— Ты… ты из змеиного народа? — с ещё бо́льшим страхом спросила она, припомнив, как змея́ завладела ей в момент слабости.

Хёггель возмущённо возразил:

— Я дракон. А ты фея, верно?

Хельгартен издала протяжный стон и опять обхватила голову руками.

— Я больше не фея, — выговорила она скорбно. — Я сама не знаю, кто я теперь. Когда мною завладело проклятие…

— Ну, от проклятия-то мы тебя избавили, — прервал её Хёггель. — А кем становятся феи, если избавить их от проклятия?

Этого фея не знала, так что и ответить не могла. К тому же она перепугалась ещё больше, когда услышала, что Хёггель — дракон. Хёггель это безошибочно понял и даже обиделся: говорил же, что не причинит ей вреда, так отчего же она трясётся как осиновый лист?

— Мы тут подумали, — поджав губы, сказал он, — что нужно тебя отправить домой. Есть же у тебя где-то дом?

— Дом… — растерянно повторила фея.

— Ну да. — Хёггель поёрзал по траве, придвигаясь к ней ближе. — Алистер сказал… Алистер — король эльфов… Алистер сказал, что ты из Извечного леса. Где он находится?

Хельгартен глядела куда-то вдаль сквозным взглядом. Даже название казалось бесконечно далёким. Как долго она находилась под заклятьем? Сколько эпох минуло с тех пор? Она попыталась выяснить это у Хёггеля, но василиск ничего не знал о летоисчислении людей.

— Можно у Эмбервинга спросить, — предложил василиск, обрадованный, что разговор начал складываться. — Ты его должна помнить. Тот, другой дракон…

— Нет, только не у него! — в ужасе воскликнула фея.

Об Эмбервинге, золотом драконе, воспоминания у неё остались чёткие, ясные, пугающие. Должно быть, потому что ведьма страшилась его больше остальных. А ещё потому, что воспоминания эти были связаны с тем принцем, за которого подменная принцесса собиралась замуж, но эти воспоминания уже были туманные и неясные, однако же — ничуть не страшные.

— Да он не злой, — сказал Хёггель, подёргивая плечами, — просто не любит, когда цепляются к его человеку.

— Я тому человеку причинила много зла, — глухо сказала фея. — А что стало с той бедной принцессой?

Василиск несколько помрачнел:

— Умерла.

Фея издала скорбное восклицание.

— Алистер сказал, что это даже хорошо, — продолжал Хёггель. — Мы ведь её расколдовали, а она… ну, она вроде как начала перерождаться. Алистер сказал, что такое бывает даже с людьми.

По лицу Хельгартен пробежала тень. Она вспомнила Грэна, из-за которого переродилась сама, и по её лицу покатились слёзы. Василиск разволновался. Опять плачет! Он дотянулся и положил руку ей на плечо.

— Извечный лес, — сказал он поспешно. — Ты помнишь, где находится Извечный лес или хотя бы как он выглядит? Если да, то подумай о нём немедленно!

Фея удивлённо на него взглянула. Конечно же, она помнила об Извечном лесе — месте, где прожила не одно тысячелетие. Она прикрыла глаза, вспоминая. Пахло там иначе, чем здесь — где бы это «здесь» ни было. Запах нагретой солнцем листвы смешивался с ароматами трав и цветов. Она так хорошо его помнила, что, кажется, будто воздух наполнился им, обволок всё её существо и наполнил теплотой и спокойствием, какое испытываешь, когда вдруг оказываешься дома после бесконечно долгой отлучки. Фея со вздохом открыла глаза и… совершенно точно поняла, что находится в Извечном лесу. Они с Хёггелем сидели на траве посреди луга, а справа, углом, высился лес, который фея ни с каким другим бы не перепутала. Хельгартен поражённо уставилась на василиска, а тот довольно потёр нос:

— Порталы открывать меня эльфы научили. Это ведь то самое место?

Фея поднялась, беспокойным взглядом окидывая окрестности. Лес, лишившийся хранительницы, одичал и разросся, поглотив дороги и тропки, через него пролегающие. Корни выползли на дорогу, огибающую лес, и теперь по ней, вероятно, уже никто не ездил. Хёггель потянул носом, нюхая воздух.

— А лес-то волшебный, — не без удивления промолвил он. — На эльфийские леса похож. Значит, твоё волшебство над ним ещё не развеялось… Ты жила прямо в лесу?

— Да, — ответила Хельгартен, несколько озадаченная его словами. Как он так быстро определил, что волшебство ещё действует? Они ведь так далеко от леса, даже она ещё не знает, правда ли это, а ведь она сама это волшебство накладывала…

Хёггель заметил её взгляд и объяснил:

— Я чую волшебство. Любое, светлое или тёмное.

— Верно, ты же дракон, — сообразила фея, — а у драконов отменное чутьё.

Василиск невольно приосанился.

— Да, прямо в лесу я и жила, — отстранённо проговорила фея, — и лучше бы мне никогда не покидать Извечного леса, тогда бы ничего этого не случилось.

— Ну, это даже хорошо, что случилось, иначе бы мы с тобой не встретились, — возразил Хёггель и тут же смутился.

Хельгартен тоже смутилась отчего-то. Чтобы скрыть смущение, она указала пальцем на Извечный лес:

— Мой дом был прямо там, в глубине леса. Интересно, сохранился ли он? Я ведь даже не знаю, сколько времени прошло…

— Так давай пойдём и посмотрим? — предложил Хёггель воодушевлённо и, схватив фею за руку, повлёк её за собой к лесу.

Хельгартен вынуждена была идти, едва ли не бежать следом, невольно удивляясь, какая сильная рука у этого юноши. На вид он был хрупкий, как эльф, но не стоило обманываться: это был дракон, самый настоящий дракон! На его пальцах кое-где блестели серые чешуйки.

— А ты что за дракон? — спросила фея. — Я слышала, что драконы бывают разные.

Хёггель смутился ещё сильнее, как всегда смущался, если предстояло говорить о своей принадлежности к василискам.

— Были разные, — уточнил он, — а теперь из драконов только мы с Эмбервингом и остались.

— Фей тоже больше не осталось, — со вздохом сказала Хельгартен. — Волшебство покинуло этот мир. Так, что ты за дракон?

— Ты только не пугайся, — предупредил Хёггель, приостановившись. — Таких, как я, непременно боятся. Я… василиск.

Хельгартен невольно вздрогнула. Хёггель это почувствовал и помрачнел. О василисках ходила дурная слава.

— Василиски не такие уж и плохие, — сказал Хёггель.

— Они… они ведь убивают взглядом? — со страхом в голосе сказала фея.

— Сейчас покажу, — кивнул василиск, приводя этими словами Хельгартен в ещё бо́льший ужас.

Она замахала руками, но он уже наклонился, ловко ухватил за хвост пробегавшую мимо землеройку и поднял в воздух.

— Смотри, — сказал он важно. Чешуйки на его пальцах сдвинулись к ногтям, и землеройка перестала трепыхаться, превратившись в камень. Хёггель положил камешек на ладонь фее.

— Ты настоящее чудовище! — воскликнула она, заливаясь слезами.

Василиск нахмурился и ткнул в землеройку пальцем, та махом ощетинилась шерстью, запищала и сиганула в траву. Хельгартен опять вскрикнула.

— Василиски взглядом не убивают, — буркнул Хёггель. — Это всего лишь драконьи чары.

Фее стало стыдно, что она назвала его чудовищем. Какое она вообще имела право судить других, когда сама невесть сколько пожирала людские сердца! Но Хёггель не обиделся. Пожалуй, она даже сделала ему комплимент: в Драконьей книге говорилось, что драконы и должны быть чудовищами, которых все страшатся.

— И в какую сторону идти? — как ни в чём не бывало поинтересовался Хёггель, разглядывая непролазный лес.

— Тропок не осталось, заросли́, — со вздохом ответила фея.

— Так всего-то и надо — новые сделать, — отозвался василиск, пожимая плечами. — Только в какую сторону?

— Видишь впереди вековую ель? — спросила фея, показывая пальцем вверх.

Хёггель глянул. Где-то в лесу росла чудовищных размеров ель с синеватой хвоей, её макушка упиралась прямо в небо. По сравнению с другими деревьями, тоже порядочной высоты, она казалась настоящим великаном.

— Мой дом был у той ели, — сказала фея, — но не так-то просто сделать новую тропу.

— Да пара пустяков! — беспечно отозвался василиск. — Только ты отойди подальше. На всякий случай.

Он взял фею за руку и отвёл от леса обратно к лугу, а сам превратился в дракона и взмыл в небо. Хельгартен задрала голову, следя за его полётом. Залитый лучами солнца, дракон был прекрасен! Он парил легко, как птица, изредка поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, будто к чему-то примериваясь, а пото́м вдруг сложил крылья и ухнул вниз. Фея невольно вскрикнула: ей показалось, что он грохнется на землю и разобьётся, настолько стремительным было падение. Но василиск в полёте свернулся в клубок и, подскакивая, покатился, ломая деревья, по направлению к ели. Лес затрещал, зароптал, застонал. Фея охнула и схватилась за голову. Видно было, как отлетают в разные стороны сломанные верхушки деревьев, ветки, щепки…