— Я пастушонок, — с отвращением сказал Лучесвет.

— Но быть им ты не хочешь? — с улыбкой предположил Дракон и получил утвердительный ответ. — А кем же?

— Рыцарем, — без колебаний ответил Лучесвет. — Я видел рыцарей пару раз, они все сплошь в доспехах из золота. И у них мечи настоящие, не деревянные.

— Хм, — сказал Эмбервинг, отпирая калитку и подавая мальчику руку (тот без страха вложил ладошку в широкую ладонь Дракона), чтобы вывести его на деревенскую улицу, — рыцарем? Что ж, будущий рыцарь, а читать и писать ты умеешь?

Они неспешно пошли по улице, разговаривая. Трактирщик и староста, а следом и дочка трактирщика с мужем, ковыляли позади в нескольких шагах, продолжая причитать. Кажется, они никакого внимания не обратили на то, что эти двое ведут вполне серьёзную беседу.

— Не умею, — с огорчением ответил Лучесвет, но тут же просиял и добавил: — Зато я умею считать до десяти. И вообще я умный.

— Умный? — засмеялся Дракон.

— Конечно. Видишь ли, — понижая голос до шёпота, сказал Лучесвет и украдкой обернулся на тащащихся позади родителей, — я уверен, что отец мой мне не родной отец, хоть они это и скрывают.

— Вот как? — приподнял брови Эмбервинг.

— Правда-правда, — убеждённо сказал мальчик, — я ведь на него совсем не похож. А на того, другого, похож.

—?

— На того, другого, что тоже живёт в башне. Понимаешь, — ещё больше понижая голос, продолжал Лучесвет, — они мне в башню ходить запретили, но я всё равно разок прокрался к ней. Я на своё отражение в ведре смотрел, очень даже похожи! Вот я и думаю, что тот, другой, и есть мой отец. А все это ото всех скрывают.

— А ты на самом деле умный, — удивился Дракон и взъерошил ладонью волосы на затылке мальчика, тот расплылся в довольной улыбке.

Они дошли до дома сказительницы, Дракон позвал её выйти. Старуха вышла и воззрилась удивлённо на пришедших (староста, трактирщик, дочка трактирщика с мужем продолжали стенать где-то в нескольких шагах позади).

— Случилось что? — встревожилась сказительница.

Эмбервинг взял мальчика за плечи и поставил перед ней:

— Вот, это Лучесвет.

— Знаю, — прищурилась старуха, — пару раз его выдрала хворостиной, когда вздумал яблоки из моего сада красть.

Мальчик густо покраснел.

— Будешь его учить, — велел Дракон, сдержав улыбку.

— Чему? — удивилась сказительница.

— Всему, что сама знаешь: читать, писать, песни складывать, истории королевств на тысячу вёрст вокруг, манерам…

— К чему такие премудрости пастушонку? — ещё больше удивилась старуха.

— А к тому, что этот мальчик, вероятно, однажды станет королём Тридевятого королевства, — ответил Эмбервинг.

Лучесвет задрал на него голову и ахнул в изумлении:

— Я? Королём?

— А что? Королём быть даже лучше, чем рыцарем, — рассудительно заметил Эмбервинг. — К тому же короли тоже носят доспехи из золота.

Сказительница крякнула, но руку мальчика у Дракона взяла, тем самым подтверждая, что учить его берётся. Эмбервинг удовлетворённо кивнул, дал несколько распоряжений старосте и начертил в воздухе круг, чтобы вернуться обратно в Тридевятое королевство, но тут почувствовал, что кто-то дёргает его за рукав. Он обернулся и увидел Лучесвета.

— Что? — спросил Дракон.

— А в башню-то ходить можно теперь? — робко спросил мальчик.

Дракон засмеялся и снова встрепал его волосы:

— Вот вернусь, тогда и поговорим. Тот, другой, видишь ли, о тебе ничего не знает.

— Так я и сюрпризом могу, — уверил Лучесвет.

— Можешь, но давай всё же как полагается сделаем, — мягко возразил Эмбервинг. — Короли так запросто к другим королям в гости не ходят. Верно? — спросил он у сказительницы.

Та крякнула со значением, но подтвердила. Этим объяснением мальчик удовольствовался. И Дракон поспешил в Тридевятое королевство.

Голденхарт между тем всё ещё раздумывал, сто́ит ли ему идти освобождать отца из темницы. От Алистера он так ничего толком и не добился, король эльфов лишь отпускал усмешку за усмешкой и советовал подождать возвращения Эмбервинга и уж у него спрашивать. Менестрель вздохнул и нехотя спустился в подземелье.

Король Тридевятого королевства сидел в дальней темнице, самой прочной изо всех, и не слишком понимал, как или почему здесь оказался. То, что он помнил, походило на сон — на кошмарный сон. Чары с него спали, он значительно помолодел и выглядел теперь на свой возраст, правда, борода у него отросла едва ли не до колен. Он то и дело ощупывал голову и недоумевал, куда делась корона. О том, что он делал, будучи в подчинении у ведьмы, король помнил смутно. Кажется, он вообще позабыл всё, что случилось с ним после побега из за́мка принца Голденхарта. Вот это-то он помнил отлично! А пото́м, видно, кто-то захватил власть в королевстве, и сверг его, и заточил в темницу. Кажется, это была невеста принца Голденхарта — Хельга. Но куда в этом случае делся кронпринц Айрен и почему не торопится освободить отца из плена? Из крестового похода он уже должен был вернуться. Нет, впрочем, крестовый поход тут ни при чём: кронпринц получил за женой собственное королевство где-то на Юге, значит, он и не знает о беде, что с королём приключилась. Но когда и зачем кронпринц отправился на Юг?

Расслышав шаги где-то в подземелье, король вскочил на ноги. Явились тюремщики, чтобы отвести его на казнь, или пришли освободители?

К его темнице подошёл Голденхарт. Король сына узнал сразу.

— Принц Голденхарт! — воскликнул он. — Ты пришёл меня освободить, сын мой?

— М-да, — неуверенно согласился менестрель. — Рад, что ты в добром здравии, отец.

— Отопри темницу, мне нужно поскорее вернуться к трону и разделаться с захватчиками! — грозно потрясая бородой, сказал король.

— Да, пожалуй, с ними уже разобрались, — возразил Голденхарт.

— О, ты привёл войско на подмогу? — восхитился король.

— М-да, — опять согласился юноша, — кое-кого привёл.

— Отопри же темницу, да поскорее, — нетерпеливо велел король. — Мне нужно вернуть мою корону, и скипетр, и державу, и мантию, и трон.

Голденхарт поискал ключ, но, разумеется, не нашёл: все ключи ведьма хранила в каком-то потаённом месте.

— Не открыть, — сказал кто-то за спиной менестреля, — выломать надо решётку.

Менестрель проворно обернулся, быстро кладя руку на меч, но это выполз откуда-то Рэдвальд, весь в свечном сале и в глине. Кажется, он устроил где-то подкоп, но ошибся с направлением и выбрался не на свет божий, а в темницу. А быть может, хоть и маловероятно, он устроил подкоп, чтобы вызволить короля.

— Рэдвальд! — обрадовался Голденхарт. — Так ты жив! А я уж думал, что она тебя уходила!

— Ха! — не без хвастовства сказал Рэдвальд, подкручивая усы. — Да я тут же удрал, как жареным запахло. Я эти подземелья как свои пять пальцев знаю.

— Голденхарт, — беспокойно сказал король, — почему ты называешь этого человека Рэдвальдом?

— Потому что это и есть Рэдвальд, — ответил менестрель, — просто порядком лет прошло, вот он и постарел.

— Возмужал, — с достоинством исправил Рэдвальд приятеля. Менестрель засмеялся.

Король выглядел растерянным, и юноша со вздохом подумал, что объяснять ему что к чему придётся долго.

Рэдвальд уцепился за одну сторону решётки, Голденхарт — за другую, и они начали тянуть, тянуть, тянуть… Разумеется, ничего не вышло: решётка была крепкая, с толстыми прутьями. Рэдвальд запыхтел, покраснел от натуги и выдохнул:

— Вот зараза! Никак!

Голденхарт растёр побелевшие пальцы и вспомнил о своём мече: эльфийские клинки рубили что угодно, даже камень, — но воспользоваться им не спешил. Он вытер пот со лба и поинтересовался у отца:

— И что же ты будешь делать с ведьмой и её подручными? Они ведь с твоего согласия наводнили королевство, их прямо-таки кишмя кишит.

Глаза у короля налились кровью, как у разъярённого быка, и он проревел:

— Всем отрубить головы! Ведьмам, колдунам, оборотням — всем! Я уже один раз избавил королевство от мерзких тварей, избавлю и теперь. А ты, сын мой, мне поможешь.