Себастин бросил на него внимательный взгляд.

— Врёт всё твой отец. Вы похожи. Ну, подумаешь, цветом волос не удался, но глаза… он вообще видел твои глаза? Точная копия, не сомневайся, — усмехнулся Себастин.

***

Райли всё же поговорил с отцом. Пришёл в тот дом, где жили строители, отыскал его комнату. Оказалось, что он даже ни разу не был здесь. Дом был похож на стандартное общежитие: в коридорах шумно, комнатки слишком маленькие, пол — грязный, с вечной пылью и глиной.

Когда он шёл по коридору первого этажа, попадавшиеся навстречу мужчины с интересом глазели на него и прекращали между собой разговоры. Райли стойко выносил любопытные взгляды, пока не остановился около нужной двери. На ней даже находилась табличка, поэтому ошибиться было невозможно. Он несколько секунд стоял напротив, не решаясь постучать. В последний раз с отцом они пересекались около месяца назад. Он тогда был даже трезвым и явился к ужину. Мать молча встала из-за стола, достала столовые приборы и положила в тарелку тушёный картофель с овощами и говядиной.

Затем села обратно и продолжила есть, больше не поднимая голову.

Коди переглянулся с Райли, и тот незаметным жестом попросил его молчать. Не хватало ещё разжечь ссору, которая оказалась бы совершенно неуместной. В итоге ужин прошёл в тишине, но по лицу отца было видно, что он раздражён таким поворотом событий. Он привык, что всё внимание всегда обращается к нему, стоит только появиться в том или ином месте. Но тогда всё оказалось не так.

С тех пор Райли его не видел, и вот сейчас занёс руку, чтобы постучать.

Когда никто не ответил, Райли постучал снова, подождал и повернул ручку, которая с лёгкостью поддалась. Отец лежал на диване, одна его нога была согнута и опущена на пол. Пиджак чёрного костюма был расстёгнут, рубашка смялась, а верхняя пуговица, похоже, и вовсе оторвалась. Окинув невесёлым взглядом комнату, Райли прислушался к раздавшемуся храпу.

Пахло алкоголем.

Подойдя ближе, он склонился над безмятежным лицом отца, разглядывая каждую морщинку, какую раньше не видел. Он не понимал, какие эмоции вызывал в нём отец, но точно знал, что не хотел его возвращения. Это всё только ради матери.

Обуреваемый чувством ненависти, Райли поддался искушению и положил руку на плечо, медленно пробираясь к горлу. Сердце забилось чаще, пальцы похолодели. Стоило только допустить мысль о том, что сейчас он мог бы сделать, как под ложечкой сладко засосало. В голову вновь пробрались яркие картинки возможных смертей отца. Пришлось зажмуриться и мотнуть головой. Отец продолжал спать.

С трудом уведя руку от горла, Райли сильно сомкнул пальцы на ключице, впиваясь короткими ногтями в кожу под одеждой.

— Знал бы ты, как я тебя ненавижу, — прошептал он с наслаждением. — Знал бы, как мечтаю, чтобы тебя здесь не было. Когда тебя нет рядом, жизнь кажется такой хорошей, такой приятной. Но когда я вижу тебя, вспоминаю страдания матери и меня так и тянет затянуть на твоей шее дурацкий галстук.

Завозившись, отец вдруг причмокнул, поморщился и немного разлепил глаза. Райли замер, не смея шевельнуться. Слышал ли он что-нибудь? Вряд ли. Когда во взгляде появилась осознанность, отец вскочил, отбросив руку Райли, и принялся растирать место около ключицы.

— Что ты здесь делаешь? — спросонья спросил тот.

Райли выпрямился, свёл руки за спиной, отчаянно царапая заусенцы.

— Пришёл поговорить.

Недоверчиво глянув на него, отец оттянул ворот рубашки, и Райли увидел тёмные полумесяцы от впивавшихся в кожу ногтей.

— Поговорить, значит? — с ужасом хмыкнул отец. — Всё сказал?

— Нет.

Райли сделал несколько шагов в сторону, не отводя от отца пристального взгляда. Комната была небольшой, со множеством бумаг и захламлённым столом. Из лежащей на краю книги торчала фотография — Райли узнал глаза Коди. Отец никогда не был сентиментальным, и даже в Ноксе, в том большом рабочем кабинете, он никогда не держал на столе фотографий. Он потянулся, вытащил её, придавил пальцем к столешнице.

Коди на ней, младше на несколько лет, улыбался. Интересно, когда это было сделано? Они настолько редко фотографировались, но Райли помнил каждое мгновение перед затвором объектива фотоаппарата.

Каждое, кроме этого.

Здесь только Коди, а не вся семья.

Ведомый недовольством, Райли подцепил уголок и перевернул фото. «Когда он ещё улыбался» — гласила надпись, сделанная аккуратным почерком отца. Так он писал только в моменты полного сосредоточения, когда имелось время и не нужно было торопиться заполнить те или иные бумаги. Райли невесело усмехнулся и вновь повернулся к отцу, который так и не двинулся с места.

— Почему его ты любишь, а меня нет? — спросил он, постучав пальцем по столу.

Отец свёл брови к переносице.

— Не глупи. Что за странные вопросы…

— Я знаю. Я чувствую, — оставив фотографию в покое, Райли развернулся к отцу. — Надеешься, что Коди станет твоей копией? Дотянет до вершин, до которых не смог дотянуться я?

— Ты никогда не проявлял интереса к моей работе, — его глаза мрачно блеснули.

— Ещё как проявлял. Неужели не слышал, что я сделал подарок матери?

— Ты о том подобии театра под открытым небом, которое сдует ветром при первой возможности? Не уверен, что Ева действительно была в восторге, — он встал, пошатнулся и дотянулся до графина с водой.

— Я, по крайней мере, сделал хоть что-то, — зло процедил Райли.

— Вздумал меня осуждать, маленький негодник? Доживи до моих лет, а там посмотрим, что с тобой случится!

Он видел, что отец был готов вновь поднять на него руку, как в старые времена. В глазах загорелась знакомая злость, плечи напряглись. Райли невольно услышал оглушающий звон разбившегося о стену стакана, который так и не смог забыть. В тот момент было по-настоящему страшно, не то за отца, не то за себя самого.

Поставив графин на место, отец сделал ему навстречу несколько шагов. Не двинувшись, Райли лишь выпрямился, предупредив:

— Не смей меня трогать. Я уже не беззащитный ребёнок.

Злость в его глазах сменилась удивлением, а после — уважением. Столь незнакомое выражение заставило Райли задержать дыхание. Он впервые почувствовал себя на равных с отцом и видел, что это чувство обоюдное.

Покачнувшись, отец отвернулся, посмотрев на фотографию Коди.

— Что ты хотел обсудить? — наконец спросил он.

— Маму, — ответил Райли, бросив на него беглый взгляд. — Ты планируешь появляться дома?

— Я появляюсь.

— Раз в месяц? — он усмехнулся.

— У меня сложная работа, требующая полной отдачи. Ты же занимался своей игрушкой, теперь знаешь, каково это.

Райли подавил уязвлённое самолюбие.

— Уж прости, что не пошёл по твоим стопам на полном серьёзе.

Молчание затянулось.

— Ты понимаешь, что убиваешь её?

Полный недоумения взгляд отца сказал всё лучше любых слов.

— Не понимаешь. Конечно, не понимаешь, ты же ещё и ничего не видишь, кроме своих творений, — и, немного подумав, добавил: — Ты уничтожил нас всех.

Спустя год строительство моста близилось к финальной точке.

Спустя год Ева, окончательно погрязнув в одиночестве, прыгнула с того самого моста и утонула.

========== Глава 12. Точка невозврата ==========

Похорон Райли почти не помнил. В голове упорно продолжал стоять туман, все чувства словно исчезли. Еда казалась безвкусной и холодной, сколько бы он ни спал, постоянно оставался сонным и уставшим. Кладбище Дуплекса, огороженное металлическим чёрным забором, располагалась недалеко от моста. Зимой оно превращалось в белое покрывало, испещрённое редкими следами — сюда приходили не часто, стараясь выбрать время, когда никого нет поблизости.

Он не слышал слов соболезнований, механически кивая головой, но отчётливо запомнил жмущегося к нему Коди. Он обнимал брата за плечо, словно пытался показать свою молчаливую поддержку, а тот её безропотно принимал. Наверное, именно после смерти матери они по-настоящему сблизились, оставшись один на один с утратой.