— Хёггель, — начал он смущённо, — но ведь принцесса Юрма…

Он хотел сказать, что принцесса Юрма сохнет по прекрасному принцу Голденхарту. Из того, что эльф увидел и услышал той ночью, когда они следили за Драконом и менестрелем, Талиесин сделал вывод, что у принцессы это надолго, если не навсегда, а значит, Хёггеля она отвергнет, если он вздумает к ней свататься.

— Ну да, — прервал его нетерпеливо Хёггель, — она из людей, а я из драконов. Ну и что? Если до настоящего момента никто не осмеливался нарушить традиции…

— Хёггель, — ещё беспокойнее попытался вклиниться в его эмоциональный монолог Талиесин.

Алистер взял сына за локоть и на его удивлённый взгляд покачал головой. Не вмешивайся, мол.

— Но ведь это непременно разобьёт ему сердце! — шёпотом воскликнул Талиесин.

— Иногда это даже полезно, — возразил Алистер. — К тому же я не уверен, что сердца драконов можно разбить… в известном смысле. Ха-ха, их можно только вырвать! — И он заливисто засмеялся, припоминая путешествие в Драконье городище. — Пусть делает что хочет, Талиесин. Не мешай ему. Как знать, быть может, это приведёт к ещё одному преображению.

Талиесин кинул на отца возмущённый взгляд. Опять он за своё! Да ему просто хочется посмотреть, что из этого выйдет — если не вмешиваться! О чувствах Хёггеля он и не думает!

— Отец! — едва ли не гневно сказал Талиесин.

Но Алистер уже обхватил Хёггеля за талию, увлекая его за собой из королевских чертогов.

— А почему бы и нет? — сказал король эльфов. — Посватайся. Человеческие сердца переменчивы. А! На твоём месте я бы начал с короля-отца. Непременно нужно прежде заручиться его поддержкой. Будь настойчив и терпелив.

Хёггель слушал во все уши. Глаза его горели. Талиесин вздохнул и смирился: василиска теперь уже всё равно не остановить и не переубедить, остаётся надеяться только, что обойдётся без членовредительства. Терпением Хёггель никогда не отличался.

— Отец, — укоризненно сказал Талиесин, когда они с отцом снова остались одни, — тебе не стоило его подначивать.

Король эльфов со смехом возразил:

— Он пошёл бы и без моего на то позволения. Это же Хёггель.

— Да, но…

Алистер подобрал рукава и начертал в воздухе круг из эльфийских письмен, создавая портал.

— Ты ведь не отправишься за ним следить? — возмутился Талиесин.

— Нет, — несколько обиженно ответил король эльфов (отправляться следом за василиском не было необходимости: благодаря кольцу на пальце Хёггеля Алистер знал всё, что с тем происходило), — мы с тобой наведаемся в гости к Эмбервингу.

Во внешнем мире только-только забрезжил рассвет, едва тронутое солнцем небо розовело румянцем. Серая башня была объята янтарным сиянием, похожим на фантастический фейерверк.

— Хм, как интересно! — оживился Алистер.

Но Талиесин крепко взял его за локоть и остановил. Король эльфов удивлённо взглянул на сына.

— Мы не должны туда идти, — твёрдо сказал тот.

— Почему?

Талиесин отвёл взгляд:

— Не сейчас. Мы явимся в неподходящий момент.

— Ты что-то знаешь… — задумчиво протянул Алистер.

О природе этих янтарных всполохов Талиесин, конечно же, знал, но ничто на свете не заставило бы его в том признаться.

— Предчувствие всего лишь, — возразил он.

Алистер, разумеется, не поверил, но спорить с сыном не стал. Однако же руку высвободил.

— Тогда я поброжу по здешним лугам, — объявил он. — Вон там, у пригорка, пасутся лошади. Я хочу на них взглянуть.

И он легко сбежал по тропинке к пасущемуся стаду. Возле лошадей было несколько мальчишек-пастушков, они сидели кружком возле тлеющего костерка и поджаривали нанизанные на палочки грибы. Один из них, светловолосый, тоненький (станом похож на девчушку), поднялся королю эльфов навстречу. Талиесин со вздохом подумал, что сто́ит тоже к ним присоединиться, пока отец ничего этакого не выкинул, но с удивлением увидел, что Алистер уже идёт обратно к нему.

— Возвращаемся, — сказал он.

Вид у него был, признаться, не то хитрый, не то будто его распирало что-то рассказать, не то будто он что-то задумал, только решил приберечь до поры до времени…

— Отец? — осторожно спросил Талиесин. — Что-то… произошло?

— Нет, — пожал плечами Алистер с самым невинным видом, — ничего такого. Почему ты спрашиваешь?

— Ты ведь… ты ведь ничего не сделал этим детям? — с подозрением спросил Талиесин.

— Какого скверного ты мнения о собственном отце! — потрясённо воскликнул Алистер, даже не пытаясь скрыть, что это притворство. — Что я, по-твоему, мог сделать с этими детьми?

— Ну, не знаю, — покачал головой Талиесин. — Но то, что ты стоял и смотрел на этого мальчика… Ты наверняка воспользовался чарами! Так долго ты смотришь на кого-то, только если собираешься сотворить с ними что-то… эльфийское.

Алистер прищёлкнул языком:

— Талиесин, я потрясён. Да ты ещё сквернее обо мне думаешь, чем я предполагал! Я ничего с этим ребёнком не сделал. Я просто… удивился.

— Удивился? Чему?

— Да так… — засмеялся почему-то Алистер. — Бывает же, что возьмёшь и удивишься ни с того ни с сего?

Талиесин нахмурился, но король эльфов продолжать этот разговор не пожелал, и они вернулись в мир эльфов.

Хёггель между тем решил не терять времени и отправился в Южное королевство. В за́мок его не впустили стражи, так что пришлось сделать несколько попыток, пока портал не открылся там, где нужно, а именно: в тронном зале.

— Ты ещё кто такой? — испуганно воскликнул король Варгод, когда прямо перед ним из воздуха возник незнакомый юноша.

— Хёггель, — сказал василиск, озираясь. — Ты меня не узнал? Я же принцессу спас.

— Но ведь ты… иначе выглядишь? — с подозрением возразил король.

— Говорил же, что возмужаю, вот и возмужал, — объяснил Хёггель. — Ну так что? Отдашь за меня принцессу?

Король Варгод, разумеется, ответил отказом, но Хёггель не сдавался и приходил едва ли не каждый день. Постепенно они с королём даже сдружились: Варгод однажды предложил василиску сыграть в шахматы, а после выпить чаю. Этот юноша, назвавшийся драконом, был ему интересен. Конечно, речи о том, чтобы сосватать их с Юрмой, и быть не могло, но узнать этого дракона получше королю Варгоду хотелось. К тому же невежливо было просто выпроваживать его каждый раз: всё-таки принцессу он спас.

В шахматы Хёггель играть не умел, но всё схватывал на лету и уже после двух пробных партий разбил шахматные войска Варгода наголову.

— Ты на самом деле дракон? — спросил Варгод за чаем. — Того, второго, я видел. Он ровно из чистого золота. Ты такой же?

— Другой, — возразил Хёггель и обернулся василиском.

Чай они пили в саду, так что было где превращаться. Варгод был потрясён. Дракон! Настоящий дракон! Прямо на его глазах оживали легенды! Хёггель снова превратился в человека.

— Я ещё молод, — сказал он, усаживаясь обратно на стул и беря недопитую чашку, — у меня пока нет собственной сокровищницы и логова, но молодую жену я мог бы привести в за́мок эльфийского короля. Он бы нас принял.

— Послушай, — беспокойно сказал Варгод, — принцессу ты не получишь. Я ведь уже говорил тебе: драконы не могут жениться на дщерях человеческих.

— Дще… чего? — не понял Хёггель. Понял только, что король-отец выдавать за него принцессу не собирается.

— Ты не серчай, — заискивающе сказал король, — просто так принято, понимаешь? Традиции.

— Повидаться-то с ней хоть можно? — хмуро спросил Хёггель. — Даю слово, что похищать не буду. Хоть и традиция.

Но принцесса выходить отказалась. Она вообще с момента возвращения не покидала собственной комнаты и всегда была в дурном настроении. «Словно подменили», — не раз думал Варгод.

— Ты уж извини, — с искренним сожалением сказал Варгод, — никого видеть не желает.

— Я ещё приду, — пообещал Хёггель.

В Южное королевство он зачастил, и теперь — по распоряжению Варгода — в за́мок его пропускали беспрепятственно. Варгод к василиску, пожалуй, даже привязался. Хёггель ему нравился. Если бы этот юноша не был драконом…