— Ладно, я в душ, а ты убери этот бардак на столе.

Пейдж перевела взгляд на кофейный столик, за которым они сидели, и поморщилась.

— Лучше бы я первая проснулась, — проговорила тихо подруга. — Я бы свалила от тебя, и убирай весь этот апокалипсис сама.

Мария долго не могла дозвониться до своей женщины. Хотя по времени они прилетели уже давно.

Также она не могла дозвониться и до родителей, что успело немного напугать девушку.

Спустя час после её последней попытки связаться с близкими, Ифа сама ей набрала.

Мари досчитала до пяти, чтобы не начать выносить мозг мисс Блаттер своими волнениями и прочим.

«Возможно, женщине было некогда?! Она всё-таки в окружении её родителей».

— Ифа?! До тебя не так просто дозвониться, как вы там? Всё хорошо?

— Да, привет, всё в порядке. — Мари слышала усталость в голосе своей женщины. Будто та ещё не ложилась спать, после перелёта.

— Ты ещё не отдыхала?

— Ещё нет. Мари, ты должна прилететь сюда, завтра же или сегодня, — Ифа говорила тихо, будто боялась, что её услышат.

— Мы же договорились, что… Подожди, что у вас там происходит?

— Не думаю, что я должна говорит тебе.

— Ифа? Алло?

Мисс Блаттер сбросила звонок слишком резко. А после от неё пришло сообщение, которое Мари гипнотизировала взглядом, пока не погас дисплей.

А затем снова она вчитывалась в буквы, пытаясь возненавидеть всех за идиотскую шутку.

«Вчера, ночью, умер твой папа. Не говори об этом с мамой по телефону, она слишком подавлена. Ей очень нужна твоя помощь».

Девушка корила себя за то, что ничего не знала. За то, что вчера веселилась с Пейдж, и понятия не имела, что происходит дома. Ей ведь даже не показался странным разговор с мамой, когда она сообщила ей о своём скором визите, кроме продолжительного молчания.

Мари отложила в сторону новые истории болезней пациентов, откинулась на спинку своего кресла, прикрыла глаза и слушала отвратительный звон в ушах.

— Эй, Мари, ты могла бы открыть глаза для приличия! — Девушка так и сделала. Судя по выражению лица Джессики, она давно стоит посреди её кабинета.

— Прости, задумалась.

— Я заметила. Слушай, у меня к тебе дело. Ужасно не вовремя сломалась моя машина, и пока её починят, я вынуждена носиться по городу на такси. Это жутко неудобно, ведь мне приходится тратить уйму времени на ожидание и доверять свою жизнь водителям-недотёпам. Ты не могла бы мне дать свою машину до завтра? С ней всё будет хорошо, обещаю, — Джесс улыбнулась.

Мари осмотрела внешний вид начальницы, предполагая, что та собралась на очередное свидание.

— Откуда Хасан знает Ифу, если она проститутка? — девушка слишком сломлена сейчас, чтобы стараться подбирать слова. Она не хочет разбивать сердце Джесс, но нужно использовать эту возможность и рассказать всё.

— Я не спрашивала. Возможно, они раньше общались.

— Или он спал с ней, да?

Джессика посмотрела на входную дверь, как будто просила её открыться, а неведомым силам высосать её из этого кабинета.

— Может и так. Зачем ты завела этот разговор?

— Ты не спрашивала меня, когда хотела поговорить об этом. Или подноготную Ифы распарывать можно, а Хасан святой человек, и его кристально чистую душу нельзя затрагивать?

— Он не святой, но я ему верю.

— Неужели? Он успел тебе рассказать, что буквально позавчера был у нас дома?

Джессика заметно выпучила глаза.

«Конечно, он ничего ей не говорил».

— А рассказывал: зачем именно он приходил?

— Попросить у тебя профессиональной помощи?

— Нет, он приходил к мисс Блаттер и, угрожая физически, настаивал на её согласии в съёмках. Рассказать, в каких фильмах она снималась, или Хасан просветил?

— Я знаю, в каких…

— Всё-таки, просветил, — грустно улыбнулась Мари, поднимаясь с места и укладывая в сумку вещи. — Выходит, он забыл сообщить тебе главное. Твой безупречный мужчина — тот, кто всё это организует и снимает.

Джесс была белой, как стены в холле клиники, а губы подрагивали. Разумеется, она не думает, что её пытаются обмануть сейчас или ввести в заблуждение. Так как Мари и сама выглядела слишком раздавленной.

— Я могу с ним поговорить об этом… — прошептала Джессика, не до конца уверенная, с чего бы она начала этот разговор. — Может, он оставит её в покое и весь этот… бизнес.

— Делай, что хочешь. Мне хочется думать, что это сработает, но я сейчас смотрю на тебя и почему-то не верю в это.

— Мари, я, правда, постараюсь что-то с этим сделать. Может, стоит вам с Ифой сменить квартиру? Или, я не знаю, пожить у меня?

— Ифа уже в безопасности. Если тебе всё ещё нужна моя машина, я не против. Доеду домой на метро.

Джесс покинула её кабинет сгорбленной, будто оставила несколько лет своей жизни в этом кабинете.

И она не взяла ключи от машины.

Либо чувство вины перед Мари, за то, что посмела высказать об Ифе всё, что думалось, либо она просто забыла о своей просьбе.

Мари сообщила Пейдж о своём отце, и, написав Джессике, что берёт отгул на пару дней или она может смело её уволить, девушка собирала небольшую сумку в дорогу.

Пейдж сидела рядом и извинялась за то, что не может поехать с ней.

— Мари, я бы, правда, с тобой поехала. Твой папа был очень близок и мне тоже, но я не могу оставить Кевину своего ребёнка на слишком долгое время…

— Ты третий раз мне это говоришь. Я всё понимаю. Более того, папа бы тоже всё понял.

— Как так вышло? Сердце? Или он снова стал выпивать? Ты говорила с мамой?

— Нет, нет и нет, я говорила только с Ифой. Она и Лукас помогают там маме во всём. Приеду, узнаю.

— Слушай, ты только держись сама, ладно? Я волнуюсь за тебя…

— Всё нормально. Проверь мой билет на ноутбуке, а то у меня перед глазами всё плывёт!

— Хорошо. Присядь пока куда-нибудь, не суетись.

Несмотря на то, что Пейдж была единственной, кто постоянно суетился, Мари не стала с ней спорить и опустилась на диван. В голове слишком много различных мыслей… Слишком много обещаний папе, и кажется, так мало они общались последнее время. То работа, то ещё что-то постоянно препятствовало.

— С билетом всё в порядке, через час можно выезжать в аэропорт. Паспорт я в твой рюкзак запихала. В тот карман, в котором у тебя носки. Слышишь меня, Мари? А то будешь паспорт искать и паниковать. Паспорт — носки! Запомни это. Ты как?

— Папа называл тебя Пейджером, — Мари улыбнулась, глядя в потолок. — Ты всегда была болтушкой: всем всё напоминала и повторяла по несколько раз, одно да потому.

— Я так не делаю. Ты услышала, где твой паспорт?

— В носках, — Мари медленно поднялась с дивана, разглаживая мягкий белый плед после себя, и подхватила рюкзак.

— Отлично. Я тебя отвезу, так как в твоём состоянии будет лучше, если ты мне будешь мозг выносить, а не таксисту. Им всю ночь работать ещё, а бедолага может уйти в депрессию.

— Хватит разговаривать уже, пойдём, — Мари по доброму стукнула подругу по плечу, чтобы та хоть немного перевела дух от своего бесконечного словесного потока.

Лукас один встретил девушку в аэропорту. Скорее всего, её мама всё ещё не догадывалась, что дочь всё бросила и прилетела домой, а Ифа помогала ей и чувствовала бы себя неуютно, если бы отлучилась, ничего не сообщив.

Мари успела отвыкнуть от местного климата, и её удивило наличие сильного ветра на улице.

Лукас тоже был не готов к погодным условиям, поэтому на нём была надета красная куртка, её отца.

Мари помнит, как они выбирали её вместе. Папа тогда упирался и говорил, что он слишком стар для такой дорогой вещи, но девушка всё равно купила её.

Лукас смутился, когда заметил взгляд Мари, устремлённый на куртку.

— Твоя мама… дала мне её, — сказал парень, усаживаясь в такси после Марии.

— Это хорошо. Хорошая куртка, если хочешь, можешь надевать её. Тебе ведь тепло в ней?