Оля задумалась, склонив голову.

— К чему такие сложности?

— К тому. У нас — у меня и у Кая — всё хорошо, да.

Видимо, Оля поняла, к чему было уточнение. Я догадался по лёгкой улыбке, которую она поспешила спрятать, так как к нам наконец-то подходили Кай и Рита. Рита шла впереди, а Кай плёлся позади, попутно разглядывая предлагаемый на полках товар.

Разногласий в выборе подарка не возникло. Я в двух словах объяснил, почему выбор пал именно на чёрно-белый набор. Получив стопроцентную поддержку, мы вернулись к кассе, находившейся около самого входа, и, отстояв десятиминутную очередь, вышли на улицу.

***

На следующий день школа стояла на ушах. Нину Артуровну все любили, и даже я начал испытывать к ней симпатию несмотря на не самое лучшее первое впечатление. Она показалась мне холодной и жёсткой, а оказалась совсем не такой. Когда она шла по коридору, то практически все ученики выкрикивали поздравления, на что Нина Артуровна отвечала сдержанной улыбкой, кивком и коротким «спасибо».

Наш класс собрался в полном составе на перемене после последнего урока, чтобы ввалиться в кабинет директора и произнести поздравительную речь. Секретарша, увидев двадцать человек, желающих вместиться в небольшое помещение, только и сделала, что открыла рот от удивления.

Пояснить ситуацию решилась Оля:

— Мы хотели бы поздравить Нину Артуровну.

— Д-да, конечно, только узнаю, не занята ли она, — девушка часто захлопала ресницами, встала со стула и, одёрнув блузку, подошла к кабинету директора. — Нина Артуровна, к вам тут… целый класс. Поздравить хотят.

— Пусть заходят, — услышал я вежливый ответ.

В итоге самые активные ребята зашли в кабинет первыми, а все остальные дружной толпой остались стоять около дверей.

— Скучно, — шепнул Кай, сунув руки в карманы джинсов.

— Представь, каково Нине Артуровне. Поди, на каждой перемене такая толпа выстраивается у кабинета сегодня.

Кай хмыкнул и вышел в коридор, подальше от суматохи и шума. Я сочувственно посмотрел на секретаршу, отчаянно пытавшуюся что-то посчитать на калькуляторе. Гам, царивший вокруг, постоянно сбивал её. Когда я прошёл мимо неё к выходу, она даже не подняла головы. Засмотревшись на несчастную девушку, я едва не врезался в Кая, остановившегося в самых дверях.

— Ты проход загораживаешь, — сообщил ему я.

— Тише, — вдруг шикнул Кай, не сдвинувшись с места.

— Если я замолчу, тише тут не станет, перемена ведь! — попытался возразить я, но получил повторную просьбу быть тише.

Кай жестом указал куда-то вперёд и приложил указательный палец к губам. Около соседнего кабинета я увидел Елену Анатольевну и… Данилу. Мне показалось, что Данила стоял слишком близко к Елене Анатольевне. Они мило болтали, даже чересчур мило для ученика и учительницы. На них никто не обращал внимания. Кроме Кая. Взглянув на него, я вздрогнул от недоброй улыбки, игравшей на его губах.

— У тебя дома есть скотч? — почти шёпотом спросил он, не отводя взгляда от тех двоих.

— Скотч? — удивился я. — Вроде бы… не уверен.

— Принеси, — без перемены интонации сказал Кай.

Я кивнул, чувствуя изменение его настроения. Я хотел было уточнить, зачем ему так внезапно понадобился скотч, как он вдруг уверенно зашагал вперёд.

— Можно с вами поговорить? — обратился Кай к Елене Анатольевне. — Наедине.

Нужно было видеть удивление Данилы. Он явно не ожидал такой наглости со стороны Кая, поэтому некоторое время стоял неподвижно, открыв рот. Елена Анатольевна, тоже растерявшись, перевела взгляд с Кая на Данилу.

— А ничего, что Елена Анатольевна сейчас занята? — с вызовом спросил Данила, слегка задрав нос. — Вали отсюда.

Провокация. Кай легко ведётся на провокации. Это я уяснил ещё с того момента, как Елена Анатольевна выплеснула на него всю правду.

— Данила, — мягко прервала его Елена Анатольевна. — Наш с тобой разговор мы можем закончить позже.

— Он ведь влез не в своё дело! — парировал тот.

— Пожалуйста, Данила, — в её голосе появились жалостные нотки. — Пожалуйста.

— Уйди, — просьбы Елены Анатольевны прервал холодный приказ Кая.

В этот момент мне показалось, что Данила был готов убить Кая на месте — настолько гневно он на него смотрел. Руки Данилы сжались в кулаки, плечи задрожали, дыхание участилось. Он злился настолько сильно, что никакой страх последствий вряд ли смог бы его остановить. Однако Данила не шевельнул даже пальцем: смех мимо проходящих девочек отвлёк. Взгляд потемневших глаз прояснился.

Выдохнув, Данила наклонился к Каю и шепнул ему на ухо, практически беззвучно, но чётко проговаривая слова так, что можно было прочитать по губам.

— Я тебя раздавлю.

— Интересно, у кого больше шансов: у голубого или у того, кто втихушку спит с учительницей?

А следующий гневный взгляд был обращён уже ко мне. Возможно, Данила и хотел что-то сказать, но промолчал. Я героически выдержал его взгляд, даже не отведя глаз в сторону. На этом его угрозы закончились. Ему ничего не оставалось, кроме как кивком попрощаться с Еленой Анатольевной и уйти.

Данилой довольно легко управлять, если вокруг полно людей. Он подвержен чужому мнению. И Кай этим пользуется.

— Откуда вы узнали? — негромко спросил Кай после того, как Данила ушёл к лестнице.

— Что узнала? — невинно поинтересовалась она, тем временем подозрительно глядя на меня.

— То, что уже говорили. То, что никто не знал.

Елена Анатольевна встрепенулась.

— Просто смотрела иногда внимательнее, чем нужно.

— Потому что Иосиф Кириллович вам нравился. Вот вы и заметили, — Кай отступил назад, усмехнувшись.

— Не наглей, — прошипела учительница.

Достав из кармана телефон, Кай поднял его на уровне плеч.

— Люди таковы по природе, что могут сделать многое, лишь бы человек, симпатичный им, оставался в безопасности. Здесь есть прямое доказательство того, что Иосиф Кириллович весьма плохой учитель.

На лице Елены Анатольевны промелькнуло смятение. Кай не сказал, какое именно доказательство находилось в телефоне, но вариантов было немного.

— Чего ты хочешь? — сдалась она довольно быстро. Точно так же, как и Данила.

Кай победно улыбнулся.

— Всё просто. Вы знаете обо мне то, что нельзя оглашать перед публикой. Сейчас я отплатил вам той же монетой. Мне нужно ваше молчание.

***

Весной путь до дома стал казаться скучным. Яркое солнце слепило глаза. Они болели. Птицы с радостными песнями прятались где-то в светло-зелёных кронах деревьев, а молодая трава несмелыми пучками окрашивала однотонную землю.

Природа оживала, а мой мир умирал. Учебный год неумолимо подходил к концу. Я чувствовал пустоту, которую должен чувствовать Кай. Последние мазки, наносимые на картину, означали только одно: скоро она будет полностью закончена. Скоро причина, благодаря которой мы с Каем сошлись, исчезнет.

Было больно.

Я ощущал панику. Из-за фотографий, оставшихся в телефоне Кая, из-за «несчастного случая» с Иосифом Кирилловичем, из-за Елены Анатольевны. Из-за Данилы. Из-за Руслана.

Из-за весны и слепящего солнца.

Мир превратился в один тугой комок, застрявший в горле и не дающий сделать вдох.

А ещё я никак не мог выкинуть из головы взгляд Риты. Взгляд влюблённого человека. Искренние чувства, о которых не кричат направо и налево. Их лучше хранить в сердце и относиться к желаемому объекту с теплотой и добром вопреки всем вокруг. Именно так, как делала Рита. Именно так, как делал Руслан.

У них похожие глаза. Они и сами похожи — целиком и полностью.

Догадка ошарашила меня, заставив остановиться в нескольких шагах от подъезда.

Они похожи — не внешностью, а поведением, в отличие от меня, — и Кай это видел. Его молчание всегда говорило больше, чем слова. Я научился понимать его без разговоров.

Дом встретил ароматным запахом куриного супа. Бабушка в фартуке, сразу отправившая мыть руки перед обедом, была весёлой. Из гостиной доносился звук работающего телевизора. Я прислушался — какая-то юмористическая программа. Нет, юмор сейчас явно будет лишним. Поэтому перед ужином я провёл около получаса в своей комнате, сидя на полу.