– А что вы хотели?

Девушка, зачем-то взяв Вадима за руку, коротко рассказала всё. Женщина выслушала её очень сдержанно, только вздохнула:

– Наказание какое, Господи. Молиться надо. Вот что я посоветую: купите икону Божьей матери «Умягчение злых сердец» и подарите вашей бабушке. Может, все образуется.

Вадим и Юля собрали деньги, которые нашлись у них в карманах, и купили нужную икону в церковной лавке. Светлое нежное лицо Богородицы выражало страдание, и терпение, и прощение. Тонкими красивыми руками она держала семь стрел. Было похоже, что все семь точат из ее груди, из самого сердца.

Юля поцеловала икону и неожиданно расплакалась.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал Вадим, не зная как её утешить. – Юлечка, ну не плачь!

Но выглядел он растерянным и несчастным. Помолчав, добавил:

– Мне кажется, что тётя Тоня не такая уж плохая. Она же взяла бабушку к себе, не отправила в дом престарелых.

Слезы у девочки высохли.

– Да-да, хорошая мысль! – вдруг воскликнула она с энтузиазмом.

Вадима даже слегка покоробило: он подумал, что Юля обрадовалась идее насчёт дома престарелых, но он сразу же устыдился своих мыслей, потому что Юля продолжила:

– Нужно их помирить! Я ещё пока не знаю, как, но мы попробуем. Правда, Вадим? Попробуем?

Через неделю они входили в этот дом второй раз. Юля была настроена серьёзно и решительно, Вадим был гораздо более скептичен.

– Они уже очень пожилые, Юля. Тётка сама уже год или два на пенсии. Что ты можешь, мой маленький дипломат?

– Ты уже сдался? Ещё не начали, а ты уже сдался?

– Я просто знаю их хорошо. Не представляю, как ты к тёте Тоне можешь подойти. Она скажет что-нибудь, как кипятком ошпарит. Она очень злая, правда.

– Ладно, Вадим, мы посмотрим.

Дверь им открыла сама Анна Андреевна. Хозяйка в это время возилась на кухне, она показалась на минуту посмотреть, кто пришёл, и тут же, не говоря ни слова, скрылась.

– Спасибо большое за фотографию, – сказала Юля, протягивая фото, когда все уже расселись в бабушкиной комнате.

Анна Андреевна поднесла снимок к глазам, вглядываясь в дорогие лица из прошлого.

– Молоденькая я была, почти такая, как ты сейчас, – вздохнув, обратилась она к девушке.

Юля кивнула с улыбкой, удивляясь: бабаня была такой же, как она! Интересно, какими были люди тогда, целую жизнь назад? Что ели, что одевали? Что любили, к чему стремились? Так получилось, что в Юлиной семье не было стариков: папины родители прожили недолго, а мамины были далеко. И Юля тянулась к бабушке Вадима с любопытством, которого мог бы быть удостоен выходец с чужой планеты или, по меньшей мере, иностранец.

Пожилая женщина не могла оторвать взгляд от фото.

– А вот Зоя, не помню Белова или Беляева, – произнесла она, указывая на одну из девушек. Личики на фото были мелкие, размером с конфетти, поэтому казались Юле все похожими друг на друга. Бабаня продолжала. – Подружка была моя лучшая. Мы с ней долго переписывались. Она забеременела от командира роты и её демобилизовали. А он был женатый. Впрочем, это неважно, потому что он всё равно погиб в сорок третьем. А этот, видишь, рядом со мной, – Феденька, не отходил от меня ни на шаг, очень меня любил, а я его только как друга. Снаряд неподалёку разорвался, Федю контузило, он оглох совсем. Списали его тоже, больше мы не встречались.

Анна Андреевна называла людей, запечатленных на фотографии, по именам – всех помнила и о каждом могла что-то рассказать. Юля слушала внимательно, и все эти короткие рассказы откладывались яркими мазками в её памяти. Постепенно – Юля даже сама не осознавала этого – в её голове сложится не книжно-киношная, а собственная, личная картина мира, картина не такой уж давней, оказывается, истории России, истории народа, истории родной семьи, ведь Вадька, он же ей не чужой нисколечко, а значит и бабаня – тоже родная.

Юля слушала внимательно, а Вадим вскоре начал ёрзать.

– Я пить хочу, – заявил он.

– Я бы вас чаем угостила, но Тоня сейчас там, на кухне. Я зайду, она орать будет.

Пожилая женщина расстроено примолкла. Сегодня она не жаловалась на дочь и не плакала, но Юле уже всё было понятно без слов. Неожиданно для себя девушка почувствовала, что очень хочет чаю. «Это прекрасный повод познакомиться с хозяйкой дома», – решила она, поэтому объявила:

– И правда, так хочется чаю!

Бабушка поглядела на неё испуганно, как будто Юля предложила ей выпрыгнуть в окно с девятого этажа. Вадим тоже покосился на подругу неодобрительно, однако сказал:

– Бабаня, я сам!

– Можно, я с тобой? – попросила Юля, и вдвоём они вышли из комнаты.

На кухне вкусно пахло жареным мясом. Тетя Тоня стояла у плиты с ложкой в руках и пробовала подливку. Она посмотрела на молодых такими же чёрными глазами, как у матери. И взгляд был похож на удар дверью, захлопнувшейся перед самым носом. Однако Юля не струсила и начала диалог, как воспитанная девочка:

– Здравствуйте!

Женщина проигнорировала её вежливость и её саму тоже.

– Тетя Тоня, можно чайник поставить? – обратился к хозяйке Вадим.

– Вы что, не видите, я готовлю обед, – процедила тётка. – Через полчаса закончу, тогда приходите и ставьте, а сейчас у меня под ногами не путайтесь!

– Ну, тогда воды дайте попить, – миролюбиво попросил Вадим

Тётка пожала плечами и махнула рукой в сторону одного из висящих на стене шкафчиков.

– Бабкина посуда там.

Пока Вадим пил воду, Юля наблюдала за женщиной и думала, что та сейчас должна чувствовать себя слабее бабани, потому что она одна, а с бабушкой близкие, которые её защитят. Однако эта мимолётная мысль оказалась ошибочной. Тётя Тоня по-прежнему доминировала, ни на секунду, не уступая лидерство, и Юля в этом скоро убедилась.

– А когда же чай? – напомнила девушка, обращаясь к Вадиму.

– Дома попьём, – суховато отрезал он.

– Дома попьёте? – вдруг с неожиданной язвительностью вмешалась тётка. Она сжала ложку сильно, как казак шашку, даже пальцы побелели. – Ты не успел заселиться в новую квартиру, а уже шлюх к себе таскаешь? Молодец, далеко пойдёшь! А знаешь, сколько сейчас за совращение малолеток дают?

– Спасибо, – Вадим со стуком поставил пустой стакан на стол, схватил Юлю под локоть. – Пошли!

Анна Андреевна встречала их стоя, даже ни на секунду не присев от волнения.

– Что она сказала? – спросила шёпотом, не называя дочку по имени. – Она не орала, а что сказала, я не расслышала.

Вадим ничего не ответил. Криком его не возьмёшь, не в первый раз от тётки слышит, а вот слова его испугали: он вспомнил, кто у тётки муж, отправить родственничка за решётку ему раз плюнуть. Не надо было приводить Юлю в этот дом. Парень был слишком расстроен и не особо вглядывался в то, что происходит с оскорблённой девушкой.

Её хорошенькое личико скуксилось, маленький нос стал похож на красную ягодку. Она шмыгала этой ягодкой и одновременно рылась в сумке, наощупь отыскивая пакетик с бумажными носовыми платками. Рука её наткнулась на что-то довольно объёмное для дамской сумочки, и девушка вдруг вспомнила:

– Анна Андреевна, мы же приготовили для вас подарок!

Она вынула на свет икону и неуверенным тоном добавила:

– Правда, мы не знаем, верующая вы или нет.

– Перед смертью, миленькая, все верующими становятся, – ответила бабушка, осторожно принимая подарок. – Вот посмотри!

Она открыла дверцу серванта. На верхней полочке были красиво расставлены несколько икон.

– Я от дочки их прячу. Не надо, чтобы она их видела.

Юля сказала:

– Нам сказали, нужно молиться этой иконе, чтоб ваша дочка добрее стала. Мы так хотели, чтобы у вас отношения наладились!

У Юльки снова потекли слёзы, а бабушка обняла её и тоже заплакала.

Вадим думал о тёткиных словах. Если отбросить тон и формулировки, то в них, несомненно, было что-то правильное. Было такое, о чём он не думал раньше, просто радуясь жизни, радуясь своей молодости, радуясь своей любви. Он вдруг понял, что только он сам отвечает за свою жизнь, за своё будущее. И не только за своё. Потому что и Юлино будущее тоже зависит от него. И он просто обязан относиться к ней по-взрослому. Раз так надо, значит так и будет, наконец решил для себя Вадим. Он стряхнул с себя неприятные мысли, как собака отряхивается от воды, и вдруг увидел, что обе – и бабушка, и Юля – заливаются слезами.