— Тор.

Несколько секунд постояв у окна, он обернулся на зов.

— Ты в порядке?

В порядке? Боги, как же он ненавидел этот вопрос, столь любимый землянами. Конечно же, он не в порядке. После относительно скучных и ровных трёх лет блужданий по космосу новости, обрушившиеся на него в Мидгарде, заставляли изрядно… нервничать. Хотелось язвительно ответить, что порядок в его положении просто невозможен, но Тора хватило только на одно слово:

— Нет.

В полутьме зелёная кожа Брюса пугала. Он в ожидании уставился на Тора, молчаливо намекая на пояснения, а Тор не мог выбрать, как лучше описать свои чувства. Казалось, все вокруг устали от его депрессии и вечно подавленного состояния, но больше всего от них устал сам Тор. Вряд ли ему сейчас могла помочь выпивка, но вот незадача — пить даже и не хотелось.

— Знаешь, я не могу перестать думать о том, что за те три года, проведённых мной в бессмысленном космическом путешествии, какой-то другой Локи проживал другую жизнь, — неожиданно начал он, упорно смотря в стену. — А я не подозревал. Не знал. Каким он стал? В моём прошлом Локи пришлось понести наказание за Нью-Йорк и читаури, проведя много месяцев в подземной тюрьме и не видя солнечного света. Даже представить не могу, что с ним случилось.

Брюс крадучись подошёл ближе, засунув руки глубоко в карманы спальных широких штанов. Покосившись, Тор с неудовольствием отметил, что в новом состоянии Брюс не так уж сильно уступал ему в росте.

— Скучаешь по нему?

— Конечно, — без промедления ответил Тор. — Каждую минуту.

— Тогда ты должен радоваться, что есть шанс увидеть его, разве нет?

Чего Тор не испытывал, так это радости. Да, он понимал, что странно реагирует на возможность встретиться с Локи. Мстители давно были в курсе его привязанности к брату несмотря на все плохие поступки оного.

После дневного обсуждения положения дел Стивен Стрэндж, который всегда относился к Локи с подозрением, сам предложил Тору отправиться в иную реальность через брешь и отыскать пути договорённости с братом. Ни у кого больше такой возможности не было — если Локи кого и послушает, то только Тора.

Поиск Ванды пока ни к чему не привёл. Они даже не знали, где она находилась — здесь или там, за брешью. Представить её состояние было сложно. Тор, практически незнакомый с ведьмой, уяснил только одно: Ванда любила Вижна, поэтому его потеря сильно по ней ударила. Удивительно, что она не потеряла не только надежду, но и веру, жажду изменений, в конце концов найдя выход, пусть столь разрушительный. Она была готова на всё, лишь бы вернуть себе смысл жизни.

Невольно восхитившись ею без всяких предрассудков, Тор посмотрел на себя со стороны. До смерти от руки Таноса ему уже дважды приходилось терять Локи. Каждый раз он его всерьёз оплакивал, где-то в глубине души оставалась надежда, что, возможно, брат его попросту обманул. Так и получалось. Почему же в третий раз он не ощущал никакой надежды, практически сразу уверовав в реальность произошедшего? Почему Ванда смогла отыскать Вижна даже в параллельной реальности, а Тор Локи — нет? Это уязвляло и обижало. Он не мог злиться на Ванду и бояться возможных разрушений, потому что в противном случае и вовсе мог никогда не узнать о Локи.

— Я его совсем не знаю, Брюс, — выдавил Тор пугающую правду. — Я привык, что жизнь Локи проходила рядом со мной. Что бы он ни творил, я был в курсе. Но тот другой Локи прожил уже целых три года, а я не ведаю, как обернулся его побег. Мой брат умер — я почти привык к этой мысли. У другого Локи есть свой брат. Я ему никто… так какое я имею право о чём-то его просить?

Почти минуту Брюс ничего не говорил.

— Он тоже тебя не знает, ты для него такая же загадка, не забывай, — тихо сказал он. — Но у тебя преимущество — ты видел больше. Ты старше на целых восемь лет. Да, для асов это маленький срок, но всё равно столько всего случилось, что вспоминать страшно. И потом… просить ты будешь не для себя — для всех нас.

Тор только мотнул головой настолько резко, что перед глазами вспыхнули искры. Проще сказать, чем сделать! Уж он-то представлял, насколько сильно «обрадуется» Локи перспективе обзавестись вторым Тором.

— Это твой шанс, — добавил Брюс.

— Шанс на что?

— Закрыть гештальт и жить, наконец, дальше! Не ты ли убивался, что не успел ему ничего сказать? Расстался на плохой ноте? Не успел попрощаться? Так вот он, твой шанс!

— Не хочу я с ним прощаться — сколько можно? — зло фыркнул Тор. — Сомневаюсь, что мимолётная встреча поможет мне с облегчением вздохнуть и…

— Ты эгоист, — грубо перебил его Брюс. — Когда ты таким стал? Многие не имеют такой возможности и живут с чувством вины до конца дней. Может, ты желаешь выслушать, как мне не хватает Наташи? Я был в неё влюблён, помнишь? И я стараюсь не думать о том, что в другой реальности она жива, потому что наша первостепенная задача — закрыть брешь. Я видел эту брешь, видел, что рядом с ней происходит, и понимаю, почему нам нужно торопиться. Желание встречи с Наташей — моя личная прихоть. Встреча с Локи — необходимость. Тебе повезло, поэтому хватит ныть, Тор, или я тебе врежу.

Обещание прозвучало из уст Брюса настолько ласково, что Тор едва не расхохотался. Он редко видел друга в скверном расположении духа. Но чтобы Брюс угрожал физической расправой… Пожалуй, это прерогатива Халка. Но так как они теперь почти единое целое, он не сомневался, что удар Брюса стал не слабее удара Халка.

С губ всё равно слетел громкий смешок. Оценив речь Брюса, Тор испытал острую необходимость вновь остаться наедине со своими мыслями.

— Умеешь убеждать, — хлопнув его по плечу, сказал он и решительно отправился обратно к себе в комнату, сокрушаясь, в какого же нытика он превратился.

***

Брешь впечатляла высотой, но не шириной. При ближайшем рассмотрении она напоминала длинную изломанную линию чёрного цвета, похожую на молнию и уходящую ввысь от самой земли. Она была хорошо видна не со всех сторон, словно её нарисовали на тонком листе бумаги. Стоило чуть отойти, как брешь начинала истончаться, пока не превращалась в еле заметную нить, которую даже было сложно заметить.

Тор обошёл её кругом сначала со значительного расстояния, затем рискнул подобраться ближе. Трава рядом с ней пожелтела и пожухла, воздух был холоднее. Теперь он прекрасно понимал, о чём говорил вчера Брюс. Не нужно иметь большого ума, чтобы догадаться: этой штуки здесь быть не должно. Рядом с ней всё начинало умирать. Мелкие насекомые, пролетавшие мимо, и вовсе падали замертво — так на глазах Тора умерла бабочка, оказавшись слишком близко к бреши.

Он точно не знал, куда их переправил Стрэндж, но, по словам Брюса, место находилось не так далеко от Нового Асгарда. Ванда постаралась, чтобы не практиковать такую магию в том же Нью-Йорке, и заблаговременно отыскала местечко, далёкое от поселений и людей. Неудивительно, что сюда до сих пор не приехали репортёры или агенты спецслужб — когда на Землю приземлился Мьёльнир, Тору пришлось хорошенько постараться, чтобы просто подобраться к нему.

— Пару дней назад она была меньше, — сообщил поёжившийся Брюс. — Мне в лицо как будто сама смерть дышит.

— Моя сестра? — Тор бросил на него косой взгляд.

Брюс на мгновение задумался, соображая, о чём шла речь, а потом активно закивал.

— Да, очень похоже.

— А ведь если подумать, за брешью Хела до сих пор жива, хоть и находится в заточении, — протянула Валькирия, стоя позади всех. — Не хотелось бы снова встретиться с ней.

Тор передёрнул плечами, Брюс красноречиво скривился, а Стрэндж недоумённо посмотрел на них всех.

— Жаль отвлекать вас от приятных воспоминаний, но у нас есть важное дело. Тор?

Тор застегнул куртку на серой толстовке до упора. Он слишком привык носить бесформенные вещи землян, в которых было так уютно и тепло, что его даже не тянуло прикоснуться к старым асгардским доспехам. Впрочем, Тор всё равно попытался хоть немного привести себя в порядок и впервые за долгое время смотрелся в зеркало дольше пары секунд. С волосами пришлось изрядно повоевать, расчёсывая их и раздирая спутавшиеся концы. Бороду он рискнул укоротить самостоятельно — получилось вполне сносно и ровно, зато она перестала слишком пушиться и скрывать некогда образовавшийся второй подбородок. От подбородка Тору удалось избавиться заранее, как и от выпячивающегося живота, хотя до идеальной формы всё равно было слишком далеко.