Огнём дышать, разумеется, морские драконы не могли: вода была способна потушить любой огонь, даже драконий, — но были в состоянии выдыхать горячий пар, превращавший воду в кипяток. Для морских обитателей это было грозное оружие, и с лазурными драконами предпочитали не связываться. Даже акулы-убийцы и чудовища-кракены обходили драконов стороной. Находясь на воздухе, лазурные драконы выдыхали раскалённый пар, приблизиться к ним было непросто, так что врагов на суше у них тоже не было. Не считая других драконов.
Камни, падающие на дно, грохотали по рифу, сбивая хрупкие ветви кораллов и превращая их в известняковую пыль. Вода пенилась, мутнела, бурлила, с рёвом ударяясь в то, что было некогда морским драконом. Разумеется, Скёльмнир проснулся и медленно открыл глаза, закристаллизованные морской солью. Кто это столь бесцеремонно прервал его вековечный сон? Камни продолжали падать, уничтожая кораллы и нанося увечья его рогам: покрытые известняком, рога начали трескаться. Возмущению дракона не было предела. Он напряг тело, созданная веками известняковая броня дрогнула, крякнула и пошла трещинами, раскалываясь и обрушиваясь на морское дно бесформенными кусками. Дракон встал на все четыре лапы, хлестнул вокруг себя хвостом. Кораллы, водоросли, ракушки, обломки известковой породы, — в общем, всё, чем покрылся дракон за время сна, полетело в разные стороны, поднимая иловую бурю. Скёльмнир прижался к песку, как хищник перед нападением на ничего не подозревающую жертву, оттолкнулся задними лапами от останков кораллового рифа и всплыл на поверхность.
Кровопролитная битва в небе близилась к завершению: оба дракона были порядочно изранены и обессилили. Они кружились под грозовыми тучами, вцепившись друг в друга когтями и клыками, будто танцевали последний танец — танец смерти. Когда лазурный дракон показался на поверхности, они уже начали падение и в считанные секунды грохнулись в море, вздымая пенные соляные столпы. Скёльмнир сунул голову обратно под воду и наблюдал, как оба дракона, навеки сцепленные объятиями смерти, погружаются на дно. На их останках воздвигнется новый риф.
— Бесконечно глупо, — проворчал Скёльмнир, высовывая голову на поверхность и поглядывая на небо, где ещё клубились грозовые облака. Стоило поразмыслить, чем теперь заняться, раз уж он проснулся. Пожалуй, стоило уплыть дальше в море, где дно не потревожено битвой, и залечь спать.
Скёльмнир был уже в том возрасте, когда драконы всё больше спят, а не бодрствуют, что предвещало скорую — относительно, могло пройти ещё немало тысячелетий — кончину: уставшие от жизни драконы уходили в легендарное место — Драконье городище, где покоились их предки. А Скёльмнир устал жить. Древнее его существа на свете не было: он родился, когда ещё только зарождались континенты, когда не было на суше ни единой живой твари, да и в воде не было. Он пережил извержения гигантских вулканов, шествия ледников, метеоритные дожди и ещё море бедствий, обрушивавшихся на планету едва ли не каждую тысячу лет. Он видел, как появлялись и исчезали гигантские деревья и существа, похожие на драконов, но не обладавшие их интеллектом: они просто обречены были исчезнуть, уступая место драконам, а пото́м и людям, чей интеллект был сродни драконьему. Он видел и пережил всё, что только возможно себе представить. Немудрено, что он устал жить.
Скёльмнир видел и зарождение драконьего рода. Выбираясь на сушу, он наблюдал за тем, как видоизменялись потомки первых вышедших из моря драконов. Грубо говоря, всех можно было поделить на десять видов: чёрные драконы, зелёные драконы, лазурные драконы (к которым принадлежал он сам), серые драконы, алые драконы, ещё несколько разновидностей уже упомянутых и последний, самый редкий вид — золотые драконы. Даже у самих драконов они считались всего лишь легендой. За всю свою жизнь Скёльмнир видел только двух, первого — два миллиона лет назад (если считать летоисчислением людей), второго — десять тысяч лет назад. Вероятно, первый был прародителем второго, а может, это был тот же самый дракон — кто знает!
Каждому из драконов была вручена Драконья книга — свод законов драконьего рода, который составили первые вышедшие из моря драконы, когда их потомки расплодились так, что конфликты стали неизбежны. Скёльмнир хранил свою спрятанной в скалах: морская вода испортила бы её, если бы он вздумал таскать книгу с собой.
Напоследок, прежде чем нырнуть в морские глубины, Скёльмнир окинул взглядом взморье и прибрежные скалы. Над вершиной самой высокой скалы кружились птицы и гомонили. Там явно что-то происходило. Лазурный дракон не совладал с искушением и решил взглянуть, что приводило птиц в такое неистовство. Он подплыл к крайней скале, зацепился когтями передних лап за склизкие, подёрнутые зеленью водорослей камни и полез вверх, для страховки обвиваясь вокруг каменных клыков ещё и хвостом.
Вверху обнаружилась плоская площадка, усеянная разным сором: мелкими камешками, ветками, перьями, костями рыб и птиц, клочками звериных шкур… Птицы брызнули во все стороны, увидев дракона. Он сел на краю площадки, окинул её взглядом. Это было разорённое гнездо дракона. С десяток разбитых и растоптанных яиц валялись по краям гнезда, желтки вытекли из них и послужили приманкой для жадных птиц. Из двух или трёх яиц виднелись погибшие зародыши, уже истерзанные острыми крепкими клювами крачек. Скёльмнир верно предположил, что один из драконов разорил гнездо второго, потому и началось сражение. У драконов стычки за территорию были нередки и отличались необычайной жестокостью: молодняк уничтожался первым же делом, как будущие конкуренты. Лазурный дракон в подобную резню не ввязывался, хотя драконов, рискнувших посягнуть на его территорию, убивал без колебаний.
Скёльмнир сокрушённо покачал головой и тут заметил, что один из драконышей шевелится. Он был крупнее прочих, — вероятно, вылупился за неделю или две до налёта на гнездо. Чешуя у него была серая, бугристая, так что лазурный дракон предположил, что гнездо принадлежало гранитному, или каменному, дракону, разновидности серого. Он снова покачал головой и пополз к краю скалы, чтобы вернуться в море: лучше предоставить птицам расправиться с разорённой кладкой, драконыш всё равно не выживет.
Крачки тут же налетели на пиршество, склёвывая содержимое яиц. Одна ухватила клювом драконыша за зачаточное крыло. Драконыш издал громкий писклявый вопль, но это был крик не боли, а ярости. Он изловчился и цапнул крачку за шею, раздался хруст, голова птицы отлетела в сторону. Драконыш неловко шамкал челюстями, пытаясь пропихнуть добычу в горло. Скёльмнир был потрясён. Этот драконыш явно не собирался становиться добычей птиц. Вторую крачку он ухватил за крыло и прижал к камням лапой, и так мотнул головой, что разорвал птицу надвое. Охотничьи инстинкты у драконыша были потрясающие, и воля к жизни тоже.
— А у него, пожалуй, есть чему поучиться, — пробормотал лазурный дракон и вернулся в гнездо.
Драконыш на него ощетинился. Должно быть, решил, что Скёльмнир пришёл отнять у него добычу. Лазурного дракона это позабавило, он гортанно рассмеялся, щёлкая челюстями. Драконыш между тем торопливо глотал крачку, давясь костями. Перья он выплюнул.
— Что же с тобой делать? — спросил Скёльмнир, наклоняясь над драконышем и осторожно беря его пастью, чтобы унести из гнезда в какое-нибудь безопасное место. Против одной или двух крачек драконыш бы выстоял, но не против же целой стаи?
Дракон спустился со скал, прыгнул в море, но драконыш тут же захлебнулся, и Скёльмниру снова пришлось выбраться на скалы. И то верно, он ведь не был морским драконом, а значит, и дышать под водой не умел. Скёльмнир огляделся, выискал в скалах небольшую пещеру и заполз туда. Вероятно, некогда ей пользовались люди — рыбаки или пираты; скорее всего, последние, поскольку в углу пещеры обнаружился глиняный горшок с золотыми монетами. Лазурный дракон осторожно опустил драконыша на землю, подтолкнул мордой вглубь пещеры. Здесь драконыш будет в относительной безопасности — если за ним присматривать. Во всяком случае, крачкам до него не добраться. Драконыш расставил лапки и, покачиваясь, поковылял к горшку с золотом, а доковыляв до него, плюхнулся животом на монеты и заворчал. У драконов врождённый инстинкт охранять сокровища, золото они чуют за милю.
