Рэдвальд присвистнул и взглянул на приятеля. Менестрелю уже совершенно расхотелось спасать отца.
— В самом деле? — кисло спросил он. — И что же будет пото́м?
— Пото́м? Как полагается, ты сядешь на трон, женишься на… хм, помню, был у меня уговор с королём Южного королевства…
— Увы, дочь Варгода уже умерла, — прервал его Голденхарт, — а у меня нет ни малейшего желания ни становиться королём, ни жениться.
Король озадаченно взглянул на сына. Кажется, он всё это уже говорил и слышал в ответ, но вот когда?
— Ты наследный принц, — сказал он всё же, — тебе и наследовать трон Тридевятого королевства. Такова моя королевская воля.
— Что тут у вас? — раздался в темнице звучный голос Дракона.
Голденхарт издал радостное восклицание и обернулся. Эмбервинг тоже спустился в подземелье, оглядел каждый угол, бросил взгляд на Рэдвальда (тот на всякий случай поклонился), а пото́м уже и на запертого в темнице короля. Король в тот же самый момент испытал едва ли не панический страх: кажется, он этого юношу откуда-то знал, причём то, что он о нём знал, но не помнил, должно непременно быть ужасающим, недаром ведь душа в пятки ушла! Голденхарт на Дракона взглянул с тревогой и тут же с облегчением выдохнул: на лице Эмбера уже не было той мимолётной страшной тени, которая накрыла его, когда Алистер упомянул о похождениях менестреля во время странствий. Расспрашивать он не решился, да и не было времени.
— Ключа нет, — сказал Голденхарт, трогая Дракона за плечо. — Он, должно быть, у Хельги.
Эмбервинг чуть улыбнулся и, взявшись одной рукой за решётку, легко её выдернул. Рэдвальд с королём даже рты от удивления раскрыли. Дракон отставил решётку в сторону и отряхнул ржавчину с ладоней. Король поспешил выйти из темницы и начал экзальтированным тоном:
— Не знаю, кто ты, славный юноша, но я безмерно тебе благодарен…
— Как же? — усмехнулся Дракон. — А я ведь даже представился…
Он прихватил короля за плечо и воспользовался толикой драконьих чар, чтобы привести мозги короля в порядок. Тот издал вопль ужаса, метнулся в сторону и прижался спиной к стене.
— Ну вот и вспомнил, — миролюбиво заметил Дракон. — Но ты не беспокойся понапрасну, я здесь исключительно по просьбе Голденхарта, а вовсе не чтобы исполнить мою угрозу (которая, впрочем, в силе).
Рэдвальда снедало любопытство, но лишних вопросов он задавать не стал, представился только:
— Я Рэдвальд, прежде был пажом при принце Голденхарте.
— А, так это ты ему подсобил с побегом? — протянул Дракон, который от менестреля уже знал всю историю.
Рэдвальд расплылся в широкой улыбке, припоминая свою проделку. Засмеялся и Голденхарт. Королю-отцу было не до смеха. Он теперь отлично помнил, откуда знает этого юношу с янтарными глазами. Дракон! Это тот самый дракон, что прилетал и грозился стереть с лица земли Тридевятое королевство, если кто-нибудь посмеет хоть пальцем Голденхарта тронуть. Принцесса Хельга и, кажется, королевский чародей с ним сражались, а рыцари… Так ведь именно принцесса Хельга и упекла его в темницу!
— Так это принцесса Хельга — ведьма? — дошло до короля наконец.
— Самая настоящая ведьма и есть, — подтвердил Рэдвальд и сплюнул через левое плечо.
— Отрубить ей голову! — взвизгнул король. — Всем им отрубить! Ей и её прихвостням! И придворным!
— Тогда уж и вам, ваше величество, — осмелев, добавил Рэдвальд.
— Что?! — взревел король.
— Ибо и вы, ваше величество, тоже её прихвостень, — нисколько не смутившись, ответил Рэдвальд. Он уже решил для себя, что покинет Тридевятое королевство и отправится странствовать, как некогда Голденхарт.
— В самом деле, ты все её приказы неукоснительно исполнял, — кивнул менестрель.
— Я… я был зачарован… — залепетал король.
— Как и все в замке, — вставил Рэдвальд.
— Тогда только ведьме отрубить! — опять завопил король.
— Ведьмы как таковой больше не существует, — заметил Эмбервинг, — а к тому, что из неё стало, я бы приближаться не советовал. Рыцарь у неё отменный, всем рыцарям рыцарь: каждому, кто хоть на шаг подойдёт, голову откусит!
Хёггель, когда Эмбервинг вернулся из Серой Башни, по-прежнему держал фею в руках и категорически отказывался её отпускать, даже несмотря на уговоры Алистера.
— Дальше-то ты что будешь делать? — со вздохом спросил король эльфов.
Василиск только шумно засопел носом и ничего не ответил. Фея, несколько пришедшая в себя, насколько это было вообще возможно в данной ситуации, тщетно пыталась высвободиться из рук незнакомца. Алистер наклонился и спросил:
— Как твоё настоящее имя, бедная феюшка?
— Ты из эльфов, — воскликнула она, — вот откуда я тебя знаю!
— Ты видела эльфов? — удивился Алистер. — Похоже, ты из древних: в нынешнем мире эльфов уже не сыскать.
— Я пыталась их спасти, — скорбно сказала фея, — но они всё равно умирали. Моё имя Хельгартен, я фея-хранительница Извечного леса.
— Знаю эти места, — кивнул король эльфов. — Не думал, что остались ещё феи… Как тебя угораздило превратиться в столь тёмное существо?
Хёггель, который всё же отпустил фею, уставился на неё своими зелёными глазами. Хельгартен отодвинулась, сжала крест-накрест плечи руками, съёжилась.
— Я произнесла Запретные Слова, — пробормотала она скорбно, — те, что нельзя произносить никому и никогда.
— Что тебя вынудило?
— Я спасла… человека, а он вернулся, чтобы украсть мои крылья, — едва слышно ответила фея. — Он был из тех, что калечили эльфов, — из охотников за ушами.
— Это ещё кто такие? — хмуро спросил Хёггель, заметив, что лицо Алистера на секунду исказилось болью и отвращением.
— Некогда люди убивали нас, — ответил король эльфов, невольно дотронувшись до левого уха, на котором был едва заметный шрам. — Эльфийские уши дорого идут. Те, кто выжил… лучше бы им умереть, право слово! У эльфов — уши, у фей — крылья, у драконов — рога или головы.
— Посмотрел бы я, как бы они посмели забрать мои рога, — хмыкнул Хёггель и прищёлкнул зубами почти так же, как Эмбервинг щёлкал.
Хельгартен отодвинулась ещё дальше, не скрывая ужаса. Дракон?! В памяти её всколыхнулись события недавнего прошлого — когда золотой дракон прилетал, чтобы вызволить похищенного принца. Она даже в прежние времена, когда ещё была феей, драконов не видела: они уже тогда считались вымершими.
— Целых два дракона… — прошептала она. — Мир людей, должно быть, снова меняется?
— Как знать, — неопределённо отозвался Алистер. — А крылья тебе всё-таки отрезали, или проклятие их сожрало?
Хельгартен поднялась, как могла — дотянулась до обломанных крыльев. Пальцы нащупали два сухих, как прошлогодние ветки, бугорочка. Что произошло с крыльями, фея помнила смутно.
— Они сгорели, — неуверенно ответила она, — когда проклятие было произнесено.
— Значит, они могут отрасти снова, — заулыбался Алистер. — Конечно, займёт это не одну эпоху, но можно надеяться, что так и будет. Я слышал, что бывает обратное перерождение. С тобой это уже происходит.
Он опять повёл рукой, и перед Хельгартен появилось зеркало. Фея вскрикнула, всплеснула руками и стала беспорядочно трогать своё лицо. Кажется, она была потрясена тем, что снова видит в зеркале собственное отражение, а не ведьмино.
— Ну, и что ты собираешься делать? — между тем поинтересовался Алистер у Хёггеля. — О том, чтобы взять её с собой в мир эльфов, и речи быть не может. Эмбервингу даже предлагать не сто́ит.
— Бросать на произвол судьбы нельзя, — категорично сказал василиск. — Я, может, в тот лес её отнесу. Ну, тот, где она жила раньше. Из… что?
— Извечный лес, — машинально напомнил Алистер.
В это время из за́мка вышел Эмбервинг, следом — Голденхарт, несколько позже — король Тридевятого королевства, которого вёл под руку Рэдвальд.
— Ага, — сказал Алистер, тут же возвращаясь к своему лукавому тону, — героическое спасение всё-таки состоялось?
Голденхарт взглянул на него недовольно, Эмбер — ещё недовольнее. Хёггель поспешно встал так, чтобы закрыть собой фею; он смутно чувствовал, что лучше бы ни ему, ни ей друг друга не видеть.
