Эстель сомневалась, что Рейна вообще бы пришла на новую встречу клуба. Она и сама не хотела приходить, так как непременно возникла бы подобная ситуация. А сейчас они обе врезались в неё с разбегу. Их третья встреча случилась немного раньше, чем рассчитывалось.

— Я бы извинилась. Рано или поздно.

— А я бы сказала, что ты из тех людей, которые предпочитают вовсе не извиняться, — Рейна бросала ей вызов.

Когда-то в школе Эстель, оставшись убирать класс после уроков, случайно пролила воду на тетрадь одноклассницы, в которой находилась решённая домашняя работа. Недолго думая, она вырвала и выбросила испорченные страницы, а одноклассницу долго отчитывали, что та отлынивает от обязанностей.

Эстель так и не извинилась и не призналась, что виновата она.

Всплеснув руками, она опустилась на старый деревянный стул, отчаянно скрипнувший под ней. Жилое пространство было ограничено большим ковром, преграждавшим путь и разрезавшим вагон на две неравные части. Здесь находился и небольшой столик, и переносная конфорка для приготовления пищи, и даже кровать, состоящая из двух сдвинутых сидений. Сверху на них располагался матрац, не выглядевший потрёпанным. Скорее всего, Грета позаботилась и о постельном белье.

— Ты права, я бы не извинилась. Я вообще не планировала с тобой вновь пересекаться. Но разве для тебя это что-то значит? Мы всего лишь незнакомцы, случайно встретившиеся… — она хотела сказать «дважды». — Трижды.

— Случайно встретившиеся уже три раза, — эхом повторила Рейна.

— Если ты о судьбе, то я в неё не верю.

— Я такого и не говорила.

— Ладно, раз уж нашу проблему мы решить не можем, то что случилось с Гретой?

Рейна неопределённо повела плечом.

— Думаю, случилось то, о чём мы с тобой говорили в первую встречу. У Греты сдали нервы. Она отключила телефон и явно не хочет, чтобы её нашли. Они с Олафом стали чаще ругаться из-за ерунды, а в последние дни она вообще срывалась на мне, обвиняя, что я мешаю их счастью в маленьком любовном гнёздышке.

— Но ведь ты первая стала здесь жить.

— Уже знаешь? Да, я показала это место Олафу, когда он ещё не встретил Грету.

— Может, Грета просто слишком эмоциональна? Ревность к тебе её погубит.

И они обе одновременно улыбнулись.

========== Часть 5. ==========

Эстель проснулась от настойчиво гудевшего телефона где-то поблизости. Она спала в неудобном положении, и об этом говорила затёкшая рука, которая совершенно не ощущалась. Недовольно промычав, Эстель на ощупь нашла телефон и с трудом открыла глаза.

Одно новое сообщение. С незнакомого номера.

Возвращайся к нам.

Смысл фразы не сразу до неё дошёл. Разминая затёкшую руку, она пролистала сообщения, в очередной раз вспомнив о нескольких «привет» и о том, что вчера в суматохе решила ответить. События прошедшего дня постепенно возвращались, и Эстель обнаружила, что находится вовсе не в своей комнате. Она лежала в неудобной позе на старой кушетке, пружина которой и послужила причиной затёкшей руки. Сверху её укрывал плед, а воздухе стоял запах травяного чая.

Это был вагон, в котором жила Рейна, в целом выглядевший так, как и местечко Олафа. Её самой рядом не обнаружилось, но зато на покосившейся тумбочке, имитирующей стол, стояла кружка с горячим чайником. Вчерашнее ожидание слишком затянулось, и Эстель не заметила, как успела заснуть.

Наклонившись к чайнику, она втянула носом аромат трав и вновь вернулась к телефону.

Кто это?

Отправив сообщение, Эстель прочитала смс от мамы, пришедшее поздно ночью. Пришлось сразу позвонить и заверить, что с ней всё хорошо. У мамы был очень встревоженный голос, а где-то на заднем плане слышался смех Леона.

— Ты проснулась.

Рейна появилась настолько тихо, что Эстель перепугалась и едва не вскрикнула прямо в телефон.

— Эстель? — забеспокоилась мама.

— Я тебе перезвоню. Не смей подкрадываться ко мне со спины, — сказала она уже Рейне, как только нажала кнопку отбоя.

— Я не подкрадывалась, просто у тебя проблемы со слухом. Чай?

Улыбка Рейны прогнала остатки сна, и дальше Эстель только наблюдала, как тонкие руки обращаются с чайником, аккуратно придерживая крышечку. Рейна чувствовала себя вполне комфортно в этом небольшом отрезке пространства с большой коробкой вместо нормального шкафа, с переносной конфоркой и единственной кушеткой, которую в эту ночь заняла Эстель. Лишние скамьи вагона давно были выкорчеваны, чтобы освободить пространство.

— Олаф вернулся поздно, я не стала тебя будить.

— А Грета?

— Грета осталась дома с семьёй. Она даже отказалась выйти, как говорит Олаф.

Ситуация выглядела куда серьёзнее, чем казалась на первый взгляд. В представлении Эстель Грета была легкомысленной девушкой, которая легко отходит от обид и сжигает все мосты. Неужели дело просто в ревности? Или же она действительно не тот тип людей, которые отказываются от удобств ради любви?

— Так Грета ревнует Олафа к тебе просто так?

Рейна села напротив, постелив картонку и скрестив ноги.

— Я уже отвечала на такой вопрос.

— Помню. Просто…

— Просто ты считаешь меня грязной никчёмной оборванкой с поехавшей крышей, которая непременно должна цепляться за каждого мимо проходящего парня. — Рейна выдала это с такой уверенностью и без запинки, что у Эстель не осталось причин сомневаться.

Расхохотавшись, она смеялась до тех пор, пока в груди не стало больно от недостатка воздуха. Господи, неужели она и правда сомневалась в том, что между Олафом и Рейной ничего не может быть? Олаф походил на принца на белом коне, которому непременно нужна именно принцесса. Рейна на эту роль подходила с трудом.

— Прости меня, — с болью проговорила Эстель, когда запал смеха истёк. — Ещё раз прости меня. Я не считаю тебя такой, это я говорила скорее… себе самой.

Она шумно выдохнула, закрыв глаза.

— В тот вечер я злилась только на себя. Я постоянно на себя злюсь за то, что оказалась такой слабой, что не выдержала до конца. Я ведь и на встречу пришла лишь для того, чтобы выговориться, но не смогла. Ещё одна слабость. Это я никчёмная, Рейна, не ты. И ты была права насчёт моего внешнего вида, ведь я настолько привыкла производить на людей хорошее первое впечатление, что даже там вырядилась как кукла. Я просто трусиха.

Слова лились из неё потоком. Эстель не заметила, как начала плакать, на автомате стирая слёзы с горевших щёк. Она говорила и говорила, не в силах остановиться. Именно так она должна была поступить на встрече клуба, именно для этого она туда и шла. И она была готова вывернуть душу наизнанку перед незнакомыми людьми, но сломалась в последнее мгновение.

— Ненавижу себя! — выкрикнула Эстель, когда рыдания стало невозможно сдерживать.

— Прекрати, — Рейна быстро подошла к ней, усевшись на кушетку рядом, обняла и настойчиво склонила её голову к своему плечу.

— Я такая гадкая!

— Ты ничего не сделала.

— Сделала, просто ты не знаешь!..

— Все когда-нибудь делают что-то плохое. Без плохого не было бы хорошего. Да и всё хорошее относительно, — спокойным тоном прошептала Рейна, мягко проведя ладонью по голове Эстель.

— Я всегда думаю только о себе, даже когда проблемы у других. Грета…

— Проблемы Греты касаются только её и её семьи. И Олафа. Здесь-то ты точно не виновата.

Сдавшись, Эстель уткнулась носом в подставленное плечо. Она не плакала так давно, что уже и забыла, когда это случилось в последний раз. Постоянно не было времени, постоянно впереди маячили дела, а усталость не позволяла и думать о слезах.

— Я оскорбила тебя, хотя ничего о тебе не знаю. Ты должна злиться на меня, а не успокаивать.

— Я не могу злиться на того, кому явно хуже, чем мне.

От услышанных слов Эстель сжалась ещё больше, крепко зажмурившись, чтобы окончательно не впасть в истерику. Она не понимала, почему чувствовала себя настолько отвратительно. Единственное, что сейчас оставалось важным — Рейна, и Эстель настолько сильно впилась пальцами в её руки, что не сразу сообразила о нерассчитанных силах.