Локи больше не швырялся сгустками магии и выглядел спокойнее, но смотрел на него как на главного врага.

— Да ты хоть понимаешь, каково вернуться туда, откуда меня изгнали с позором? — уже тихим, звенящим от напряжения голосом спросил Локи.

Решив не напоминать, что к изгнанию его привело желание отомстить и показать своё могущество, Тор попробовал найти иной подход.

— Попробуй воспринимать это как шанс показать Асгарду изменившегося сильного Локи. Иначе асы так и будут поминать тебя тем, кто проиграл Бальдру. Нравится?

Не нравилось — Тор видел это по поджатым губам. В подтверждение Локи неуверенно качнул головой и поднял на него блестевшие глаза.

— Но они никогда не забудут, что Бальдр подчинил меня как…

— Ну хватит. Тихо, — поймав его руку, Тор подтянул Локи к себе и крепко обнял. — С этим мы ещё разберёмся. У моего брата навязчивое желание унижать и делать больно тем, кто слабее, кто не в состоянии дать отпор. Но ты больше не такой, слышишь? И сейчас у него новая жертва. Боюсь, никаких прилюдных издевательств не будет — она его невеста, а значит, всё время, что они находятся наедине, подчинено ему и только ему. Нужно доказать отцу… нет, сначала маме, что Бальдр творит такое постоянно. И ты больше не будешь тем, кто пострадал от его руки. Асы забудут эту историю.

Локи размеренно дышал ему в плечо и не перебивал, слушая. Тор подумал, что его больше всего беспокоит необходимость вновь пересечься именно с Бальдром, чем сам факт возвращения в Асгард. Как бы хотелось стереть то событие из памяти Локи, чтобы не допустить необратимых перемен, чтобы… сойтись с ним на благоприятной почве, не омрачённой прошлым.

— Но асы никогда не простят мне того, что мы делаем сейчас, — шепнул он. — Если Один знает о том, что ты пришёл ко мне из-за молота, значит, знает и остальное? Надо было лучше скрываться от Хеймдалля, — испустил Локи грустный смешок.

— Хеймдалль не рассказал.

— Соврал?

— Просто не рассказал — отец не спрашивал. И не расскажет, не беспокойся.

— Только потому, что тогда пострадает и твоя репутация.

— Возможно, — не стал увиливать Тор и ободряюще сказал: — Так держись за меня, я не подведу.

— Как самоуверенно, — фыркнул Локи, отстраняясь. Он больше не был настроен враждебно, а взгляд говорил о согласии. Тор искренне удивился — искусство убеждения всегда давалось ему с трудом, гораздо проще было что-то сделать, а не пытаться объясниться словесно.

К середине дня они стояли на улице на месте следа Биврёста. Локи переоделся в свой старый асгардский костюм, который зачем-то до сих пор хранил, привёл себя в порядок и шагал с гордо поднятой головой. Защитная реакция, думал про себя Тор, но ничего не спрашивал. Они повернулись друг к другу лицом, напряжённо застыв в тишине.

— Полёт через Биврёст более прямой, чем через тропы, — напомнил Тор.

— Это радует, — глаза Локи лихорадочно блестели. Как бы он ни отпирался, явно предвкушал путешествие туда, где провёл почти всю свою жизнь.

— Руку дашь?

— Ну уж нет, — открестился он. — Дай мне сохранить гордость.

И Биврёст открылся. Их окутали радужные всполохи, унося прочь от Йотунхейма с огромной скоростью. Тор волновался не меньше — чувство ответственности переполняло его, лишало возможности дышать.

В Асгарде, помимо Хеймдалля, их встретила стража с длинными копьями. Взгляды воинов все, как один, дружно обратились к Локи, стоило им только появиться на мосту. Локи же, казалось, мало интересовало то, что на него были направлены два десятка острых наконечников. Задрав голову, он смотрел на небо Асгарда, и на лице отражалась такая гамма эмоций, что Тор не осмеливался ничего сказать. Вежливо кивнув Хеймдаллю, он обернулся к воинам.

— Нам приказано сопроводить его в тронный зал, — сказал один из них, указав на Локи.

— Хоть без наручников и мешка на голове — уже что-то, — теперь Локи с интересом рассматривал стражников, которые смотрели на него с такой враждебностью, что Тор начал опасаться за путь до тронного зала.

— Я с ним, — быстро сориентировался он, встав рядом с Локи под острые копья, и жестом показал, что его нахождение здесь не обсуждается.

— Сразу видно, что меня здесь ждали, — съязвил в привычной манере Локи, склонившись к Тору, подмигнул и выступил вперёд, громко, уверенно сказав: — Ведите!

***

В первые секунды пребывания в Асгарде Локи испытал огромный водоворот чувств, начиная от ностальгии и заканчивая желанием вернуться в Йотунхейм. Его не удивили встретившие воины в полном боевом облачении, которые в любую минуту были готовы пустить в ход оружие. А вот то, что на него не набросили цепи, уже выглядело странным. Для Одина он был, есть и всегда будет только преступником, столь нагло осмелившимся покуситься на трон. Все добрые дела, помощь в которых Локи оказывал безвозмездно, так легко перечеркнуть парой плохих поступков. Как легко, оказывается, видеть зло в нём и совсем не замечать его в родном сыне.

Локи шагал по мосту с гордо поднятой головой, сохраняя на лице маску плута и хитреца — именно таким его привыкли видеть в Асгарде. Стражники недобро косились на него, но Локи отвечал лёгкой улыбкой, давая понять, что замечает всё происходящее вокруг. Тор шёл позади — тяжёлая поступь выделялась на фоне дружного топота воинов, однако Локи ни разу не обернулся. Сейчас помощь Тора была ему не нужна, и он оставался благодарен, что тому хватило ума держаться на расстоянии.

Его сопроводили прямиком в тронный зал. Один в своём величественном облачении ожидал, сидя на троне, и смотрел на Локи сверху презрительным взглядом. Когда-то уже происходило подобное — в тот день Всеотец объявил об изгнании Локи в Йотунхейм и запрете его появления в Асгарде. Сейчас же ему было попросту интересно, что же такого могло произойти и с чем царь Асгарда не смог справиться, что отрёкся от своих же слов.

— А ты всё такой же, — окинув его взглядом с ног до головы, сказал Один, не потрудившись поприветствовать.

— Отрадно слышать, — Локи продолжил играть роль, отвесив шутовской поклон.

Тор стоял чуть поодаль, но не поднимался к царскому трону, где по левую руку от Одина стояла царица Фригга, глядевшая на Локи куда более тепло и взволнованно, а по правую — Бальдр с неизвестной девой, скорее всего, той самой, о которой говорил Тор. Стоило только Локи посмотреть на младшего сына Одина, как ненависть острыми когтями вцепилась в него, а вышколенная маска полетела в небытие. Бальдр тоже остался таким, каким Локи запомнил его. Да, стал чуть старше, глядел наглее и всем видом показывал, что стоит куда выше, чем все остальные в этом зале. Локи стоило огромных усилий вновь растянуть губы в улыбке и обратить внимание на Одина.

— Я слушаю тебя, Всеотец, — вздёрнув бровь, он свёл руки за спиной и склонил голову.

Один коротко хмыкнул.

— Ничего не меняется, верно? Думал, ты понабрался уважения за столько лет изгнания, а ты делаешь всё, чтобы я выставил тебя вон.

— Я ещё ничего не сделал, — Локи состроил страдальческую гримасу. — И здесь я только по одной причине — твой сын Тор достаточно доходчиво объяснил, почему мне нужно сюда явиться. А вот от тебя я пока что не услышал ничего вразумительного, кроме оскорблений.

Окружавшие воины засуетились, звякнули копьями. Один поднял руку, давая понять, что это лишнее.

— Будь по-твоему, перейдём к сути.

— Сразу бы так, — не удержался от язвительности Локи.

Всеотец завёл долгий нудный монолог о Фенрире и его потомках, о том, как безрассудно было Тору отправляться в чужие миры в одиночку без асгардского сопровождения, а Локи, слушая вполуха, мечтал как можно скорее убраться отсюда. Отвращение к тронному залу родилось задолго до изгнания, ещё когда Один проявлял к нему хоть толику уважения, старательно взращивая послушного исполнителя, пичкал различного рода информацией, надеясь получить благодарного умного советника при новом царе. Опустив голову и пропустив поток ненужной бравады, Локи посмотрел на Тора — тот воззрился на него в ответ с таким сожалением, будто старался извиниться без слов. Но они договорились — без извинений. Локи мог выдержать что угодно, но только не это жалостливое выражение на лице.