархорн Первый, — колдуны не скажут ничего нового. Они велят собрать всех наших дочерей и отдать их дракону скопом. Я хочу, чтобы вы послушали Мальхорна.

— Что он нам может сказать, этот мальчишка? — хмыкнул Беархорн Второй. — Он всюду носится со своей книжкой — той, что выменял у заезжих торговцев на отличную медвежью шкуру, глупец!

— Да, с книжкой, — подтвердил старший брат, — и я хочу, чтобы вы послушали, что написано в этой книжке. Я подслушал случайно, как Мальхорн читал её вслух, и с тех пор не могу выкинуть из головы то, что услышал.

Братья переглянулись: уж если Беархорн Первый так говорит…

Стражники привели Мальхорна. Он был щуплый, светловолосый, похожий на выпавшего из гнезда птенца. Ходил он, отчаянно хромая и с трудом удерживая равновесие, но книгу к себе прижимал так крепко, что её у него из рук не вырвали бы и медвежьи когти. Книга была потрёпанная, со сломанными застёжками и с треснувшим вдоль деревянным переплётом. Отдать за неё новую медвежью шкуру — ну не болван ли?!

— Подойди, — велел Беархорн Первый, — и прочитай нам то, что ты намедни читал.

Мальхорн съёжился и молча уставился на сидевших полукругом за столом братьев. Они глядели на него с угрюмым пренебрежением. Сесть они ему не предложили, так что он стоял, покачиваясь и поддёргивая не достававшую до пола ногу, и ткни его пальцем в плечо — опрокинулся бы. Пришлось читать вслух. Это была книга сказок чужедальних стран, а та, что потребовал прочесть Беархорн Первый, рассказывала о сражении дракона с многотысячным войском людских племён. Братья слушали, хмурились, хмыкали, и только Беархорн Первый внимал с величайшим вниманием, хоть уже и слышал эту сказку накануне.

— Хм, — сказал Беархорн Третий, когда Мальхорн закончил читать, — значит, дракона убить всё-таки можно. То, что я предлагал, вполне осуществимо. Убить дракона!

— Нет, — спокойно возразил Беархорн Первый, — мы не станем его убивать. Пока. Сказку эту я хотел, чтобы вы послушали, не для того, чтобы вдохнуть в вас боевой дух. В сказке говорится, что у драконов непременно есть сокровищницы, ломящиеся от золота и драгоценных камней. Думаю, у нашего дракона она тоже есть. Нет, мы не станем его убивать! Мы завладеем его сокровищами и станем величайшими конунгами Севера!

Братья опешили, потом Беархорн Шестой нерешительно спросил:

— Но как же мы отыщем сокровищницу, если сконды сожгли все ладьи? Дракон может прилетать издалека, а мы не сможем за ним проследить.

— Мы не станем его выслеживать, — сказал Беархорн Первый. — Я слышал, что на скале он превращается ненадолго в человека, чтобы отвязать жертву. Мы спрячемся в камнях и, как только он превратится, нападём на него все вместе и захватим в плен. А уж в темницах Беардена выпытаем из него, где он прячет сокровища!

— А кого же принесём в жертву? — не понял Беархорн Четвёртый.

— Чучело. Нарядим соломенное чучело в меха и в драгоценности и привяжем к «пальцу». Сыны Сторма более не будут приносить в жертву дев из дома конунга! — с силой объявил Беархорн Первый и ударил кулаком по столу.

— Нельзя убивать дракона, — прошептал Мальхорн, прижимая к себе книгу, но его никто не слышал.

Дракон Огден Нидхёгг — как он в последнее время себя называл — неторопливо выбрался из логова, чтобы отправиться на скалу Палец и пометить территорию. Полвека уже истекло, пора бы и обновить раскинутые над этой частью моря и суши драконьи чары. Он обмазал морду медвежьим жиром, чтобы лететь быстрее, проглотил остатки тюленьей туши — тюленя он поймал вчера, но поленился съесть целиком — и расправил крылья, стряхивая с них снег и наледь. На острове свирепствовала зима, и дракону было смертельно скучно. Он даже подумал: а не полететь ли ему на другую скалу, разнообразия ради, — но полетел всё же на скалу Палец, потому что считал своим долгом заботиться о столь небрежно выставленных на волю стихии мертвецах.

На скалу он опустился тяжело и грузно — за последние пятьдесят лет он отъелся ещё больше — и сразу же понял, что что-то не так. К скале было привязано тело, но запаха мертвечины дракон не почувствовал. Были другие запахи — живые, смердящие потом, рассыпанные где-то за камнями. Он мог бы улететь, заподозрив неладное, но всё же не улетел. Это был отличный способ избавиться от скуки — подождать и посмотреть, что задумали людишки, а они ведь что-то задумали, иначе бы не сидели в засаде на лютом морозе! Огден обратился и подошёл взглянуть на привязанное тело. Это была связка соломы, закутанная в медвежью шкуру и увитая жемчужными нитями. Дракон фыркнул и поддел пальцем жемчуга, нить порвалась, жемчужины раскатились по камням. Это будто бы послужило сигналом: семеро братьев выскочили из-за камней и с устрашающими воплями кинулись на дракона, вертя в воздухе тяжёлыми молотами и топорами. «А, так они меня убить пытаются?» — удивился Огден, уклонившись от пущенного в него молота. Но другой угодил ему прямо в голову, раздался глухой стук, и дракон повалился на камни, ненадолго лишившись сознания, а когда пришёл в себя — братья связывали его крепкими кожаными ремнями и толстыми верёвками. Он мог бы разорвать путы одним движением плеча, но решил подыграть им и поглядеть, что из этого получится, так что и виду не подал, что всё видит и слышит.

— Получилось! — сказал Беархорн Седьмой, выпрямляясь и вытирая пот со лба. — Мы захватили дракона!

— Возвращаемся в Беарден, — распорядился старший брат.