Ифа не могла уснуть.

Ей вплоть до смеха казалось парадоксальным то, что ночи она проводит в одиночестве.

Сколько бы людей не оказывалось в её постели — засыпала и просыпалась она одна.

Женщина встала, накинула на плечи кардиган и прошлась по дому.

Дверь в комнату сына была плотно закрыта, на двери висела табличка с надписью:

«шлюхам не входить» и изображён череп с костями.

Раньше её сердце совсем не болело от того, что пришлось оставить Лукаса родителям. Возможно, тогда она и сама была совсем девчонкой и не понимала, что она бросает своего ребёнка.

А сейчас, стоя на холодном кафеле босиком, Ифа хочет заплакать.

Теперь он бросает её, и ей больно.

Было ли Лукасу так же больно, когда он узнал, что родная мать его бросила?

Скорее всего, да. И это ещё один повод её ненавидеть.

«Я просто не хотела, чтобы ты рос с такой матерью, как я».

Половину ночи она просидела под дверью сына, пока он не попытался её открыть.

Несколько раз Лукас толкнул дверь, которая открылась только с четвёртого раза.

— Ты пыталась меня закрыть здесь? — сразу спросил парень, заметив, что Ифа плакала.

Он зол на неё, поэтому в глубине души рад её слезам.

— Нет.

— Тогда почему ты торчишь под дверью? Разве я тебя звал? — женщина уже пожалела, что оказалась здесь во время пробуждения Лукаса.

— Это мой дом.

— И что? Отправь меня в приют и не придётся больше делить территорию, — Ифа поспешила ретироваться в свою спальню, но сын её нагнал. — Куда ты? Разве ты не поговорить со мной хотела?

— Ложись спать, завтра в школу.

— С какой стати ты указываешь мне, что я должен делать? Указывай своему Хасану!

— Не повышай голос.

— А то что? Выбросишь меня из своего дома? Может, я этого и добиваюсь. Кстати, мне всегда было интересно, почему ты меня ещё не сдала в детдом?

— Прекрати.

— А что? Скажи, и я пойду к себе. Почему я всё ещё здесь? Ты мазохистка? Любишь, чтобы тебе боль причиняли? Это ведь то, что я делаю, — Ифа растерялась всего на мгновение.

Она была благодарна тому, что всё-таки посетила сеанс доктора Миллер.

По крайней мере она знала, со слов врача, что ребёнок начнёт задавать ей вопросы.

— Я любила твоего отца.

— Кто он? — щёки Лукаса стали почти малиновыми. Он чувствовал себя идиотом, несмотря на то, что пытался выставить таковой свою мать.

— Просто один парень.

— Богатый упырь?

— Нет. Он был старше меня всего на четыре года.

— И что? Он опрокинул тебя?

— Скорее, наоборот. Я бросила его, как только узнала, что беременна. Мои родители могли бы упечь его за решётку, если бы узнали.

— Он жив сейчас? — Лукас, возможно, не до конца осознавал, что спокойно задаёт матери вопросы, на которые та отвечает.

Это могло быть похоже на непринуждённую беседу, если бы Ифа не лгала сыну об отце.

— Я не знаю.

Она не хочет, чтобы он знал правду.

Ведь эта ложь, кажется, дала трещину в ненависти Лукаса.

Ей хочется ненавидеть саму себя за невозможность сказать правду.

Обещала не лгать, но не сумела.

Когда Лукас озадаченно кивнул головой и ушёл к себе, Ифа подумала о докторе Миллер.

Вернее о том, чтобы вновь прийти к ней на приём.

Один выходной в неделю — это пытка для Мари.

Она совершенно не знает, куда себя деть.

Вообще, один выходной не должен существовать в принципе, по её скромному мнению.

Либо отпуск, либо работа.

А этот жалкий день — способен лишь раздразнить своим наличием и промчаться, как два часа.

— Пейдж! Ты куда? — девушка подняла тяжёлые веки и сразу же обратила внимание на быстрые сборы подруги.

— Хорошо, что ты уже встала. Я твоего выходного ждала, как дождя в пустыне.

— Зачем?

— Как зачем? Я на работу поеду, а ты с Лизэль посидишь. Она уже позавтракала и играет на постели. Так что, раз встала, не спи больше.

— А няня где?

— Сегодня я отпустила её. Зачем деньги тратить, когда у тебя выходной?

«Да, и правда».

Мари подумала, что выходной у неё был до того, как она проснулась. А сегодня она играет в няньку.

— Ну да, логично.

— Всё, я побежала! Если что, звони.

— Давай, удачного дня.

Мари встала, потянулась, и прежде чем пойти приводить себя в порядок, убедилась, что ребёнок ничего не натворит.

Лизэль не отличалась спокойствием, поэтому Мари заранее представляла этот день весёлым.

Когда девушка вернулась из душа, Лиза измазала чем-то белым крышку её ноутбука.

Позже Мари выяснила, что это был крем из эклера.

— И что мы будем с тобой делать сегодня? — Лиза засунула в рот палец и была отвлечена только на него. — Горе ты моё, пошли гулять на улицу.

Из-за отсутствия опыта в уходе за детьми, Мари одевала ребенка довольно долго.

Одни носочки на брыкающуюся девочку она натягивала минут пятнадцать.

В конце концов, она даже устала и задалась вопросом: как Пейдж делает это каждый день?!

Звонок в дверь отвлёк Мари от попытки сделать смешные хвостики на голове Лизы.

— Сиди тут и не двигайся, я пойду посмотрю, кого к нам притащило.

Открыв дверь, девушка даже посмотрела по сторонам, когда увидела Ифу Блаттер на пороге своей квартиры.

Мария в шутку подумала:

«Надеюсь, она без чемодана пришла ко мне».

Женщина держала в руках только кожаную папку, и это, в какой-то степени, успокаивало Мари.

— Мисс Миллер, можете выслушать меня? — девушка вздохнула, прежде чем пропустить гостью в свой дом.

Ифа застыла, как только вошла.

Весь её вид говорил о том, что она передумала и хочет сбежать. Мария проследила за взглядом женщины и улыбнулась, когда увидела Лизу.

— Познакомьтесь, Ифа, это Лизэль, маленький постоялец этого дома и дочь моей подруги, по совместительству, — Ифа кивнула, но так и не сдвинулась с места.

У Марии появилось ощущение, что эта женщина просто боится детей.

«Вот так, странно и глупо.

Мать, у которой есть почти взрослый сын, боится детей».

Она не стала держать Ифу на пороге, а сразу же пригласила её в кабинет.

Лизу она взяла с собой, чтобы ребёнок был на виду.

Пока они будут беседовать, Мари не думает, что это будет долго, Лиза может посмотреть мультфильмы на её ноутбуке.

— Вы хотели поговорить? — девушка заняла своё кресло, понимая, что выходной день от рабочего мало чем отличается.

— Да. Возьмите это, — женщина протянула папку, чем напомнила жест своего сына, когда он впервые был на сеансе.

— Что здесь?

— Некоторые бумаги… которые будут вам необходимы. Знаете, мне кажется, ваша методика работает. Я разговаривала с Лукасом этой ночью.

— Ночью?

— Да, так получилось. Мне не спалось, ему тоже.

— Хорошо, это действительно хорошо! Как прошёл разговор?

— Довольно… безболезненно, но я снова совершила ошибку, — Ифа взглянула на Лизу, смеющуюся и смотрящую мультик. — Я солгала ему об отце.

— Лукас поинтересовался, кто был его отцом?

— Да.

— И что вы сказали?

— Я сказала, что это был хороший парень, которого я безумно любила.

— В самом же деле? — Ифа замолчала и подняла глубокие карие глаза на девушку. Мария знала, что парнишка спросит её об этом, но не думала, что так скоро.

То, как Мари ожидала ответа от Ифы, приравнивалось к нырянию под воду.

Воздух в лёгких практически заканчивается, а Ифа всё ещё давит её своим молчанием.

«И подтолкнуть нельзя и дождаться… чревато последствиями.

Или она скажет: «Не помню его имени».

Всё может быть».

— Он был моим психотерапевтом, — Ифа засмеялась. Так нехорошо, будто её вот-вот вывернет. Несмотря на это, нужно было продолжать диалог.

«Ковать железо, пока горячо!»

— Как вы попали к нему?

— В возрасте Лукаса, может, чуть помладше. У меня были друзья, с которыми нельзя было общаться.

— Родительский запрет?