Возможно, Мари права, и травма, нанесённая в юном возрасте, играла свою роль, но Ифа думала, что сейчас она руководствуется не эмоциями.

Если ей удастся перетащить на «тёмную сторону» Марию, то она больше не будет «святой». Как и все психотерапевты.

Ещё никто из врачей сына не возражал, хоть раз, побыть в постели с его матерью.

И никто даже не интересовался её здоровьем.

Это персонально для доктора Миллер, Ифа принесла результаты анализов, чтобы та сделала выводы.

Она же не знает, какие тараканы в голове этой девушки.

То, как Мария замерла от лёгкого поцелуя, Ифа истрактовала как призыв к действию:

«Мария не была против телом, но, возможно, воспротивилась разумом.

Её разум должен быть выключен».

Спустя три бокала шампанского, домой вернулся Лукас.

В своей привычной манере, он вымыл руки после улицы и собирался пойти к себе, прежде чем его окликнула мать:

— Лукас? Подойди.

— Чего тебе? Пьёшь, вот и пей, — парень встал возле двери, не желая слишком близко находиться с Ифой.

— Ты уверен в своём психологе?

— Ты о чём? — Лукас нахмурил брови, когда мисс Блаттер рассмеялась.

— Просто спросила. Мне интересно.

— Да, уверен. Не думай даже о том, чтобы нырнуть к ней в постель. Мисс Миллер не такая, как ты, ясно? Или тебе уже не с кем это делать?! — Лукас даже не стал дожидаться ответа. Он практически убежал к себе.

— Мистер Дайсон, вы утверждаете, что ваша бывшая девушка съехала от вас три недели назад. Я ничего не путаю?

— Верно. Она собрала свое тряпьё и съехала.

— Тогда, каким образом три дня назад, она выходила из душа и

вы, якобы, вновь поссорились? Она из вашего душа выходила или вы забрались в её квартиру, чтобы поссориться?

— Из моего.

— Продолжайте?.. Почему она приезжала к вам?

— Я не особо помню.

— Мистер Дайсон, попробуйте сконцентрироваться на том дне. Вам звонят в дверь, вы открываете её и видите Мишель. Что она вам говорит?

— Не очень хорошие вещи …

— Если вспомнили, озвучьте. Здесь, кроме нас с вами, никого нет.

— «Привет, жирный ублюдок. Я оставила у тебя свой фен».

— Хорошо. Она пришла за феном.

«Этого парня подозревают в убийстве своей бывшей девушки, но он свою вину не признаёт».

Марии направили его потому, что с такими умниками, которые пытаются запутать следствие, у неё короткий разговор. Она щёлкает их, как орехи.

— Вы его сразу ей отдали?

— Нет. Я не знал, где он лежит.

— Думайте, мистер Дайсон. Вы пропустили свою бывшую девушку в свой дом. Чувствовали ли вы при этом ненависть за то, что она бросила вас или оскорбила?

— Нет. Я безумно скучал по ней, и я был рад её присутствию. Пусть даже для этого потребовался повод.

— Что потом? Мишель взяла фен и направилась домой или вы предложили ей чашечку кофе… например?

— Нет, — пациент стал краснее в несколько раз. Вероятно, Мария была близка к развязке.

— Что вы ей предложили?

— Ничего.

— Тогда, может, она предложила вам что-то?

— Да. Прощальный секс, — Мария подняла брови и сделала пометку у себя.

— Вы сразу согласились на её предложение или колебались? — девушка делает вид, будто не знает о том, что следов интимной близости не было обнаружено следствием, но Мишель Диккенс всё равно оказалась убитой.

— Не сразу. У неё вроде там парень какой-то появился, и я сказал, что это подло по отношению к нему. Ну представьте, если бы она и со мной так поступила?!

— Понимаю. Как она отреагировала на ваш отказ?

— Очень грубо.

— Можете озвучить более детально? Мы ведь уже договорились, что за пределы кабинета наш разговор не выйдет.

— Мишель назвала меня неполноценным мужчиной.

— Вас это задело.

— Естественно!

— Хорошо, я понимаю. Что случилось потом? Вам хотелось её ударить за это?

— Нет.

— Может, хотелось доказать, что она неправа?

— Нет.

— Вы согласились с её словами? — Мари почти уверена, что он ответит «нет».

— Нет.

«Ну конечно».

— И это всё?

— Да. Всё, что я помню.

— Выходит очень любопытная история. Но я в ней почему-то не увидела, мистер Дайсон, в какой момент Мишель пошла принимать душ? — пациент опустил голову.

— Хотите сказать, что я это сделал?

— Я не собираюсь доказывать или опровергать вашу причастность. В этом разберётся полиция, насколько мне известно. А я, всего лишь должна выяснить: вменяемы вы или нет.

— Что, если нет? — глаза пациента блеснули. Кажется, он начал понимать, для чего его притащили к психотерапевту. Если он окажется неадекватен, и это признает врач, ему не придётся сидеть в тюрьме и отбывать наказание по всей строгости.

— Тогда, вам была бы уготована более щадящая мера наказания и соответствующее лечение.

— Какое лечение?

— Не беспокойтесь о лечении, — Мари улыбнулась, ставя штамп в конце своих записей, — вы не имеете психических отклонений.

— Доктор?! — если бы парень не был пристёгнут наручниками к подлокотнику, вероятно, он бы подскочил с места. — Я половину из всего не помню! Я был в состоянии аффекта! Я помню всё только урывками! Прошу вас, скажите, что я сумасшедший!

— Мистер Дайсон, вы понимаете, что в таком случае придётся признать свою причастность к совершению преступления?

— Может быть, это был и я… но мне было так плохо в тот момент. Знаете, это ведь из-за такой мелочи случилось.

— Из-за мелочей случаются самые серьёзные последствия.

Мария хорошо помнит выражение лица этого парня, когда его выводили из её кабинета, с переданной справкой «Вменяем».

Лукас приехал на сеанс к Мари не вовремя. Он задержался на полчаса, и времени, соответственно, у него прилично будет недоставать.

— Привет, док, — парень сел на край дивана и сложил руки на груди.

«Такое ощущение, будто этот ребёнок уже знает о том скромном поцелуе Ифы, которого в принципе и не должно быть».

— Привет! Как школа сегодня?

— Как обычно, отстойно.

— Ифа рассказала мне, что вы поговорили. Кто начал этот разговор?

— Кто поговорил? Мы? Я не говорил с ней. Мы спорили, потом я ушел к себе.

«Лукас не хочет признавать то, что терапия ему помогает. Но это, скорее, не из-за его вредности, а из-за того, что он до конца в этом не убеждён».

— Хорошо. Наверное, я неверно поняла.

— Док, можно я один вопрос задам? И ради него скажу что угодно.

— Слушаю тебя?!

— Ифа клеится к тебе? — девушка улыбнулась. Больше для того, чтобы не сказать «да» и не признать свою уязвимость перед этим парнем, чем ради того, что ей действительно показалось это смешным. Это вообще не смешно для неё.

— Скажем так, я вижу насквозь её намерения, но не поддерживаю их. Так ясно?

— Да, вполне, — Лукаса будто отпустило. Тот камень, с которым он вошёл сегодня в кабинет, наконец спал с его плеч.

— Раз уж ты пообещал рассказать мне что угодно, давай начнём с твоего опоздания? Мне любопытно, что тебя задержало сегодня.

— Итан. Мой друг, — девушка кивнула, давая понять, что ждёт продолжения рассказа. — Мы моем тачки после моих уроков.

— Таким образом ты зарабатываешь?

— Да.

— Ифа… не даёт тебе деньги на личные нужды?

— Скидывает на карту, но я не пользуюсь теми деньгами. Мы оба знаем, док, как именно они заработаны.

— Ты уже думал о том, куда тебе хочется поступить учиться?

— Нет.

— Вообще, нет? Или ты в голове у себя вертишь различные варианты?

— Мне нравится журналистика, но я хреново пишу, и это не совсем мужская профессия.

— А что тебя привлекает в журналистике?

— Зарплаты в будущем.

— Не такие уж высокие, Лукас.

— А ты? Много зарабатываешь?

— Достаточно, — Мари видела это не наглостью, со стороны парня. Это была какая-то детская непосредственность и любопытство. Как она уже говорила: «Ростом он вырос, а разум ещё не повзрослел».

— Можно купить дом?