— А что вы скажете о Майкле? Все-таки, свидетель. Кстати, он много чего знает.

— Майкл? — переспросила я и тут меня озарило.

Майкл! Ну конечно! У него-то точно рыльце в пушку. Конечно, очень хотелось поймать настоящего убийцу, но сколь он недоступен, то можно хотя бы посадить его сообщника. Тоже неплохо. А уж в полиции тот пусть поет, что хочет. Может быть, ему и поверят.

— В тюрьму Майка? — уточнила я, — в принципе, он это заслужил. Но вы ведь не хотите списать на него свои грехи.

— Почему бы и нет?

— Но ведь это же неправда.

— А вы попробуйте поймать меня, — усмехнулся Кингсли.

— Не хочу, — отрезала я.

— А что вы хотите?

— Что я хочу? Хочу, чтобы вы оставили в покое Бэсс.

— Кто такая Бэсс?

— Ваша последняя несостоявшаяся жертва. Она спит наверху.

— А-а, — протянул он, — я не настаиваю на ее кандидатуре. Мне куда проще поймать кого-нибудь еще. Тем более, что это не проблема.

Я возвела глаза к потолку. Садист-убийца. Почему мне до сих пор кажется, что он забавен?

— И еще я хочу, чтобы вы покинули город, — добавила я.

— А больше вы ничего не хотите? — с удивлением спросил Кингсли.

— Да, — согласилась я, — пить хочется.

— Объясните, почему я должен уезжать из города и перестаньте ломать комедию.

— Потому что большой город в этом отношении куда удобнее. Там много жителей и на каждой улице по маньяку. Ваше появление никого не удивит. А здесь вы на виду. Рано или поздно вас все равно поймают. Найдут способ. Кол в сердце или что там вас еще берет. Не все люди такие, как я.

— В этом вы правы. Вы — штучный вариант. Ну хорошо, я подумаю над вашим предложением.

— И долго вы будете думать? Уже полночи прошло. Скоро рассветет. Мне нужно хоть немного поспать.

— А что я получу взамен? — хмыкнул Кингсли.

— А что вы хотите?

Он засмеялся.

— Вам это не понравится.

— Хотите, я дам вам пятьдесят фунтов?

— Мисс Дэннингс, вы бредите.

— Ну сто. Больше не могу, нету. Вы не думайте, мне не жалко.

— Хотите, я дам вам сто фунтов? Не валяйте дурака. Сам не знаю, почему вы до сих пор живы. Может быть, потому, что очень похожи на…

— Я знаю, — кивнула я, не дожидаясь продолжения, — все говорят, что я похожа на идиотку. Не стесняйтесь.

— Вы дадите мне сказать? — рассердился Кингсли.

Я кивнула, на всякий случай крепко сцепив зубы. Не нужно его злить, а то он, чего доброго, в самом деле меня убьет.

— Вы похожи на одну девушку, правда, только внешне. Характерами вы диаметрально противоположны.

— Что за девушка?

— Ее звали Джейн, — продолжал он, кидая в мою сторону предупреждающий взгляд, — это было очень давно. Я тогда был еще человеком.

— А что с ней случилось?

— Она умерла.

— Сочувствую. Но раз вы родились в 1640 году, то прошло более трехсот лет. Люди так долго не живут.

— Она умерла не от старости.

— А от чего?

— Не ваше дело.

Я кивнула, соглашаясь с этим. В самом деле, не мое. Какая мне разница, отчего она умерла? У меня есть куда более важные вопросы. И один из них я озвучила.

— Ну как? Вы уедете?

— Я давно бы вас убил, но вы очень забавны.

— Значит, у нас много общего.

— Мисс Дэннингс, вы прекратите язвить?

— Я язвила? — удивилась я, — кажется, нет. Так вы уедете?

— Хорошо.

— Вот и чудненько, — я открыла дверцу машины и вылезла наружу.

Повернулась и успела заметить, как Кингсли преспокойно обшаривает мой бумажник. Я потеряла дар речи.

— А вы лгунья, — сказал он спокойно, — у вас нет ста фунтов.

— Есть, — отмерла я, — в кармане. Кстати, это мой бумажник.

— Я знаю. Просто посмотрел, нет ли здесь вашей фотографии.

— Зачем мне фотография в бумажнике? — я пожала плечами.

— Некоторые носят.

— Это фетишизм. А зачем вам моя фотография?

— Так, на память.

— Она вам не нужна. Представьте, что, когда будут обыскивать ваш труп, ее найдут и у меня будут крупные неприятности.

— Странное у вас чувство юмора, мисс Дэннингс. Это смешно?

Я пожала плечами. Не надо думать, что я все говорю только для того, чтобы над этим смеялись. Это просто вырывается у меня помимо воли или точнее по давней привычке. А может, я с этим родилась.

— Не очень-то красиво это — рыться в чужом бумажнике без разрешения хозяина, — не смолчала я, — и где вас воспитывали?

— Я ничего не взял.

— А это не имеет значения. Я была о вас лучшего мнения, мистер Кингсли.

— Ну, ладно, ладно, — он сунул мой бумажник обратно в сумочку, — извините. Примите в качестве отступного, — и Кингсли вынул из кармана круглые часы, — подходит в качестве компенсации?

— О, я их помню. Я их видела, когда обыскивала ваш костюм.

— Вы меня обыскивали? — изумился он, — серьезно?

— Конечно. Я еще подумала, что вы из Скотланд-Ярда.

— Почему?

— У вас был такой представительный вид. Вот, думаю, дожили, наш маньяк уже агента Скотланд-Ярда прихлопнул.

Он не выдержал и расхохотался, склонившись вперед. Потом заметил:

— Меня еще никогда не обыскивали.

— Тогда вы можете считать себя счастливчиком, — я осмотрела часы, которые Кингсли презентовал мне, — дорогая штучка. Вообще-то, это много за возможность обыскать мой бумажник. Там и сотой доли такой суммы не наберется.

— Зато у вас тоже будет представительный вид, если вы будете их носить.

— Нет, носить я их не буду. Иначе это будет очень недолго. Часы — мой крест. Я постоянно их бью.

— А я думал, ваш крест — ключи.

Я захихикала:

— Ключи я теряю, а часы бью. И вообще, мне нельзя доверять хрупкие предметы. Но все равно, спасибо за подарок.

И я сунула их в карман. И тут же достала, чтобы посмотреть, сколько сейчас времени. Увиденной цифре я не поверила, поэтому спросила:

— А они идут?

— Конечно, — Кингсли пожал плечами, — зачем бы я тогда носил их с собой?

— Ну, не знаю. Я, например, ношу, — я вновь посмотрела на циферблат, — полпятого. С ума сойти. Интервью затянулось. Спать ложиться уже не имеет смысла.

— Да, мне пора, — спохватился Кингсли, — скоро рассвет.

— А-а, вы, как любой, уважающий себя вампир, боитесь света, — догадалась я, — скажите, это правда, что солнечный луч…

Я не договорила. Он погрозил мне кулаком. Потом повернулся и… исчез. Правда, летучая мышь сделала несколько кругов над моей головой и испустила пронзительный крик. Я проводила ее глазами, пожала плечами и отправилась в дом. Интересно, как он это все-таки делает? Неужели, так трудно было объяснить? Тогда мне не пришлось бы ломать голову над этим. Я не глядя сунула часы в карман, промахнулась и они упали на землю. Хорошо, что Кингсли этого не видел. Иначе он сразу же забрал бы их у меня. Прижав часы к уху, я услышала тиканье и облегченно перевела дух. Идут. Стало быть, падение не нанесло им сильных повреждений. Нужно немедленно убрать их куда-нибудь подальше, иначе я не ручаюсь за их целостность.

Я вернулась в дом и заперла дверь. Прижалась к ней спиной и задумалась. Что же мне теперь делать? Услышанная история была настолько фантастична, что публиковать ее нельзя было ни в коем случае. Единственное, что я могла сделать, это отправиться в подвал и заняться Майклом. Сдать сообщника убийцы в полицию и пожинать лавры. Да, иного выхода нет. Все-таки, как бездарно! Мне так хотелось поймать настоящего убийцу, а когда дело дошло до этого, я могла только слушать и поражаться. Поймать его у меня не было никаких шансов. Да и зачем? Каким образом я преподнесла бы эту историю полиции? Они наверняка посадили бы меня в соседнюю палату с Майклом и Кингсли. И диагноз бы поставили. Обоюдное помешательство на почве неумеренного просмотра ужастиков. Нет, такой исход меня не устраивал.

Отлепившись от двери, я направилась в комнату.

Наутро Бэсси оказалась в более вменяемом состоянии, чем накануне. Она уже не тряслась и не рыдала при любом напоминании и происшедшем. Да и вид у нее был куда лучше. Когда мы позавтракали и выпили по чашечке кофе, то преисполнились бодрости. Во всяком случае, Бэсси точно. Я же чувствовала себя так, словно вчера всю ночь таскала на горбу мешки с булыжниками, подгоняемая злобным кнутом надсмотрщика.