========== 1. Руны ==========
Тессеракт обжигал раненые ладони, но Локи крепко держал его в руках. Времени на раздумья не оставалось — нужно было за пару секунд решить, куда переместиться. Всё вокруг представляло угрозу. Везде были враги. Оставаться на Земле, в Мидгарде, нельзя. Локи плохо знал этот мир, абсолютно не имея понятия, где переждать первую бурю. Остальные миры тоже были настроены к нему недоброжелательно — чего уж таить, он успел изрядно насолить всем, начиная от почти полностью разрушенного Йотунхейма и заканчивая Асгардом, в котором вырос.
Думай. Думай!..
Пока глупый братец, как и все остальные, был занят внезапно упавшим Старком — человеком с железной бронёй на теле и странным светящимся кругом в груди, — Локи уже подхватил лежавший у ног тессеракт и пытался придумать план подвернувшегося побега. Медлить было нельзя — это могло стоит не только свободы, но и жизни. Тор, судя по всему, собирался поступить по совести и отвести его в Асгард на суд к дорогому папочке, от воспоминаний о котором у Локи сводило зубы. Лучше бы он оставил его здесь, в Мидгарде, на волю Мстителей и прочих глупых людей. Кто знает, что бы они придумали, но Локи было бы интересно понаблюдать за человеческой расой, которую так любил и стремился защитить его небрат.
За спиной продолжал грозно рычать Халк — зелёный великан только подстегнул Локи убраться отсюда как можно скорее. Вариантов было не много. Он понимал, что, куда бы он ни отправился, его будут искать. Тор, Один, Танос… Все, кто посчитает его существование неуместным. Было необходимо спрятаться, залечь на дно и затаиться хотя бы на первое время. Куда?
Куда же?..
Мысль пришла в голову так внезапно, что тессеракт отреагировал быстрее самого Локи. Вокруг заклубился чёрный дым, вспыхивая глубоким синим цветом.
Его окутала темнота. На некоторое время Локи будто оказался вне пространства и времени. Пусть он использовал тессеракт не в первый раз, до сих пор не мог привыкнуть к невесомости в момент перемещения. Только наручники сильно давили на запястья, а злосчастный намордник, неизвестно откуда оказавшийся у Тора, мешал сделать глубокий вдох через рот. Что уж говорить о большем — Локи не мог даже облизать пересохшие губы или разомкнуть челюсти.
Откуда-то издали донёсся истошный вопль Тора:
— Локи?.. Локи!..
Вздрогнув, Локи попытался оглядеться. Голос окружал со всех сторон, обволакивал плотной пеленой, но брата рядом не оказалось. Только темнота, пустота и невесомость.
Надо же, подумал Локи, хмыкнув про себя. В голосе Тора было столько удивления и… волнения, что впору захотеть вернуться. Конечно, он тут же отмёл эту секундную слабость, напомнив себе, что нужно бежать. Только бежать и не поддаваться слабостям. Тор, хоть в пылу сражения и заверял, что поможет всё исправить, поможет выкрутиться — вместе! — вряд ли собирался оставить хотя бы шанс на спасение. Он не желал больше ничего слушать. Намордник подтверждал его намерения лучше всего. В момент, когда тяжёлая рука Тора накрыла рот Локи и тот, презрительно скривив губы, прошептал: «Закрой рот», Локи осознал, что никаких уговоров больше не будет. Кинжал под рёбра стал последней каплей, и он не знал, радоваться такому исходу или печалиться. В конце концов, Тору уже давно пора было отстать и смириться с тем, что молчание Одина о страшной тайне происхождения Локи навечно развела их по разные стороны баррикад. О, как же его раздражало, что Тор, будучи в курсе об отсутствии родственной связи между ними, продолжал называть его братом, продолжал пытаться быть заботливым!
Глупец! Наивный глупец, веривший в доброе сердце Локи, от которого теперь ничего не осталось, кроме обуглившихся кусочков.
Стиснув зубы, Локи крепче сжал тессеракт, игнорируя пульсирующую боль в расцарапанных ладонях, и в следующее мгновение зажмурился от яркого тёплого света. Темнота отступила, твёрдая поверхность под ногами вернулась, как и зрение. Ощущение собственного израненного тела после приятной невесомости заставило глухо застонать. Голова закружилась, и Локи, прижав тессеракт к груди одной рукой, едва успел опереться на мягкую постель прежде, чем в бессилии рухнуть на колени.
Противно звякнула цепь на сковывающих наручниках. Глаза слезились от жжения. Немного придя в себя, он попытался снять ненавистный намордник — ничего не получилось. То ли он подчинялся исключительно Тору, то ли он просто не знал механизм снятия. Наручники же не столько сковывали руки, сколько блокировали магию, а без магии Локи чувствовал себя ещё более беспомощным — излюбленные кинжалы в данном случае были абсолютно бесполезными.
Потратив несколько минут на изучение крепления намордника и наручников, он сдался, позволив себе оглядеться по сторонам. Материнские покои, в которых Локи в последнее время бывал очень редко, не то что в детстве, оставались такими же, как он запомнил. Высокий балдахин над кроватью, свежие простыни, трельяжный столик с двустворчатым зеркалом и высокий шкаф. Здесь всё пахло матерью. Она любила свежие запахи с лёгкими цветочными нотками — этот запах ассоциировался с детством. И самой Фриггой, конечно, хотя она сама большую часть времени проводила в покоях Одина.
Комната была выдержана в светлых нежных тонах, а Локи только теперь заметил, что перепачкал белый коврик с мягким ворсом, лежавший возле постели, в грязи и собственной крови. Тессеракт лежал рядом и призывно светился ярким голубым цветом. Теперь от него исходил не холод, а тепло. Ненависть, бурлившая в Локи в момент нападения на Мидгард, постепенно иссякала, уступая место усталости, апатии и сонливости. Уходить отсюда не хотелось — материнские покои были единственным безопасным местом, пришедшим ему в голову в самый последний момент. Прятаться здесь — высшая форма наглости даже для Локи. Он бы рассмеялся, если бы намордник не закрывал ему рот.
Хорошо, что самой Фригги здесь не оказалось. Локи не учёл, каково было бы показаться ей на глаза в таком виде: скованным, слабым и в ссадинах с головы до ног. Быть избитым земным монстром даже позорнее, чем просто сбежать, поджав хвост, после проигрыша.
Сделав несколько глубоких вдохов через нос, он, собрав оставшиеся силы, попытался встать на ноги. Всё-таки капля разума у него ещё оставалась. Сидеть здесь означало подставлять Фриггу, а она была единственной, кому Локи не желал вреда. В конце концов, он продолжал любить её как родную мать, прекрасно зная, что она ею не является.
Точно так же, как Тор продолжал считать его братом, зная, что это вовсе не так.
Скривившись от ворвавшегося в мысли Тора, Локи с трудом поднялся на колени и застыл, когда еле слышно скрипнули двустворчатые двери. В покои влетел свежий воздух — цветочный запах только усилился, кружа голову. Фригга вошла лёгкой походкой, мягко улыбаясь и держа в руках кувшин с водой. Свободные одежды тихо шуршали в такт её шагам, а венчавшая голову витиеватая причёска была, как всегда, идеальна.
Она улыбалась до тех пор, пока не заметила застывшего в неудобной позе Локи. Бежать было поздно, и он, попытавшись виновато улыбнуться, опустил глаза и снова сел. В одном Локи был уверен совершенно точно — она его не сдаст. Не расскажет, что обнаружила неродного сына-преступника у себя в покоях на залитом кровью ковре с тессерактом в руках. Но если только Фригга подаст хоть малейший знак, что и ей нельзя доверять, Локи сможет остановить её даже со скованными руками. Стиснув зубы, он ждал и напряжённо смотрел на материнские ноги в белых туфлях. Та не двигалась с места и молчала, пока вдруг не бросилась обратно к выходу — Локи дёрнулся, вскинул глаза и был готов молниеносно преградить путь. Однако Фригга только плотнее прикрыла двери и задвинула засов, чтобы не впускать нежеланных гостей. Затем снова обернулась к нему и, подобрав длинные юбки, поспешно подошла, опускаясь на колени.
Когда заботливые руки коснулись его лица и осторожно прошлись возле ноющих ссадин, Локи попытался отвернуться, зажмурившись, но она не позволила — неожиданно жёстко удержала и осмотрела всю его голову. Он знал, что не был ранен слишком сильно. На самом деле удары Халка хоть и были сильны по меркам смертных, Локи оставался пусть не асом, но йотуном. Именно благодаря этому ему удалось сохранить целыми кости, хотя насчёт нескольких рёбер он всё же сомневался.
