Вскоре ситуация настолько усугубилась, что причина моего некомфортного положения в семье обнажилась сама собой, я тяжело заболела. На фоне сердечной недостаточности началась водянка. Отнялись ноги. Вдоль по лимфатическим ветвям открылись язвочки, из которых текла вода, вызывая страшный зуд. К стыду медицины, облегчить мое состояние в больнице не могли. Обезболивающие средства зуд не снимали, а лишь одурманивали меня. И вот тогда мой зять принес в больницу «деревянное масло», жутко вонючее, но снимающее зуд. Это средство народное, его добывают, сжигая бумагу, долго и терпеливо по капелюшке. Мой любознательный зять где-то почерпнул это и хранил в памяти до поры. И вот теперь воспользовался. Когда я выписалась из больницы, зять устраивал мне соленые ванны. Язвочки затянулись. Вот тогда я и поняла, кто окружает меня в доме.

Сделала ли я выводы? Увы, характер трудно переломить. Можно изменить понимание.

В моем случае, когда я уже потеряла авторитет в семье, когда досадила всех своими придирками, ворчанием, грубостью, наладить что-либо много труднее. Ко мне относились подчеркнуто хорошо, но именно подчеркнуто и в этом не было любви. А я нуждалась в ней. А я без любви не могла. Однако, насильно мил не будешь. Безвыходность моего положения стала очевидной. Хотелось кричать, хотелось рыдать, хотелось выть! Вот тогда-то мне и попался на глаза стих из Библии: «Может ли женщина забыть о своем грудном ребенке и не пожалеть сына своей утробы. Даже она может забыть, но я не забуду тебя». Это говорил Бог. Я читала этот крохотный текст из Библии снова и снова. И плакала, но теперь уже от счастья. Я нашла друга, которого искала всю жизнь.

ЖЕРТВУЯ РАДИ СЧАСТЬЯ

Есть два дня, когда вы ничего не можете сделать:

один - это вчера, другой - это завтра.

А сегодня – прекрасный день, чтобы сделать

все возможное для своей мечты.

(Автор не известен)

Один миг. Он вынес из дома счастье, развеял его по ветру, да так, что уже не соберешь, не склеишь. Егоровна сидела в темноте на своей кровати и плакала. Вот уже год не просыхали ее глаза. Плакать она могла только ночью, а днем ни-ни, сердце в комочек и улыбка на губах. Она, ее улыбка, была единственным бальзамом для трех внучат, которые потеряли маму. Дочь Егоровны погибла в дорожной катастрофе. Дети совсем малы, что-то будет с ними? Отец их, еще совсем молодой мужчина, конечно, женится. Каково будет малышам, взлелеянным ласковой матерью жить с мачехой? И кто знает, какой она будет. Пусть даже, хорошей, все равно чужой. Неужели боль утери матери еще может усугубиться появлением в семье чужой женщины?

Егоровна, понимала, изменить ничего невозможно. Хуже всего то, что семья дочери жила в ее доме, в доме, Егоровны, и, если зять теперь женится, он создаст свой очаг. Он уведет детей. Вырвет их из рук, которые вынянчили. Но даже не это главное, она, бабушка, была для детей олицетворением их матери. Конечно, заменить мать невозможно, но только она, бабушка, для них сейчас была ближе всех. Прошел год со дня гибели дочери, тревога Егоровны возрастала. Начнется время перемен.

Всю ночь Егоровна не сомкнула глаз, а утром умылась, взглянула на себя в зеркало, что висело у раковины, поправила прядь седых волос и улыбнулась. Глубокой такой улыбкой, ясной, что даже глаза засверкали. Они у нее большие открытые и ласковые. На кухне, надев фартук, принялась накрывать на стол, сейчас сюда войдет зять, ему пора на работу.

- Доброе утро, Егоровна! - Так звал он ее с первого дня знакомства. Так представила ее почему-то дочь. Зять всегда был приветлив, весел, дом оживал с его приходом. С ним было легко общаться. Зять работал бригадиром на стройке и был в большой дружбе со всей бригадой. Егоровна знала каждого в ней поименно. Она хлебосольная по натуре часто угощала их своими изумительными пирогами.

Сегодня Егоровна вела себя как-то непривычно, и зять выжидательный уставился на нее, - вы что-то хотите спросить?

- Нет, не спросить хочу, а сказать. Хватит тебе бобылем ходить. Молод ты еще, чтобы печалью ноги свои спутывать. Женись! Детям мать найди, себе жену, мне помощницу. Стара я уже управляться по хозяйству. Дому женский пригляд нужен.

Голос Егоровны был сухой и суровый. Зять всегда находчивый и словоохотливый растерялся. К такому предложению он не был готов. Он любил свою жену и, хотя с горем вечно обниматься не хотелось, привести новую женщину в дом, где все напоминает подругу юности, было слишком. Шумно проглотив слюну, мужчина промолчал. Сославшись на отсутствие аппетита, спешно ушел.

Дни сменяли друг друга, все, казалось, шло по-прежнему, только зять стал каким-то молчаливым и потому чужим. Егоровна предполагала другой исход разговора с зятем, а оно вон как обернулось. Отчуждаться стал. Не принял предложение. Видно, есть у него уже женщина, и не соглашается она идти в дом бывшей жены. Оно и понятно. Не упрекнешь ее за это. Кому охота делить мужа с его воспоминаниями о прежней любви. Ведь здесь все напоминает о ней. Кому, как не Егоровне, понять это. Ведь ей самой, что нож к горлу – представить другую женщину на месте своей дочери. Но невыразимой болью своего сердца она готова была ежедневно жертвовать ради детей, ради того, чтобы не лишить их родного дома, где даже стены помнят, как они были счастливы со своей мамой.

Прежнего не вернешь. Но завтра можно опоздать, потому что опередят события, развернутые другими. Завтра все может сложиться так, что изменить что-либо уже будет трудно, или вовсе невозможно. Только сегодня, сейчас еще есть крохотная надежда сделать шаг навстречу счастью. И Егоровна не должна упустить такую возможность. Вечером, уложив детей спать, она пошла к зятю, который сидел в зале у телевизора. Он приветствовал ее и пригласил присесть рядом с собой.

- Я пришла к тебе с просьбой.

- Пожалуйста, я весь – внимание! Чем смогу. – Подчеркнутый интерес зятя почему-то конфузил Егоровну, а не располагал к разговору, с которым пришла. Она неожиданно для себя сухо предложила:

- У тебя, возможно, уже есть на примете женщина, которую можно выбрать для жизни, – Егоровна чувствовала, что говорит совсем не то и не так, как хотела, но обуздать свои чувства не могла. Разум и сердце не контактировали. – Я вот хотела предложить тебе, чтобы ты пригласил ее к нам, познакомил…- она помолчала. И вдруг… упала перед ним на колени, вскричав: - Сынок!

Зять соскочил с места, подхватил ее и поднял.

- Егоровна, что вы!

- Сынок, - продолжала она в пылу, - я буду матерью ей, я сумею полюбить ее, я сделаю все, чтобы семья наша была счастливой, только не разлучай меня с детьми! - в бессилии она тяжело положила обе руки ему на грудь. Он обнял ее, прижался губами к ее седой голове.

- Мама! У нас все будет хорошо, спасибо вам!

МОЛИСЬ ЗА ВРАГА

Если ты ненавидишь, значит

тебя победили.

(Конфуций)

Мне трудно было принять наставление Бога: « Молись за врага своего».

Неужели есть такие люди, которые способны молиться за врага? Читала в Библии, что Иисус перед смертью просил Бога простить своих мучителей, мол, не понимают, что делают. Но эта высшая материя, мне кажется, не свойственна простому смертному. Мою дочь в пьяном угаре убил ее муж, оставив сиротками двух малюток. Могу ли я это простить? Потерять единственную дочь, смотреть на двух круглых сироток, не зная как быть мне при моем совершенно хилом здоровье и при этом молиться за врага своего? Нет, это было сверх моих сил. Я ненавидела зятя, я не желала ему ничего хорошего и очень надеялась, что Бог покарает его. Чтобы не омрачать свою и без того мрачную жизнь, я постаралась не думать, не вспоминать о нем. Силы нужны были для того, чтобы воспитывать внуков. Я не отдала их в приют, они - это все, что у меня было, это все, что украшало мою жизнь. Горькая, но ягода.